Учитывая эти тенденции, такое положение дел не могло продолжаться. В 1904 году Остин Чемберлен, канцлер казначейства, призвал к сокращению государственных расходов, уделяя особое внимание обороне. Он предупредил: «Как бы нам ни хотелось признать этот факт, настало время, когда мы должны откровенно признать, что финансовые ресурсы Соединенного Королевства недостаточны, чтобы сделать все, что мы хотели бы, в вопросе имперской обороны».

Политики были готовы прислушаться к мнению тех, кто мог сохранить доминирующее положение Королевского флота в условиях новых финансовых ограничений. Это означало поиск способов, с помощью которых Королевский флот мог бы извлечь больше пользы из каждого фунта и шиллинга своего бюджета. Это также означало использование возможностей для существенного изменения характера морской конкуренции в пользу Великобритании, особенно путем использования продолжающегося быстрого развития технологий, и особенно если такие действия могли привести к непропорционально большим затратам для ее военно-морских соперников.

Задача формулирования британской военно-морской политики выпала на долю лорда Селборна, который был первым лордом Адмиралтейства с 1900 по 1905 год. Он, как и либеральная оппозиция, был убежденным сторонником флота, но также видел необходимость экономических реформ. В мае 1904 года Селборн предложил должность первого морского лорда адмиралу Фишеру, который предложил не только экономические преобразования, но и сохранение военно-морского превосходства Великобритании - но только если он сможет осуществить то, что он назвал своей "Схемой".

Адмирал Фишер

Как отмечалось ранее, Фишер, в отличие от большинства своих современников, проявлял живой интерес к вопросам стратегии и технологии, включая их взаимосвязь. В 1897 году, после беспрецедентного пяти с половиной летнего пребывания в Адмиралтействе в качестве контролера Королевского флота, Фишер принял командование Североамериканской и Вест-Индской станцией, которая рассматривалась как морское захолустье для адмиралов, уже не имевших "быстрого пути" к повышению. Однако всего два года спустя Фишер был назначен командующим Средиземноморским флотом, самым мощным соединением боевых кораблей Великобритании. Его командование, продолжавшееся до июня 1902 года, оказало глубокое влияние на мышление Фишера в отношении морской конкуренции.

До Фишера командиры линкоров обычно посвящали огромную энергию полировке больших орудий, пока те не засияли под средиземноморским солнцем, а водонепроницаемые двери под палубой подвергались аналогичной обработке - пока не переставали быть водонепроницаемыми. Фишер не хотел ничего подобного. Как вспоминал лорд Морис Хэнки, в то время капитан Королевской морской пехоты, "до его [Фишера] прибытия темы и споры в офицерских столовых ... в основном сводились к таким вопросам, как очистка краски и латуни, вытаскивание торпедных сетей и якорей и тому подобным мелочам". После года правления Фишера все это было забыто, и на смену им пришли непрекращающиеся споры о тактике, стратегии, артиллерии, торпедной войне, блокаде и т. д. Это был настоящий ренессанс, который затронул каждого офицера флота. Фишер приглашал офицеров на лекции и обсуждения тактики, артиллерии, конструкции кораблей и двигателей, относясь с уважением ко всем мнениям. Фишер также сделал первые шаги в направлении более дальнобойной артиллерии, одновременно размышляя над тем, как справиться с французским акцентом на торпедную войну. В конце командования Бересфорд похвалил Фишера, написав: "Из 12-узлового флота с многочисленными поломками он сделал 15-узловой флот без поломок". Чарли Би привел двадцать достижений, которые он приписывал Фишеру - включая некоторые, которые он позже присвоил себе!

В 1902 году Селборн назначил Фишера вторым флотоводцем, поручив ему решить проблему нехватки кадров на флоте. Фишер доложил, что проблему можно решить только радикальными реформами. Это оказалось слишком сложной задачей для первого флотоводца, адмирала лорда Уолтера Керра, и Селборн, не желая в то время делать сложный выбор, поддержал Керра.

В это время Фишер был приглашен премьер-министром Артуром Бальфуром в состав так называемого Эшерского комитета для выявления недостатков, выявленных во время Бурской войны 1899-1902 годов. Вопреки желанию Адмиралтейства, Фишер принял приглашение Бальфура. Среди рекомендаций комитета был призыв создать организацию для координации планирования обороны. В мае 1904 года был создан Комитет имперской обороны (CID), председателем которого стал премьер-министр , а его членом с 1906 по 1914 год был лорд Эшер.

Характер Фишера был таким же исключительным, как и его военно-морская биография. Он родился на Цейлоне в семье со скромным достатком и поступил на флот кадетом в возрасте тринадцати лет. Он был невысоким и коренастым, его рост составлял около пяти футов семи дюймов. Из-за дизентерии и малярии кожа Фишера имела желтый оттенок, и это, в сочетании с его чертами лица и местом рождения, заставило его врагов утверждать, что он частично китаец, называя его, среди прочего, "Полукастой" и "Желтой опасностью". Фишер естественным образом тяготел к нонконформистам, чудакам и радикалам всех мастей. Он хорошо ладил с двумя самыми известными либералами того времени, Уинстоном Черчиллем и Дэвидом Ллойд Джорджем, и однажды нахально предложил назвать четыре линкора нового класса Уинстон, Черчилль, Ллойд и Джордж.

Все, кто соприкасался с Фишером, вдохновлялись его энтузиазмом - хорошо это или плохо. Однажды он уговорил группу капитанов потянуть весла и справиться с мокрым тросом, "как будто они снова стали мичманами". Танцы были старым развлечением Королевского флота, и Фишер был готов танцевать с любым человеком, мужчиной или женщиной, в любое время. Если не было музыки, он насвистывал или напевал мелодию. Фишер также умел находить общий язык со старшими командирами. В 1881 году, когда он служил капитаном самого мощного линкора Королевского флота, на одной из лондонских вечеринок его представили премьер-министру Уильяму Гладстону. Гладстон торжественно заметил: "Я действительно удивляюсь, что человеческий разум способен вынести такую ответственность". "О, сэр", - весело ответил Фишер, - "обычный вульгарный ум не чувствует ничего подобного". После этого лицо премьер-министра «расслабилось в мрачной улыбке». Фишер любил утверждать, что британцы на самом деле являются потерянным коленом Израиля. Когда ему возразили, что они не очень похожи на другие колена Израиля, он ответил, что, конечно, не похожи, иначе они не были бы потерянными!

Фишер оказался неутомимым в своей работе. В Адмиралтействе он редко засиживался за своим столом позже пяти утра или уходил раньше девяти вечера. В свободные дни он бродил по коридорам с табличкой на шее "Мне нечего делать" или "Дайте мне что-нибудь подписать". Однако, несмотря на свою выдающуюся личность, Фишер предпочитал работать за кулисами. За всю свою жизнь он произнес всего четыре публичных речи. Фишер обычно избегал модного лондонского общества, за примечательным исключением. Раз в квартал он встречался за ужином с лордом Эшером, членом Либеральной партии, имевшим влияние в военных делах, и лордом Ноллисом, главным личным секретарем короля Эдуарда VII.

Джеки считал, что господство Королевского флота - это мощная сила добра, и что в случае войны его следует использовать безжалостно для восстановления мира. Если британский флот когда-нибудь вступит в войну под его командованием, уверял он всех, никто не будет застрахован от его мощи. В беседе с британским корреспондентом во время конференции по разоружению в Гааге Фишер заявил,

Послушайте, когда я покидаю Гаагу, я вступаю в командование Средиземноморским флотом. Предположим, что начнется война, и я ожидаю, что на следующий день мне придется сражаться с новым Трафальгаром. Какие-то нейтральные ... [грузовые суда с углем] пытаются пройти мимо нас в воды противника. Если враг получит свой уголь в свои бункеры, это может сыграть решающую роль в предстоящей битве. Вы говорите мне, что я не должен захватывать эти суда. Я говорю вам, что ничто из того, что вы или любая другая сила на земле может сказать, не остановит меня от их захвата или от отправки их на дно, если я не смогу никаким другим способом уберечь их уголь от рук врага; ибо завтра мне предстоит сражение, которое спасет или разрушит империю. Если я выиграю ее, я стану слишком большим человеком, чтобы меня беспокоили протесты по поводу нейтральных коллиеров; если я проиграю ее, я пойду на дно вместе со своим кораблем, и тогда протесты будут касаться меня еще меньше.

Послание Фишера: Великобритания и ее флот не стремились к войне, но если война наступит, флот будет вести ее безжалостно, используя все имеющиеся в его распоряжении средства. То же самое можно сказать и о подходе Фишера к реализации его схемы преобразования Королевского флота.

Схема

В октябре 1904 года Фишер приступил к исполнению своих обязанностей в качестве первого флотоводца. Подобно вулкану, долгое время накапливающему давление перед извержением, в последующие месяцы Фишер разразился целым рядом инициатив, направленных на преобразование военно-морского флота. В свой первый день Фишер подготовил меморандум, в котором заявлял, что Великобритания сможет сохранить свое морское положение "при значительном сокращении сметы военно-морского флота!" - но только если "Схема" будет принята без изменений. Фишер хотел «Схему! Всю схему!!! И ничего кроме схемы!!!»