Ни мы, ни он не знали всего списка потенциальных бегунов, но он просмотрел некоторые другие возможности. Как насчет Геркулеса с коэффициентом 100 к 1? спросил он. И так продолжалось до тех пор, пока он не установил наши субъективные вероятности для каждого возможного участника забега. В этот момент он достал электронную таблицу и сложил все субъективные вероятности, которые он вычислил. Как мы и надеялись, он смог подтвердить, что в сумме они равны единице.

Рэмси и де Финетти гордились бы нами или, по крайней мере, испытывали бы облегчение. Победный аргумент, который Рэмси привел в противовес Кейнсу, заключался в том, что любой, кто не придает последовательный набор субъективных вероятностей всем неопределенным событиям, обязательно потеряет деньги, если будет делать ставки на эти вероятности. Если бы сумма вероятностей, которые мы приписывали перспективам Доббина, Геркулеса и всех остальных участников Кентуккийского дерби, была либо меньше единицы, либо больше единицы, наш собеседник из Чикаго смог бы на нас заработать. Если бы тотал был меньше единицы, он мог бы поставить у нас на каждую лошадь в забеге и наверняка выиграть больше, чем поставил. Если бы итог был больше единицы, он мог бы принять наши ставки на всех участников забега и снова получить прибыль. Но поскольку их сумма была равна единице, он мог только поздравить нас с тем, что мы рационально придерживаемся последовательного набора личных вероятностей.

Конечно, на самом деле этого упражнения не было. И как большинство людей, которых мы знаем, мы бы выставили инквизитора за дверь задолго до того, как он смог бы составить свою электронную таблицу. Далеко не демонстрируя силу концепции рационального поведения Рэмси перед лицом неопределенности, этот мысленный эксперимент показывает абсурдность предположения о том, что люди действуют так, как будто они приписывают вероятности каждому мыслимому событию. Рациональные люди откажутся от участия в любом предложенном пари, если их информация несовершенна и может отличаться от той, которой обладают другие люди. Возможно, Паскаль был прав, заметив, что когда речь идет о существовании Бога, заключать пари "необязательно". Но ставки на Кентуккийское дерби необязательны. У нас нет никаких соответствующих знаний об именах участников предстоящего Кентукки Дерби или их форме, и мы не заинтересованы в дальнейшем рассмотрении этого вопроса. Крайне маловероятно, что наши субъективные вероятности будут равны единице, потому что у нас нет разумной основы для формулирования таких вероятностей и нет намерения получить такую основу.

'Я даю вам два к одному, что у Смитов есть две девочки'. 'Нет, но если вы предложите пять к одному, мы договоримся'. 'Вы любитель ставок, мистер Черчилль' - на самом деле он был постоянным и неудачливым игроком в азартные игры - 'поэтому я ставлю суверен на то, что Германия выиграет войну'. Маловероятно, что реакция Черчилля на предложенное пари была бы вежливой. Мы бы ожидали мало желающих, если бы открыли книгу о составе семьи Смит. Это не те сделки, в которые люди вступают, разве что в шутку.

И одна из нескольких причин, по которым подобные пари не являются нормальным или приемлемым социальным поведением, относится к использованию такого рода анализа на финансовых рынках. Люди, которые готовы принять другую сторону таких ставок, скорее всего, обладают другой, лучшей информацией, чем мы, и в повседневной жизни мы считаем дискредитацией то, что они используют это преимущество для получения финансовой выгоды. Или же азартные игроки - глупцы, которые считают, что знают больше, чем они сами, или необоснованно уверены в своих суждениях. Даже Скай Мастерсон и Натан Детройт, заядлые игроки из "Парней и кукол" , отказались делать ставки на продажу чизкейка Минди и цвет галстука Натана. Как предупреждал отец Скай, "если играть в азартные игры, когда информация распределена неравномерно, ты получишь полный рот сидра".

Мы играем со своей жизнью, когда обгоняем впереди идущий автомобиль, садимся в самолет или влияем на свой обмен веществ, проглатывая таблетку. Но мы не делаем этот выбор с помощью какой-то последовательной базовой структуры субъективных вероятностей, которую можно выявить, предлагая различные ставки. Домашние хозяйства и предприятия справляются с радикальной неопределенностью, формулируя контекст, в котором мы делаем наблюдения или принимаем решения. Домохозяйства собирают воедино свои знания о семье Смит, государственные деятели и историки - свое понимание развития Второй мировой войны. И они не действуют до тех пор, пока не будут достаточно уверены в том повествовании, которое они создали. Байесовского циферблата не существует.

Если многие опытные и хорошо информированные наблюдатели дают совершенно разные ответы на один и тот же вопрос - является ли человек в комплексе бин Ладеном? - то любой честный человек, не имеющий дополнительной конкретной информации, ответит: "Я не знаю". Никто из нас никогда не слышал, чтобы кто-то сказал что-то вроде "вероятность того, что у Смитов будет два мальчика, равна 0,6", и мы никогда не ожидаем этого. Однако мы часто слышали от них такие слова, как "я думаю, что их ребенок - девочка" или "я не знаю, мальчик у них или девочка". Если этот вопрос имеет значение, то обычно существует простой способ его решения - навести дополнительные справки. Если же по каким-то причинам это невозможно, а ответ все равно важен, то подходящим вариантом действий будет такой, который будет устойчив к обоим вариантам. Если нам нужно развлечь ребенка завтра, мы найдем игрушку или видео, подходящее для обоих полов.

Представление о том, что наблюдение за тем, как люди играют в азартные игры, дает представление о рациональном поведении в условиях неопределенности, является странным. В конце концов, букмекеры и казино постоянно зарабатывают деньги за счет своих клиентов. Большинство людей делают ставки лишь время от времени для дешевого развлечения. Им нравится проводить время на ипподроме, они поддерживают лотерею на деревенском празднике, им нравится мечтать о том, что они могут выиграть в Национальную лотерею. Благоразумные инвесторы покупают и продают лишь очень небольшую часть всех имеющихся ценных бумаг по той разумной причине, что они не чувствуют себя достаточно хорошо осведомленными о характеристиках большинства ценных бумаг в этой вселенной, чтобы принять решение. А когда разумные инвесторы покупают или продают, им требуется то, что Бенджамин Грэм назвал "запасом прочности" между ценой и их оценкой стоимости. Грэм был американским инвестором британского происхождения , который своими трудами прославил стратегию инвестирования, основанную на долгосрочных фундаментальных ценностях. Его последователь, Уоррен Баффет, самый успешный инвестор в истории, выразился более красочно: "Я называю инвестирование величайшим бизнесом в мире... потому что вам никогда не нужно замахиваться. Вы стоите у тарелки, а питчер бросает вам General Motors в 47! U.S. Steel по 39! И никто не объявляет страйк. Нет никакого наказания, кроме упущенной возможности. Весь день ты ждешь подачи, которая тебе нравится; потом, когда филдеры спят, ты подходишь и бьешь".

И именно поэтому, когда Баффетта спросили, как он реагирует на аукционы по продаже бизнеса, проводимые инвестиционными банками, он ответил словами Джорджа Джонса: "Когда ваш телефон не звонит, это буду я". Если "мы можем относиться к людям так, как будто они придают числовые вероятности каждому мыслимому событию", и если бы такие вероятности составляли основу их экономических решений, тогда вы действительно "должны колебаться", и люди действительно будут готовы принять ту или иную сторону в каждом возможном пари. Но предсказание о том, что люди регулярно участвуют в таких сделках, явно неверно, и ни одному благоразумному человеку даже в голову не придет вести себя подобным образом.

Очень немногие профессиональные азартные игроки добиваются успеха, потому что они заметили аномалии или особенно тщательно изучили процессы очевидных азартных игр - Эдвард Торп и покровители Ритца - и организаторы игорных заведений стремятся выявить их и исключить из своих казино. Но большинство постоянных игроков - это грустные люди, некоторые из них находятся в тисках зависимости, некоторые страдают от стойких иллюзий по поводу собственного мастерства. Это правда, что когда подопытных просят придумать субъективные вероятности с помощью этих пигментированных методов, их иногда удается убедить сделать это, обычно с помощью давления со стороны их профессоров и скромной финансовой компенсации за сотрудничество. Однако эта вежливость перед лицом глупых просьб не дает оснований полагать, что числа , полученные в результате таких экспериментов, имеют какое-либо отношение к базовому набору последовательных субъективных вероятностей. И как мы увидим в Главе 7, эмпирические данные свидетельствуют о том, что это не так.