Ротбаум также вел переговоры с компанией Pfizer. Американский фармацевтический гигант рассматривал возможность партнерства с компанией Acerta по акалабрутинибу, но переговоры не прошли гладко. В один из моментов Ротбаум оказался в комнате для переговоров компании Pfizer, расположенной в здании ее штаб-квартиры на Манхэттене. В конференц-зале была заблокирована вся беспроводная связь, что делало мобильные телефоны бесполезными. Кроме того, в нем не было USB-провода Apple, который можно было бы подключить к компьютеру Acerta, на котором находилась презентация Ротбаума. Ротбаум записал презентацию на небольшой флэш-накопитель и воспользовался компьютером одного из руководителей Pfizer, который был подключен к проектору в конференц-зале. Во время презентации на компьютер одного из руководителей Pfizer стали приходить электронные письма, которые появлялись на большом экране. Из этих писем стало ясно, что Pfizer также вела переговоры о лицензировании другого ингибитора BTK, разрабатываемого немецкой компанией Merck Serono (не путать с Merck & Co). Позднее Ротбаум отменил ужин с руководителями Pfizer, который был запланирован на несколько недель вперед, поскольку его сын играл в бейсбол в комплексе Baseball Heaven на Лонг-Айленде. В конечном итоге Ротбаум не был слишком заинтересован в партнерстве, и послание от него было ясным.
В конце августа 2015 г. Ротбаум ехал в Куперстаун (штат Нью-Йорк), где бейсбольная команда его сына должна была участвовать в турнире возле Национального зала бейсбольной славы. Ему позвонил Шелдон из компании AstraZeneca. Паскаль Сорио будет находиться на Манхэттене в выходные дни, посвященные Дню труда. Найдется ли у Ротбаума время для встречи?
В первую пятницу сентября 2015 г. Ротбаум и Сориот встретились в роскошном кофейном баре отеля Parker Meridien, расположенном в центре Манхэттена, который имел средневековый вид. Около 14.00 они сели в большие кресла и стали пить эспрессо, поставленный на низкий столик. Оказалось, что Сориот не случайно оказался в Нью-Йорке на выходных в День труда. Он прилетел специально для этой встречи. Выпив по несколько чашек кофе, собеседники нашли общий язык и проговорили несколько часов.
Сориот рассказал Ротбауму о своих первых годах жизни в банье и о том, как он стал ветеринаром. Ротбаум рассказал Сориоту о том, как он лечил Симбу, своего миниатюрного пинчера, страдавшего от рака головы и шеи, акалабрутинибом, который улучшил состояние собаки примерно на год. Ротбаум также рассказал о том, как он оказался на Уолл-стрит. Рассказывая об акалабрутинибе, Ротбаум повторил Сориоту то, что он говорил руководителям Merck о своей готовности идти на риск. Затем он рассказал Сориоту о стратегии Acerta и о том, как акалабрутиниб может отличаться от препарата Imbruvica. Оставив дверь открытой, Ротбаум все же признал, что компания Acerta приближается к точке перелома, когда ей необходимо будет инвестировать в отдел продаж и начать думать о коммерциализации. Сориот понял это.
Сориот уехал из Нью-Йорка, зная, что для того, чтобы вырвать у Ротбаума акалабрутиниб, ему потребуется богатая сделка. Сориот знал о корнях Ротбаума в хедж-фондах и его амбициозном характере, и его умение продавать не было тонким. Это может вызвать у некоторых подозрения. Но у Сориота сложилось впечатление, что Ротбаум - человек, которому можно доверять.
Встреча прошла чрезвычайно успешно. В последующие дни Ротбаум продолжал общаться с Крисом Шелдоном из компании AstraZeneca. Ротбаум и Шелдон познакомились поближе, и Шелдон узнал о большой коллекции витражей Луиса Тиффани, принадлежащей Ротбауму. В одном из последующих телефонных разговоров Шелдон сообщил Ротбауму, что тот может ожидать скорого получения письма. "Вы сможете купить столько ламп, сколько захотите", - сказал Шелдон.
В последнюю пятницу сентября 2015 года Ротбаум находился в своей квартире на Манхэттене, когда получил электронное письмо от Сориота с вложенным в него письмом. Ротбаум начал читать письмо на своем телефоне.
Когда Ротбаум дошел до второй страницы письма, у него отпала челюсть, руки начали трястись, и Ротбаум упал на пол.
"Мы предлагаем приобрести Acerta за единовременный авансовый платеж в размере 7 млрд. долл.", - написал Сориот.
РАКЕЛЬ ИЗУМИ смотрела на Уэйна Ротбаума и убеждала его согласиться на сделку с AstraZeneca. Она была категорична в этом вопросе. Изуми больше не могла выдерживать изнурительный темп работы и во многом чувствовала, что Acerta начала расходиться по швам. Ротбаум знал, что Изуми прав, и сам впервые в жизни просыпался с болью в животе от напряжения.
Ротбаум вместе с Томом Туральски вылетел в Северную Калифорнию, чтобы встретиться с высшим руководством Acerta и выяснить, готовы ли они к продаже. Если руководство компании хотело продолжать работу, Ротбаум был готов поддержать их. Он встретился с Дэйвом Джонсоном, Марией Фардис и Джесси МакГрейви. Все они хотели продать компанию.
Для того чтобы довести акалабрутиниб до этого момента, им потребовалось все, что они имели. Препарат находился в фазе 3 регистрационных испытаний, которые могли привести к одобрению Управлением по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных средств США (FDA) двух видов рака крови, а также в сравнении с препаратом Imbruvica - ингибитором BTK, впервые одобренным двумя годами ранее.
Проблемы с производством препаратов оставались трудноразрешимыми. Создание Acerta для подготовки к коммерциализации не привлекало никого из них. Джонсон сравнивал Acerta с производством автомобиля, который едет на скорости, подобной скорости Феррари. Он твердо верил, что акалабрутиниб станет лучшим ингибитором BTK в гонке. Единственным препаратом, который его беспокоил, был ингибитор BTK компании Ono, но японская фирма лицензировала свой препарат крупной калифорнийской биотехнологической компании Gilead, и его разработка пошла совсем не по плану.
"Ты шутишь?" - сказал Фардис. "Это даже не вопрос". Фардис быстро стала руководителем, к которому Ротбаум внимательно прислушивался и которому доверял. Ее способность раз за разом добиваться результатов убедительно укрепляла доверие к ней. Со своей стороны, Фардис научилась управлять Ротбаумом. Она ценила способность Ротбаума принимать решения и знала, как работать с такой сильной личностью. Однажды в разгар затянувшегося разговора с Ротбаумом Фардис просто встала и вышла из кабинета, чтобы принять участие в следующей встрече. Ротбаум продолжал разглагольствовать по громкой связи, его голос проникал сквозь тонкие бумажные стены офисов Acerta. В этом вопросе, когда речь шла о текущей точке перегиба, она не собиралась покидать помещение, не будучи услышанной. Фардис сказал, что наем двухсот человек для запуска программы коммерциализации, чтобы конкурировать с AbbVie и J&J, сломает Acerta.
Единственным высокопоставленным сотрудником, у которого были сомнения по поводу сделки, был Ахмед Хамди. Его разговор с Ротбаумом был напряженным. Отношения между ними еще больше ухудшились, когда Ротбаум снял с Хамди все больше обязанностей и передал их Макгрейви. Imbruvica фактически была продана по цене 42 млрд. долл., и Хэмди, который так часто был одним из самых осторожных и консервативных участников сделки в море акул , считал, что предложение по Acerta может оказаться слишком низким. Джо Эдельман, управляющий хедж-фондом и второй по величине акционер Acerta, задавался тем же вопросом. Тем не менее, высказав свои сомнения Ротбауму, оба пришли к мнению Ротбаума и в итоге поддержали попытку заключить сделку.
Это было далеко не однозначно. Предложение AstraZeneca было необязательным и зависело от проведения due diligence, проверки того, все ли в порядке, а Ротбауму предстояло решить несколько вопросов. Небольшая армия AstraZeneca прибыла в офис Acerta в Редвуд-Сити, штат Калифорния, чтобы изучить данные и файлы, и Ротбаум хотел убедиться, что люди, присланные AstraZeneca, находятся в хорошем расположении духа. Он организовал возле офиса парк черных внедорожников, готовых доставить любого из них в нужное место, и приказал Джонсону вычистить ванные комнаты и снабдить их новыми зубными щетками, зубной пастой и другими принадлежностями. "Двухслойная туалетная бумага", - потребовал Ротбаум. Гигантское печенье из пекарни Levain в Нью-Йорке было доставлено самолетом. Британские фармацевты назвали их печеньем-лепешкой.
Финансовые инвесторы и сотрудники Acerta также были обязаны выяснить, нельзя ли получить более выгодную сделку в другом месте. Ротбаум вернулся в Нью-Йорк с поручением продать Acerta, но сделка сама по себе не обошлась без камней преткновения. В своем письме Сориот потребовал, чтобы Acerta владела глобальными правами на акалабрутиниб по всем заболеваниям. С момента основания Acerta компания Merck сохраняла за собой права на разработку акалабрутиниба для пациентов с ревматоидным артритом. Благодаря ловким действиям Ротбаума и денежной выплате в размере 10 млн. долл. удалось убедить Merck отказаться от этих прав.
Последнее препятствие, которое пришлось преодолеть Ротбауму, оказалось более сложным. Через два месяца работы юристы AstraZeneca обнаружили новые обширные патенты , которые только что были присвоены компании Pharmacyclics Ведомством по патентам и товарным знакам США в июле и сентябре 2015 года . Новые обширные патенты, по-видимому, охватывали часть структуры акалабрутиниба. Юристы AstraZeneca посчитали, что это может стать убийцей сделки. AstraZeneca была крупной фармацевтической компанией, как и AbbVie, которая была готова заплатить долларов за перспективный препарат. Но крупные компании с влиятельными советами директоров и крупными акционерами не любят рисковать. Если корпорация собирается заплатить за препарат максимальную сумму, она хочет, чтобы его "сняли с риска", сделали менее рискованным и вряд ли принесут большие финансовые потери. Паскаль Сорио знал, что ему придется снизить риск акалабрутиниба, чтобы продвинуть сделку внутри компании.