— Однажды моя бабушка была на работе в большом доме и почувствовала себя плохо. Хозяйка дома велела ей отдохнуть в гостиной в большом кресле-качалке. Бабушка уснула, раскачиваясь в нём взад-вперед. Проснувшись, она увидела, что молодая белая девушка пытается отбиться от пожилого мужчины, который делал ей непристойные знаки внимания. — Гас выглядел неловко, но продолжал. — Бабушка не раздумывала и начала колотить мужчину по спине, пытаясь оттащить его от девушки. Мужчина выбежал из комнаты, а девочка плакала в объятиях моей бабушки, умоляя ее не рассказывать о том, что она видела.

— Девочка была одета в стиле, популярном на рубеже веков, и моя бабушка поняла, что проснулась в той же комнате, но не в том же десятилетии. Она испугалась и за себя, и за девушку. Ей было лет восемнадцать или девятнадцать, и она, судя по всему, собиралась замуж. Мужчина, напавший на нее, был дядей девушки, и та знала, что это уничтожит ее мать, опозорит жениха и его семью и, возможно, лишит ее помолвки. Девушка больше боялась потерять жениха, чем дядю, и пообещала моей бабушке впредь быть «более осторожной».

— Пока Ирен пыталась успокоить молодую женщину, в комнату вошла чернокожая женщина, служанка. Она, очевидно, работала в доме. Бабушка рассказала, что была уверена, что это молодая версия ее бабушки. Конечно, вошедшая женщина не узнала Ирен и потребовала назвать ее имя, и кто она такая, велела ей немедленно уйти, обняв молодую женщину, которая протестовала в защиту бабушки. Служанка поспешно вывела девушку из комнаты, сказав Ирен, что посылает за властями. Она села в кресло-качалку, достала ожерелье Святого Христофора, стала теребить его и раскачиваться в кресле, мысленно представляя лицо моего деда. Она сказала, что резко проснулась и вернулась туда, где была, когда заснула, но, к счастью, в свое время.

— Она спасла девочку, Гас! Как это может быть плохо? — вмешалась Мэгги.

Гас долго смотрел на нее, его глаза были серьезными. — Моя бабушка была в шоке и не хотела оставаться одна. Она хотела вернуться домой и отправилась на поиски своего работодателя. — Гас потянулся к шляпе и стянул ее с головы, потирая край и крутя его между длинными пальцами. Мэгги не понравилось, что он сделал паузу в рассказе, словно пытаясь найти в себе мужество продолжить.

— Что случилось, Гас? — мягко спросил Джонни. — Чего ты не договариваешь?

— Когда она нашла хозяйку дома, то не узнала ее, — прошептал Гас. — Голос у той был почти такой же, но женщина была высокой, когда ее предыдущая нанимательница была невысокого роста, а волосы были темными, хотя хозяйка дома была блондинкой.

— Я не понимаю. Что изменилось? — спросил Джонни.

— Дом принадлежал новой семье? Это событие привело к какому-то разрыву, который изменил историю дома? — спросила Мэгги.

— Нет. У женщины было то же имя, — ответил Гас. — Она была замужем за тем же мужчиной. Ничего не изменилось, кроме ее внешности.

Мэгги и Джонни ошарашенно уставились на него.

— У женщины был другой отец, — категорично заявил Гас.

— Девушка, которой помогала твоя бабушка, все-таки не вышла замуж за своего жениха? — предположила Мэгги.

— Нет… это не так, — ответил Гас. — Она вышла за него замуж, и у нее родилась дочь… хозяйка дома.

— Твоя бабушка предотвратила изнасилование, в результате которого молодая женщина забеременела от своего дяди. — Лицо Джонни было мрачным, пока он давал правильный ответ. Посмотрев на Мэгги, а затем на Гаса. Тот кивнул, а девушка шепотом воскликнула. Они сидели втроем в созерцательном молчании.

— Но Гас… твоя бабушка помогла девочке, — настойчиво повторила Мэгги.

— Да, помогла, мисс Маргарет, — и в тот момент она изменила обстоятельства достаточно резко, чтобы одна женщина полностью исчезла, а другая заняла ее место. Вы понимаете, что я вам говорю?

Джонни протянул руку и снова коснулся руки Мэгги, как будто вдруг испугался потерять ее. Мэгги сжала его пальцы и обхватила руку своей.

— У вас могут быть самые лучшие намерения, мисс Маргарет, но мы говорим о жизни, и с ней нельзя играть. То, что было, и то, что есть, может измениться в одно мгновение. Иногда память не успевает за людьми. Все эти вещи, которые вы не понимаете? Это просто время меняет свое мнение, как я уже говорил. Время изменчиво… как те зеркала в доме развлечений, но это не игра, девочка. Все по-настоящему.

***

В тот день Джонни помогал Мэгги с уборкой, и все было почти как в старые добрые времена, когда был невидим для всех, кроме нее, — воображаемый друг, которого могла видеть только она. Девушка рассказала ему, как он мог сделать то, на что у нее уходили часы, просто пожелав этого. Он лишь изумленно покачал головой и попытался заставить пол вымыть себя сам, но швабра упала на пол мокрой кучей.

— Значит, у Чистилища были свои преимущества, — вздохнул он, и Мэгги рассмеялась над его хмурым выражением лица.

— Были, но я не думаю, что ты вернулся бы обратно — несмотря на все силы во Вселенной. Ты был как джинн в бутылке — в полной ловушке.

— А ты бы хотела, чтобы я вернулся? — тихо спросил он.

— В Чистилище? — недоверчиво пискнула она.

— Да. У меня такое чувство, что ты влюблена в призрака, а настоящий парень тебя немного разочаровывает.

Мэгги уставилась на него, а потом виновато отвела взгляд. Некоторое время она молча копошилась, пытаясь привести свои мысли в порядок, прежде чем высказать их.

— Нет. Я бы не стала. Но я скучаю по тебе. По Джонни, который читал мне, смешил и думал, что я какая-то особенная. Скучаю по твоей ласке и прикосновениям. Мне не хватает возможности прикоснуться к тебе в ответ, танцевать, когда я знаю, что ты смотришь. Я скучаю по своему другу.

Джонни почувствовал ее тоску, и она болезненным эхом отозвалась в его груди. Он уже попробовал, какой может быть любовь к ней. У него была всего одна идеальная ночь под звездами, с ней в объятиях, но она дала ему представление о том, что любовь возможна, и этого было достаточно, чтобы продолжал искать ее, когда думал, что она от него сбежала.

Мэгги попыталась улыбнуться ему — розовый губы дрогнули, но он видел, что она несчастна. — Я скучаю по тебе, Джонни. Но я многое потеряла в своей жизни, и переживу и твою потерю, если это будет обменено на твое счастье или свободу. Но я очень надеюсь… — она прервалась и уставилась на свои кеды Converse. — Я очень надеюсь, что мне не придется этого делать, — торопливо закончила она, и ее щеки покраснели, а пятно растеклось по тонкой шее к розовой футболке.

— Может, начнем сначала, Мэгги? — Джонни взял у нее из рук швабру и поднял очки на ее маленький нос. Они ей очень шли, и девушка нравилась ему еще больше за то, как они маскировали ее сексуальность, заставляя любого парня смотреть дважды, чтобы увидеть очевидное.

Мэгги улыбнулась ему так, словно он повесил луну, — медленно распространяющаяся ухмылка озарила ее лицо, как восход солнца. — Мне бы этого хотелось, Джонни.

Он наклонился и нежно прикоснулся губами к ее губам, чувствуя, как переворачивается живот и слабеют колени от прикосновения. Ее рот был шелковистым, а дыхание сладким, и от облегчения, которое пронеслось сквозь него, ему захотелось заплакать, как ребенку, и зарыться лицом в ее волосы. Может быть, все будет хорошо. У него была Мэгги, и он впервые поверил, что сможет выжить после Чистилища. У него была Мэгги, и, возможно, этого было достаточно.