Рука выползла из тени и жадно схватила Шэнь Вэя за ногу, но тот, кажется, ничего не заметил.

Юньлань осторожно взял его за плечо и увлёк на несколько шагов назад.

— Только что вспомнил, — заявил он, украдкой бросив в сторону подозрительного угла горсточку пепла — рука из тени, обжёгшись, уползла назад. — Нам это дело только что передали, наверное, стоит поговорить с ректором. Можете помочь?

Шэнь Вэй взглянул на него, и Юньлань увидел, что его глаза сузились до тонких линий, словно нарисованных тушью на холсте. Его взгляд из-под очков очаровывал и проникал прямо в душу.

В тусклом свете коридора его облик походил на персонажа древней картины, написанной призраком из страшных сказок.

А затем он улыбнулся:

— Да, здесь от меня помощи немного. Кафедра математики дальше по коридору. Осмотритесь, а я найду ректора.

— Спасибо, — Юньлань вытащил из кармана руку и крепко пожал прохладную ладонь Шэнь Вэя, прежде чем двинуться вперёд. Го Чанчэн последовал за ним.

Но через несколько шагов осторожно обернулся.

Профессор не сдвинулся с места. Он стоял там, где они его оставили, и на ощупь протирал стёкла своих очков, глядя Чжао Юньланю в спину. Это был таинственный и печальный взгляд, в котором смешались ностальгия, сдержанность, обожание и самая толика жуткой тоски.

Он стоял посреди длинного коридора, несчастный и одинокий, и Го Чанчэн отчего-то подумал, что профессор Шэнь мог бы стоять вот так, глядя им вслед, веками.

Заметив, наконец, взгляд Го Чанчэна, профессор Шэнь вежливо улыбнулся, надел очки и стёр с лица это странное выражение, а затем кивнул и спокойно направился к лифту.

— Шеф Чжао, этот человек…

— Ты заметил, что это вовсе не кафедра математики? — перебил его Юньлань, стирая пыль с ближайшего подоконника. — Думаешь, это случайность, или он привёл нас в ловушку?

— Тогда почему мы позволили ему уйти? Если он нас обманул?

Держа между пальцами сигарету, Чжао Юньлань развернулся и взглянул на Го Чанчэна сквозь облако дыма, заставившее того замолчать.

— Я уже проверил: он простой человек. Ты у нас новичок, это нормально, что ты пока ничего не понимаешь. Научишься. — Юньлань понизил голос. — Власти распоряжаться тут у нас столько же, сколько у других отделов министерства. Можем задавать вопросы, можем просить помощи граждан. Можем даже арестовать кого-нибудь подозрительного и допросить, но есть одно важное правило: обычным людям на месте преступления делать нечего. Всякое может случиться.

Го Чанчэн поёжился.

Юньлань отвёл от него взгляд.

— Ты наверное уже понял, что нам достаются странные дела, которые не решить обыкновенным судебным преследованием. И нам разрешено по необходимости казнить преступников прямо на месте, а это может быть очень опасно; именно поэтому мы должны чётко следовать правилам. Ты ведь знаешь первое правило? — Шеф не смотрел на него, но Го Чанчэн всё равно покачал головой. — С чем бы ни пришлось иметь дело, будь то люди или призраки, без убедительных доказательств мы должны придерживаться презумпции невиновности. — На этом Юньлань шлёпнул чёрного кота по спине. — А ты, жирная морда, чего удумал? Заделался собакой?

Чёрный кот махнул на него лапой и отпрыгнул в сторону:

— Этот профессор странный, но он мне понравился.

— Призраки тебе тоже нравятся. А ещё — спать в гробах, — прохладно напомнил ему Юньлань.

Кот только помахал хвостом:

— Ты знаешь, что я имею в виду, глупый ты человек.

Го Чанчэн только бестолково молчал.

Чем дальше они шли по коридору, тем темнее он становился: словно мрачный бесконечный лабиринт. Чжао Юньлань освещал дорогу своей зажигалкой, и крохотный язычок пламени неуютно подрагивал в сгустившейся темноте. В этом тусклом освещении лицо Юньланя выглядело болезненно бледным, но взгляд оставался внимательным и острым.

Го Чанчэн, учуяв внезапно мерзкий запах гнили, зажал себе нос.

— Ненавижу ходить кругами, — заметил Чжао Юньлань. — Ненавижу всё круглое, включая бесконечный цикл смертей и перерождений.

Где-то рядом раздался звонкий щелчок, словно кто-то перезарядил пистолет. Чжао Юньлань сдвинулся с места и негромко приказал:

— Пропусти.

Словно тарелку с пельмешками нёс в кафе к своему столику.

Го Чанчэн в ужасе отскочил в сторону.

В тишине раздался выстрел, а за ним последовал пронзительный крик. Го Чанчэн схватился за сердце, которое болезненно билось, пытаясь выскочить из груди и устроить ему сердечный приступ.

Сидя на полу, он поднял голову, и в тусклом свете зажигалки разглядел у стены тень пятилетнего ребёнка, у которого из пулевого отверстия напротив сердца сочилась кровь.

— Что это такое?! — завопил Го Чанчэн.

— Просто тень, держи себя в руках, — приказал Чжао Юньлань, прикоснувшись к тени кончиками пальцев. Кровь осталась на них, словно подсохшая краска.

— Что значит «просто тень»?

Чжао Юньлань очень нехорошо усмехнулся и прошептал:

— Иногда у человека может быть несколько теней.

Го Чанчэн, не выдержав этого ужаса, снова грохнулся в обморок.

— Всё ты виноват, — заявил Да Цин, обходя лишившегося чувств стажёра по кругу, — зачем довёл пацана? Он же теперь бесполезен!

— Я не хотел. — Юньлань аккуратно пихнул тело ногой, заставив его окончательно сползти на пол. — Откуда мне было знать, что он такой впечатлительный? Я думал, он просто в штаны надует. — Он без труда вздёрнул Го Чанчэна себе на плечо. — Тогда можно было бы выдать ему премию подгузниками для взрослых. И кстати, — продолжил он холодно, — скажи-ка, что там у пацана со связями? Не верю, что он устроился к нам сам.

— Я слышал, его дядя — большая шишка в министерстве.

— Этот придурок вообще в курсе, что в наш отдел не берут по блату? Или он думает, что если племянничек помрёт при исполнении, то туда ему и дорога?

— Мне это объяснять не надо, — мяукнул Да Цин. — За спиной ты зовёшь его придурком, но при личной встречи будешь ходить вокруг на цыпочках — как положено с большим начальством. Мне уже несколько тысяч лет, и никогда я не видел Хранителя хитрее тебя.

— Моральные устои денег не приносят, — хмыкнул Чжао, потушил сигарету и мягко шлёпнул кота по морде. — Твоя зарплата, премии и эксклюзивная власть тоже не с неба упали, не правда ли? Что ещё за моральные устои? Можно ими закусить, вкусно будет?

Да Цин вспомнил его обожаемый корм премиум класса и захлопнул свою болтливую кошачью пасть.

В течение многих веков разные Хранители были ответственны за отношения между миром живых и загробным миром. Именно поэтому большинство Хранителей чувствовали себя на Земле чужими. Но Чжао Юньлань был в этом правиле исключением.

В мире живых он был как рыба в воде, прекрасно приспособившись к всевозможным сложностям и формальностям.

Он был таким… классическим плохим парнем, джентельменом и изгоем в одном флаконе. У него отлично получалось быть милым и дружелюбным, а опасным и своенравным выходило и того лучше.

Старый кот мимоходом подумал, что не свались ему на голову обязанности Хранителя, Чжао Юньлань с лёгкостью взобрался бы на самую вершину социальной лестницы.