Боковая струя потянула пароход к мели, корпус парохода завибрировал, и Зуфар почувствовал, что рукоятки штурвала внезапно начали вырываться. Стараясь разглядеть, что там случилось, штурман нечаянно перевел взгляд на палубу и поразился: таинственная персиянка, нарочно или не нарочно прятавшаяся внизу все утро, разговаривала с капитаном Непесом. Старательно прикрывая черной вуалью низ лица, как делают все персиянки, она быстро что-то объясняла капитану, а он, склонившись к ней, внимательно слушал. От неожиданности Зуфар едва не выпустил из рук штурвала. Всем своим неуклюжим корпусом пароход вздрогнул, и скрежет песка под его днищем острым ножом вспорол нервы пассажирам. Но счастье сопутствовало Зуфару: скрежет сразу оборвался, чисто и звонко зашлепали плицы, и судно рванулось вперед.

Капитан помахал Зуфару рукой, даже без особого упрека, и продолжал разговаривать с персиянкой. Но о чем они могли так долго разговаривать? И чувство, схожее с ревностью, заставило Зуфара внимательно приглядеться к женщине. Да, она была безусловно красива. Даже безобразная "аба" персидских женщин не скрывала прекрасных линий ее стройной фигуры, а большие серые с синевой глаза и золотистые волосы, выбившиеся локонами из-под чадры, заставили сердце Зуфара екнуть. Он мог поклясться, что в черную "аба" кутается Лиза, если бы не видел истерзанного ее тела там, на горячем песке, на колодцах Ляйли.

Где, наконец, этот засоня лоцман? Зуфар от нетерпения готов был бросить штурвал и бежать на нос парохода. Нет, такие совпадения невозможны. Или эта персиянка двойник Лизы?

Настя-ханум! Как он до сих пор не догадался?

Но как она попала на пароход? Куда она плывет? Капитан Непес сказал, что она едет в Термез. Зачем?

Она ведь уехала из Мешхеда в Ашхабад... Он ночью видел ее в автомобиле у погранзаставы. Он не забыл до сих пор схватки с жандармами.

И едва в штурвальной появился заспанный лоцман, Зуфар скатился по трапу и в несколько прыжков оказался на носу парохода рядом с капитаном Непесом. Но персиянки уже не было. Она исчезла, растаяла.

- Кто такая? Кто она?

- Слушай, сынок, меня внимательно, - сказал, оглянувшись, капитан Непес. - Посмотри вон туда... Левее, еще левее, видишь над камышом верхушки черных юрт?

- Это аул Ак Терек.

- Правильно... Ты, сынок, не забыл реки. Слушай. Сколько от Ак Терека до Соленого бугра? Тридцать верст. Напротив Соленого бугра мы бросим якорь... Я тебе дам шлюпку... Поедешь к берегу. Там тебя будут ждать.

- Кто?

- Не наше дело. В шлюпке отвезешь одну женщину.

Зуфар вспыхнул.

- Ее?

- Да.

- Нет. Не повезу...

- Слушай меня...

- Не повезу!.. Эта женщина хочет убежать...

Растерянно хмыкнув, капитан Непес снял свою форменную фуражку и вытер гладко бритую голову большим платком.

- Нет, - сказал он, подумав, - у нее письмо к председателю аульного Совета... В письме сказано, что она жена фельдшера-азербайджанца... Как его?.. Там и фамилия написана... Письмо из Ашхабада... С печатью...

- Ну и что же? Мало ли писем бывает.

- Я дам три гудка, ее муж ждет на берегу. Она тебе заплатит.

- На кой черт мне ее деньги!.. Она явно шпионка...

Зуфар чуть не сказал: "Я видел ее в Персии", но удержался. Где-то в памяти вдруг возникло и исчезло искаженное мукой лицо Лизы, и он замолчал.

- Чепуху, сынок, мелешь. Подожди, я ее позову.

Но привел он персиянку не скоро. Видимо, он долго ее уговаривал. Женщина совсем закрыла лицо черной вуалью. Оставила только глаза, красивые злые глаза. Они пристально смотрели прямо в лицо Зуфару, и он невольно отвел взгляд в сторону.

Молчание прервал капитан Непес. Он заговорил первым:

- Вот он отвезет вас, ханум, к берегу... Я дам три гудка... И он отвезет вас... Деньги отдадите ему.

Не успел Зуфар сказать слова, как персиянка заговорила. Звонкий, чистый ее голос звучал решительно и твердо:

- С ним я не поеду.

- Почему? - удивился Непес. Он нахмурил густейшие брови. Ему все больше не нравилась эта история. И если бы не письмо, которое ему показала эта странная жена фельдшера-азербайджанца, официальное письмо, со всеми необходимыми подписями и печатью, наверно, он не стал бы возиться с какой-то подозрительной пассажиркой. - Товарищ, - сказал он, обращаясь к персиянке, - почему? Он мой штурман. Он человек надежный.

- Я не поеду с ним...

Зуфар рассердился:

- Вы мне не верите?

- Да.

- Но почему же?

- А что вы делали в Мешхеде?

Зуфар покраснел. Но тут голос откуда-то сверху прокричал:

- Катер по левому борту! Семафор!

Невольно Зуфар посмотрел вверх. Кричал наблюдающий с мачты. Когда штурман обернулся, Настя-ханум, стуча тонкими венскими каблучками, быстро шла прочь по палубе.

Непес схватился за бинокль.

- Петр Кузьмич! Он! Комендант сигналит, приказывает приготовить концы, хочет причалить.

Зуфару сделалось не по себе. И если Настя-ханум, превратившаяся в персиянку, задает такие вопросы, какие же вопросы задаст ему, Зуфару, комендант пограничной заставы, всевидящий, всезнающий Петр Кузьмич?

Но Петр Кузьмич не задавал никаких вопросов. Он молча выслушал торопливый рассказ Зуфара и повернулся к капитану Непесу:

- Где она?

- Пройдем, - сказал, поздоровавшись, капитан Непес.

Они пошли в каюту, и Зуфар поплелся за ними. Его не впустили. Но весь разговор он слышал, по крайней мере с середины.

- Прошу, умоляю... - говорила персиянка на этот раз на чистом русском языке.

- Вам придется пожить в Керках, пока на той стороне выяснится...

- Но вы же читали письмо... и мои документы.

- Поймите, гражданка... это невозможно.

- Умоляю... В Герате мой муж.

- Знаю.

- Мужа могут увезти каждую минуту в Кабул.

- И все же...

- Вы не человек, вы... вы...

Она заплакала. Громкие всхлипывания доносились явственно из каюты.

- Я... я не знаю, что с ним, - бормотала Настя-ханум.

- Кхм... кхм... - Петр Кузьмич усиленно кашлял. Что-то проговорил капитан Непес. Кажется, он просил за молодую женщину. Петр Кузьмич резко что-то ответил, и старик вышел в узенький коридор. Подталкивая Зуфара, он поднялся с ним на палубу и глубоко вдохнул вечерний воздух.

Почти тотчас же на палубе появился Петр Кузьмич. Он посмотрел на реку, на пароход.

- Где сатана не пройдет, туда жену пошлет, - вдруг вслух проговорил он, - вот дьявольщина... Слезы... Терпеть не могу хныканья... бабы... Отец, - повернулся он к Непесу, - хочу сказать вам одну вещь. Вам, капитану, надо знать. В Балх приехала пограничная комиссия Мамед Якуб-хана... из Кабула... Впрочем, не в этом суть. По неизвестным причинам все пограничные посты, противолежащие нашей комендатуре, сняты. На аму-дарьинских переправах ни одного афганского солдата... Небольшие дозоры объезжают дорогу Андхой - Ширинкую... Во главе дозора какой-то мулла Сапар Шайтан... За свой счет содержит сотню стражников... Но не очень признает власти. А своих сыновей отказался послать в Кабул учиться. К этому мулле Шайтану приехал какой-то узбек из Герата... Прежде всего подарил Шайтану две тысячи рупий. Ждет какую-то женщину... со стороны Аму-Дарьи... Вы плаваете вдоль берегов. Вам надо знать, а? Как вы думаете, отец?

Капитан Непес испытующе поглядел на Петра Кузьмича, но в его светлых глазах ничего не увидел, потому что тот, сощурившись, принялся разглядывать Зуфара.

- Так это и есть... прославленный агитатор, друг Джунаид-хана?

В голосе Петра Кузьмича слышались иронические нотки.

- Это Зуфар, штурман, - буркнул Непес. Он все еще дулся на Петра Кузьмича.

- Я не друг Джунаида, я... - возмутился Зуфар.

- Да, да, знаем... И про Овез Гельды знаем, и про Хорасан знаем, и про колодцы... и как порвал поповское воззвание. Все знаем... И про то, что сто хозяйств Сеид Батура махнули за границу и увели из-под носа десять тысяч баранов, и про то, что и Анагельды, и Дурды Клыч, и Ханятим, и прочая, и прочая после совещания и агитации товарища штурмана на колодцах Джаарджик сбежали за рубеж и что не исключено создание там нового байского кулака для налетов на нашу территорию... Все знаю. Ладно, все это пока к чертям собачьим. У вас вещи есть?..