С набитым говядиной и хлебом ртом я говорю ему:

— Мне неприятно это говорить, но тебе нужно стать шеф-поваром или кем-то в этом роде.

Он фыркает.

— Да, хорошо.

— Серьезно. Ты на самом деле... хорош в этом. —Сказать комплимент - все равно что провести кинжалом по моему языку. — Тебе следует попросить Мэйбл перевести на гриль.

— Не-а.

— Почему нет?

— Мы оба там, на кухне? Только один выживет, и это буду не я.

— Перерыв окончен! — Мэйбл кричит из-за кассы. — Приступайте к работе!

Я со вздохом запихиваю в рот горсть картошки фри.

— Над чем ты хочешь поработать сегодня? Английский, математика, естественные науки или обществознание?

Майлз вытаскивает свои огромные учебные пособия для получения общего образования и со стуком бросает их на стол.

— Боже, они все звучат так весело.

— Хорошо. Я выберу за тебя. Английский. — Я открываю запрос. — Напиши свой ответ, пока я пойду отдам чек 4-му столу.

Как только один из трех пожилых мужчин за столиком 4 отдает деньги, входит мама Майлза. Она делает паузу, когда встречается со мной взглядом, затем подтягивает свою сумочку поближе и направляется к прилавку.

Она замечает Майлза, но ничего ему не говорит. Он тоже ничего ей не говорит.

Я спешу к кассе. Прежде чем я успеваю спросить, что она хочет, она выкрикивает заказ.

— Черный кофе. На вынос.

—Э-э, конечно. Это будет...

Она протягивает мне свои наличные, и после того, как я отдаю ей сдачу, я молниеносно наливаю кофе в стаканчик на вынос.

— Могу я предложить вам что-нибудь...

— На этом все. — Она хватает его, и я возвращаюсь на свое место напротив Майлза. Она останавливается у нашего столика и смотрит свысока на книги, разбросанные по всей поверхности. — Что это?

— Готовлюсь к аттестату зрелости, — бормочет Майлз.

— А ты? — спрашивает она меня.

— Э-э-э... я его... наставник.

Она коротко кивает.

— Что ж. Удачи. — Затем она выходит за дверь.

Воздух, скрученный в тугой комок в моей груди, со свистом выходит наружу.

— Я не могу сказать, кого она ненавидит - меня или тебя.

Но это должна быть я. Что за мать ненавидит своего ребенка? Даже того, кого обвиняют в убийстве его сестры. Она не может в это верить.

Может ли она?

— Меня. — Его голос низкий, и он не отрывает глаз от блокнота, хотя написал всего одно предложение и его ручка не двигается.

— Почему?

Его темные глаза могли прожечь бетон. Он наклоняется ко мне, и солнце, падающее через окно позади нас, высвечивает веснушки у линии роста его волос и на подбородке. Моим пальцам до боли хочется погладить их, почувствовать, какая мягкая у него кожа.

— Потому что. — Майлз медленно вдыхает через нос. — В ночь исчезновения Софи... она написала мне, чтобы я пошел с ней на вечеринку ее парня. Я сказал ей ”нет". — Его кадык подпрыгивает. — Я не хотел ехать полчаса, чтобы потусоваться на какой-то дерьмовой вечеринке, и я не хотел, чтобы она ехала туда, потому что там мог быть ее преследователь. Думал, что если она будет достаточно напугана, то не пойдет без меня. Но она пошла. Я позвонил ей, и она сказала, что была с друзьями. Так что... я думал, она в безопасности.

У меня замирает сердце. Вот почему он никогда не защищался от обвинений - он тоже винит себя. Все это время он нес на себе этот груз. Обвиняет себя в том, чего не совершал, в исчезновении, к которому он не был причастен. В то время как весь мир тоже указывает на него пальцем.

— Мама не смотрела на меня так же с тех пор, как узнала о сообщениях. Она винит меня в исчезновении Софи.

Его собственная мама винит его. Я придвигаюсь ближе, пока наши колени не соприкасаются, и на этот раз не отстраняюсь.

— Твоя мама не должна винить тебя за это. Это не твоя вина.

— Да, но это так. Меня не было рядом, когда я был нужен своей сестре. Я был дерьмовым братом. Разрушил брак наших родителей. Всю нашу семью.

Я качаю головой и подумываю о том, чтобы взять его за руку и утешить. Но Джордан взорвется, если узнает.

— Ты не виноват в этом. Ты был ребенком. Брак твоих родителей - это их личное дело. Вот и все.

Он для всех козел отпущения. Тот, на кого все сваливают свою вину, чтобы очистить собственную совесть.

— Я должен был быть там, чтобы защитить ее. — Его голос становится хриплым, в горле перехватывает.

Он усиленно моргает, раз, другой. Видя, что Майлз на грани слез, я таю внутри.

— Если кто-то что-то с ней сделал, виноват только он. Не слушай людей, которые обвиняют тебя, чтобы самим почувствовать себя лучше.

Он кивает, но я знаю, что он в это не верит. Пока нет.

— И мы до сих пор не знаем, что произошло. Она могла уйти добровольно.

— Да. Может быть. — Он не выглядит убежденным, и маленькая, сумасшедшая часть меня хочет сократить то небольшое пространство, которое осталось между нами, прижаться своими губами к его губам и надеяться, что это заставит его почувствовать себя лучше.

Кто-то стучит в окно закусочной позади меня.

Я подпрыгиваю, и когда разворачиваюсь на стуле, мое сердце замирает при виде знакомой, неуклюжей фигуры с каштановыми волосами и сверкающими голубыми глазами.

Джордан улыбается мне и машет рукой. Затем он поднимает прямоугольную белую коробку с изображением телефона спереди.

Когда я встаю, Джордан замечает Майлза на сиденье рядом со мной, и улыбка сползает с его лица.

— Подожди. Он твой парень? — Лицо Майлза перекосилось.

Но у меня сейчас нет времени разбираться с Майлзом, потому что Джордан уходит.

Я выбегаю на улицу.

— Подожди!

Джордан поворачивается, обводя взглядом присутствующих, прежде чем затащить меня в небольшое пространство между "Мариано" и "Сладкоежкой".

— Я думал, ты сказала, что работаешь, — шипит он. От ликования, которое было несколько минут назад, не осталось и следа.

— Да. — Мой голос звучит плаксиво, умоляюще. — У меня была смена до обеда, а теперь я занимаюсь с Майлзом.

Густые брови Джордана взлетают вверх.

— Ты теперь занимаешься с ним?

Я отступаю. Джордан бережет свой голос для футбольного поля, не для меня.

— Мне нужны деньги.

— Тебе ничего не нужно — у тебя есть я. Просто скажи мне, что тебе нужно, и я это куплю.

Я бы с удовольствием приняла его предложение - уволиться с работы и ничего не делать, кроме как провести с ним все лето. Но мама никогда бы этого не позволила. Она мать-одиночка, которая надрывала задницу, чтобы добиться того, кто она есть, и она не позволит нам пользоваться благотворительностью Голдманов.

— Это так мило. Но я не могу. Ты же знаешь, какая моя мама. Если я беру на себя обязательство, я должна придерживаться его, и я сказала Мэйбл, что окажу ей эту услугу.

— Это чушь собачья. Ты просто предпочла бы проводить время с этим неудачником, чем со своим парнем.

Я тянусь к его руке, но он отступает.

— Это неправда...

— Тогда увольняйся.

Мой мозг лихорадочно работает, пытаясь понять, что происходит в голове Джордана. Отреагировал бы он так же, если бы я занималась с любым другим парнем? Или это все из-за того, с кем я занимаюсь?

— Мы просто сидим в закусочной и занимаемся.

— Нет.

Это слово сбивает меня с толку. Так просто, так окончательно. Не просьба, а приказ.

Позади нас звенит звонок в закусочную, и Майлз прислоняется спиной к стене.

— В чем проблема, Джордан?

Он хмуро смотрит на Майлза, прежде чем снова повернуться ко мне и понизить голос, чтобы Майлз не подслушал.

— Я видел эти видео. Он следит за тобой всю ночь, а на следующий день у тебя появился преследователь? — Джордан сжимает мою руку, немного слишком сильно. Пытается вразумить меня. — Это не какое-то совпадение, Мэдди.

На долю секунды я задаюсь вопросом, прав ли он. Майлз смотрел на меня на вечеринке. И преследование началось на следующий день. Он знает, где я живу. Он мог легко наблюдать, когда я прихожу и ухожу.

Но зачем ему рассказывать мне о преследовании Софи? Зачем ему показывать мне улики? Зачем везти меня в полицейский участок? Зачем давать мне нож? Зачем предлагать мне помощь?

Он хочет выследить преследователя, найти свою сестру и очистить свое имя. Это не может быть Майлз.

— Я не хочу, чтобы ты это делала, — говорит Джордан. — Я не хочу, чтобы ты была рядом с ним.

— Джордан…

Он вскидывает руки.

— Отлично! Забудь об этом. Получай удовольствие, обучая этого мудака алгебре все лето.

Я хватаю его за руку, прежде чем он успевает убежать, и он стряхивает меня. Он никогда раньше этого не делал.

Мое сердце болезненно сжимается, и слезы наворачиваются на глаза. Он не может уйти сейчас. Не раньше, чем я все исправлю между нами. Мне нужен Джордан. Без него я не Мэдди.

— Вот. — Джордан протягивает мне новый телефон. — Я уже все настроил с твоей старой SIM-картой. Ты в программе моей семьи, так что тебе не нужно беспокоиться о счете.

Он знает, что мы не можем позволить себе новый телефон или дорогой тарифный план. Поэтому он позаботился об этом.

— Спасибо, — шепчу я. Я хочу растаять в луже благодарности. Обнять его и поцеловать.

Но я не смогу смириться с отказом, если он отстранится. От одной этой мысли меня тошнит.

Он наклоняется, понизив голос.

— Не доверяй ему, Мэдди.

Он бросает на Майлза последний взгляд, прежде чем уйти. Мы только что поссорились. Мы с Джорданом только что поругались. Что, черт возьми, мне теперь делать? Мое сердце разбито вдребезги и разбросано по всему тротуару у моих ног.

Мне пойти за ним или дать ему время остыть? Я не знаю, как поступить правильно.

С тех пор, как Майлз вернулся в Бомонт, между нами случился разлад. Я просто хочу, чтобы все было по-прежнему. Джордан и Мэдди. Идеальная пара.

Майлз подходит, засунув руки в карманы. Он прислоняется спиной к стене "Мариано", и я задаюсь вопросом как он имеет против того, чтобы стоять прямо.

— Так ты та девушка, которая начала встречаться с Джорданом в ту секунду, когда пропала моя сестра.

Я ощетинилась от этого обвинения. Последнее, что мне сейчас нужно, - это дерьмо от Майлза Мариано, из всех людей.

— Все было не так. Я была рядом с ним, когда он в ком-то нуждался, и мы начали встречаться пару месяцев спустя.