ГЛАВА 6

ГАБРИЭЛА МАТОС

— Пожалуйста, Дез, я заплачу! Мне нужна еще одна неделя, — умоляю я, пока мужчина прислоняет лестницу к столбу рядом с моим домом.

У меня не было другого выхода после того, как менее чем за сутки меня прогнали две разные женщины. Оказывается, Андреса не обрадовалась, узнав, что я потеряла рабочую форму, и отказалась платить за уборку, из-за которой я пересекла весь город, почти голая.

Менеджер клининговой компании, на которую я работала, вчера днем практически выгнала меня из офиса, держа одну руку перед собой, а другой выталкивая меня заявив, что если я хочу иметь возможность заниматься у них еще какой-нибудь уборкой, то должна уйти, пока она меня еще не ненавидит, и вернуться в тот день, когда я не буду ее сильно раздражать.

— Ты говорила это на прошлой неделе, Габи.

— Я знаю! Я знаю! — Я вытянула руки перед собой, встав между ним и деревянными ступенями. — У меня были деньги, Дез, были, но случилось кое-что непредвиденное, а моя сестра возвращается домой сегодня, мы не можем остаться без электричества. Ты же знаешь, что у Ракель слабое здоровье, пожалуйста, Дез! Пожалуйста! Еще одна неделя!

— Я только выполняю приказы, Габи. Ты не заплатила, я вынужден сократить! Ты же знаешь, как это бывает, — отрицает он и скрещивает руки перед собой.

Мужчина с красноватой кожей и ярко выраженным лбом смотрит на меня без намека на сострадание к моей ситуации. Я провожу руками по волосам, сопротивляясь желанию дернуть их до боли.

— Что угодно, Дез. Пожалуйста! Я сделаю все, что угодно! — Я договариваю и кладу руки на бедра, не двигаясь с места, боясь, что, если я дам ему хоть немного пространства, Дез просто заберется на столб и перекроет нам электричество, которое и так незаконно подключено. — Я не могу остаться без света, не могу! Все что угодно! Тебе нужен кто-то, кто уберет твой дом? Я уберу! Гладить? Рассчитывай на меня! Я приготовлю тебе еду, я выгуляю твою собаку, я справлюсь с любой работой, только, пожалуйста, дай мне еще одну неделю.

Дез - старый знакомый моих отговорок и отчаянных просьб: вопреки ожиданиям, лачуга на обочине железной дороги – это не жилье без налогов. По крайней мере, не те, которые имеют значение. Здесь нет ни водопровода, ни канализации, а электричество воруют из столба, но, несмотря на это, есть люди, которые берут плату за каждую из этих услуг. И если вооруженный человек говорит вам, что вы должны за что-то заплатить, вы платите. Организованная преступность в Рио-де-Жанейро, на самом деле, гораздо более организованная, чем политика.

Мы живем здесь уже семь лет, и семь лет городской совет обещал нас выселить. Выселения так и не последовало, но эмиссары торговцев, захвативших этот район как свой собственный, никогда не опаздывали в дни сбора налогов.

Я жила на Морро-да-Эстасао, в одной из многочисленных фавел(трущоб) Рио-де-Жанейро, с первых дней жизни, пока нас не выгнали оттуда после того, как у моего отца начались неприятности с наркоторговцем. Моя мать умерла всего за год до этого - столько же, сколько прожила Ракель. Мы потеряли ее, когда родилась моя младшая сестра. В то время мне было столько же лет, сколько сейчас Ракель, и я уже стала ответственной за другого человека, за троих, если учесть, что Фернанда, хотя и младше меня всего на год, никогда не была способна позаботиться о себе сама. И сейчас, в семнадцать лет, она все еще не способна. А мой отец, даже если он еще не дошел до нынешнего состояния прострации, уже пил, не заботясь о существовании трех своих несовершеннолетних дочерей, которые не просили их рожать.

— Все что угодно? — Спрашивает Дез, оглядывая меня с ног до головы с выражением, которое очень легко понять.

— Кроме этого! Только не это! — Медленно предупреждаю я, и он щелкает языком, притворяясь разочарованным.

— Обидно, Габи, я бы заплатил за тебя. На самом деле, я заплатил бы за все, что ты захочешь, я бы подарил тебе жизнь королевы. — Я проглатываю смех, потому что не могу его обидеть, хотя человек в выцветших джинсах и выцветшей футболке, стоящий передо мной, заслуживает некоторого оскорбления.

Может, я и не помню многого из того, что изучала в школе о монархиях, но я уверена, что Дез и через миллион лет не смог бы обеспечить мне жизнь королевы.

— Ты женат, Дез.

— И что это важно?

— Дез, мы теряем время.

— Нет, Габи. Это ты теряешь время. Сделки не будет, к сожалению, мне придется отключить тебе электричество.

— Дез... — начала я, но он прервал меня.

— И ты знаешь, что не сможешь включить его обратно. — Он понижает голос до шепота, дружеского предупреждения. — Для твоей сестры лучше остаться без электричества, чем без крыши, — шепчет он, и я прекрасно понимаю, о чем он говорит.

В последний раз, когда кто-то решил попытаться обмануть систему оплаты, его выгнали отсюда избитым, с несколькими отсутствующими зубами и ничем, кроме одежды на спине.

— Не может быть, чтобы я ничего не могла сделать, ради всего святого! Что угодно! Что угодно! — Повторяю я, как попугай, но на этот раз я обращаюсь не к Дезу.

К Богу, ко вселенной, к планете, к любому существу, которое готово выслушать восемнадцатилетнюю девушку, измученную отказом. К кому угодно, в этот момент я приму любого. Однако Дез - единственный, кто слышит мои почти выкрикнутые слова. Он отворачивается на несколько секунд, затем глубоко выдыхает, и его темные глаза возвращаются к моим, а выражение его лица говорит о том, что все, что он собирается предложить, приведет меня в ужас.

— Есть один выход, — признает он, и я тяжело сглатываю. — Это не для меня, а для боссов. Они вербуют людей, женщин, для какой-то схемы.

Слова "боссы" должно быть достаточно, чтобы заставить меня отвернуться от Деза и его предложения, но отчаянные ситуации требуют отчаянных мер. И даже этот этап я уже прошла. У меня есть максимум двенадцать часов до того момента, как мне нужно будет забрать Ракель из больницы, и никаких перспектив относительно того, как обеспечить наш дом электричеством. У меня нет ни цента, чтобы купить еду или лекарства, необходимые моей сестре. Ничего, у меня ничего нет! Что я еще могу потерять?

— Схема? — Спрашиваю я, вопреки всем своим инстинктам самосохранения.

— Обмен чемоданами по прибытии в аэропорт, Габи.

— Обмен чемоданами по прибытии в аэропорт, — тихо повторяю я про себя. — Я не воровка, Дез.

— Я тоже, но мы делаем то, что должны делать.

— Не в этом дело.

— Тогда извини, надеюсь, ты быстро найдешь деньги. Я оставлю свой номер, тебе нужно будет только позвонить, и я вернусь, чтобы включить тебе свет.

— У меня нет мобильного телефона, Дез, — машинально отвечаю я, в то время как мой разум сканирует все вокруг, не сходя с места, и я чувствую, как воздух выходит из моего тела, не делая никаких попыток вернуться.

— У доньи Марии есть, попроси ее позвонить мне, это может быть коллективный звонок.

Я надеялась, глупая, я надеялась. Я... Я думала, что смогу убедить Деза, что найду способ. Я думала... что он не оттолкнет меня и не полезет на столб, но даже после всех моих просьб он полез. Потому что в череде неудач, из которых состоит моя жизнь, эта будет лишь еще одной, пополнившей счет. Я не смогла гарантировать здоровье сестры, не смогла помочь Фернанде вырасти достойной женщиной, не смогла ничего сделать, наблюдая, как отец разрушает себя по частям, пока от него не осталось только оболочка, потому что, что бы я ни делала, этого никогда не будет достаточно.

Моих трудов никогда не будет достаточно.

Комок в горле - еще одно препятствие для моего бесконтрольного дыхания. Мои глаза не моргают, они остаются открытыми, высушенными горячим ветром, пока я чувствую, как каждый из моих органов раздавливается еще раз, пока я не открываю рот, чтобы произнести слова, которые поклялась никогда не произносить.

— Я согласна, Дез, — говорю я достаточно громко, чтобы он услышал меня даже за несколько метров до лестницы. — Обмен чемоданами, я сделаю это.

***

Один раз, Габриэлла. Один раз и больше никогда. Я повторяю это беззвучно, пока, скрытая стеной парковки, смотрю в сторону зоны прилета. Международный аэропорт имени Тома Жобима – это такой огромный мир, с таким количеством входов и выходов, что не заблудиться было бы невозможно. Так что, конечно, я заблудилась.

Бешеный стук сердца едва позволяет мне слышать собственные издевательские мысли, но я держусь за них. Они лучше, чем все остальные, которые сейчас засели в моей голове: чувство вины, разочарование, тревога и, конечно, уверенность в том, что все пойдет не так, как надо.

Спустя тридцать минут после того, как я должна была приехать, я стараюсь не позволить беспокойству захлестнуть меня. Возможно, моя цель уже ушла, потому что я оказалась в зоне D, а не A. И что именно произойдет со мной, когда я вернусь к начальству с тем же пустым чемоданом, с которым я оттуда вышла, вместо того чтобы с полным, как они надеются, получить?

Это простая схема, на самом деле она была бы смешной, если бы не была трагичной. Если бы мне нужно было представить, что такое продать последнюю частичку своей души, я бы точно предположила нечто более драматичное, чем обмен пустого чемодана на идентичный, в котором, согласно информации, полученной из аэропорта, находятся ценные вещи. А я-то думала, что бизнес торговцев ограничивается продажей наркотиков и вымогательством у невинных людей.

Бедная Габриэлла, глупая как никогда.

Я потею в тех частях тела, о которых до этого момента и не подозревала. Хотя мы с моими потовыми железами старые друзья. Я делаю губами букву "о" и медленно выдыхаю воздух, не отрывая взгляда от тротуара для прибывающих.

У меня черный кожаный чемодан с эмблемой из матовой стали на боку, и я ищу черный кожаный чемодан с эмблемой из матовой стали на боку. Я оглядываю все стеклянные двери, наблюдая, как они открываются и закрываются снова и снова, впуская и выпуская самых разных людей, и никто не несет чемодан, как тот, что стоит рядом со мной.