Глава 15

Мия

Месяц спустя

— Вы, черт возьми, прикалываетесь? — почти прокричал Сэм, вскакивая с дивана.

Лекси, улыбаясь от уха до уха, покачала головой.

— Вашу ж мать! — тоже почти прокричал Уайатт. Затем смущенно посмотрел на меня. — Простите, Мия.

Я улыбнулась ему.

— Думаю, мой ранимый родительский слух оправится от такой ругани довольно скоро, — сказала я ему с сарказмом.

— Это чертовски сильно повлияет на наш имидж, — продолжил Сэм, расхаживая по комнате.

Он остановился и посмотрел на своих друзей, сидевших на диване.

— «Сыны Тамплиеров», крутейшие из крутых, хотят, чтобы мы сыграли на вечеринке. — Он возвел глаза к потолку. — Это значимо, народ.

— Ну, о вашем выступлении просили не крутейшие из крутых, — заметила я, решив немного усмирить подростковую панику. — А жена главного крутейшего, но с его разрешения, — добавила я, надеясь, что не сильно их огорчу.

Сэм покачал головой, отмахнувшись.

— Неважно, кто просил — у нас все равно будет концерт. — Он повернулся к Лекси и другим участникам группы. — Нужно отработать список песен, и быстро. Никакого девчачьего дерьма, из-за которого мы будем выглядеть кисками.

Он посмотрел на Лекси, которая закатила глаза. Затем разговор перешел на потенциальный репертуар и «уличный авторитет» группы, и на этом моменте я их покинула.

Гвен спросила моего согласия, чтобы Лекси с ее группой сыграли для нее и Кейда на второй годовщине их свадьбы. У меня были смешанные чувства по поводу того, что моя дочь будет играть на концерте в мотоклубе, опасаясь появления ярлыка «плохая мама» от матерей из школьного родительского комитета. Я и так не снискала у них популярности. Приходила поздно, потягивала кофе, в основном, пытаясь не уснуть, несмотря на кофе. Я даже не хотела участвовать ни в каком гребаном родительском комитете, но чувствовала, что это, своего рода, материнский долг.

В конце концов, я согласилась. И главная причина заключалась в том, что я уже бывала на клубных посиделках, и, кроме пьяного парня, который меня лапал, ничего предосудительного там не происходило. Ну, если не считать того, что однажды меня трахнули у стены, но это было совершенно по обоюдному согласию. Гвен уверяла, что эта вечеринка гораздо выше рейтинга G. Клубные девушки, или «лапочки», как их называли, выдворялись на день, а их место занимали семьи и дети. Почти уверена, она сказала, что это будет больше походить на пикник. Не то чтобы я предполагала, что кто-то из присутствующих там крутых парней позволит такой фразе сорваться с их языка. Они бы не позволили навешивать подобный ярлык на любое событие, происходящее в их клубе. Но опять же, судя по тому, что я видела, Кейд, казалось, уступал всем просьбам Гвен.

В последнее время я стала частой гостьей клуба. Там всегда организовывались какие-нибудь посиделки, барбекю или ужины, на которые приглашали нас с Лекси. Теперь, когда я обрела статус «старушки» Зейна, я была частью команды. Не то чтобы он вел себя так, как Кейд и Брок вели со своими женщинами. На этих мероприятиях он почти ко мне не прикасался, просто смотрел издалека пылающим взглядом. Время от времени удивлял, когда я возвращалась из туалета или ходила себе за новым напитком, прижимая меня к стене, дереву или брошенной машине для жаркого поцелуя. Затем резко уходил, оставляя меня разгоряченной, возбужденной и сбитой с толку. Меня немного задевало такое поведение, и я бы всерьез подумала, что он не чувствует ко мне того же, что и я к нему, если бы не наши ночи. Ночи, когда он поглощал мой разум, тело и душу безжалостным и красивым трахом. Затем остаток ночи крепко прижимал к себе, насытившуюся и измученную, и я теряла сознание в тепле его рук. Обычно он будил меня ртом или членом; в любом случае, это был неплохой способ начать день.

По утрам он завтракал со мной и Лекси, готовил для нас и ласково гладил Лекси по голове. Говорил он мало, в основном просто наблюдал и позволял нам греться в теплом сиянии своего присутствия. Лекси даже и бровью не вела. На самом деле, ей это нравилось. Казалось, у них с Зейном установилась особая связь. Когда он возвращался домой, они вместе играли на гитаре, и ее голос перекрывал их негромкую музыку. Несмотря на это, он будто сдерживался, хранил какие-то секреты. В его глазах все еще таилась тревога, ярость, появляющиеся в самые странные моменты, а затем кипевшие под его маской безразличия. И было что-то еще. Боль. Такая запредельная, какой я еще не видела ни в чьих глазах. Иногда она появлялась после того, как он заканчивал трахать меня, все еще оставаясь внутри, наблюдая за мной. Или когда играл с прядями моих волос, разглядывая их так пристально, что я задавалась вопросом: какие мысли крутились в его голове.

Я не знала, что делать. Не то чтобы я не хранила секреты. Мои были погребены глубоко, как и его. И, как я подозревала, мой секрет всегда будет со мной, разрывая на куски разбитую душу.

— Мия.

Глубокий голос вывел меня из внутреннего смятения. К счастью. Темные уголки моего сознания не были тем местом, где можно задерживаться. Я отвернулась от кухонного окна, на которое бесцельно смотрела.

Зейн прислонился к дверному проему, выглядя восхитительно и опасно в своей обычной черной одежде. Жилет, как всегда, был поверх черного хенли. Его глаза сузились, вглядываясь в меня.

— Есть причина, по которой эти мелкие засранцы, — он мотнул головой в сторону гостиной, — выпытывали из меня мои любимые гребаные песни? — раздраженно рявкнул он.

Я ничего не могла поделать. Образ взбудораженных мальчиков-подростков, хотя и пытающихся притвориться крутыми, спрашивающих Зейна, его любимую песню, заставил меня расхохотаться. Запрокинуть голову назад и громко хохотать. Я почувствовала на талии руки Зейна, и он смотрел на меня, пока я, смеясь, устраивалась в его объятиях. Его бровь вопросительно поднялась, как бы спрашивая, что меня так рассмешило.

— Представляю, как ты говоришь им, что твоя любимая музыка — это песня трубы «Харлея», доносящаяся из-под тебя, — хихикнула я, задаваясь вопросом, любит ли вообще Зейн музыку. Мои мысли остановились на медленных проникновенных песнях, которые он время от времени играл с Лекси.

Руки на моей талии сжались.

— Единственный любимый звук, доносящийся из-под меня, это твой крик, когда я заставляю тебя кончать, дикая кошечка, — прорычал он мне в ухо. От его тона и щекотания бороды на моей щеке по телу пробежали мурашки до самого низа.

Я немного отстранилась.

— Ты не можешь так поступать, — упрекнула я. — Из-за тебя у меня все... покалывает, а в другой комнате несовершеннолетние. Несовершеннолетние, которых нельзя называть мелкими засранцами, — твердо закончила я.

— Они в группе с Лекси. Она сногсшибательная и чертовски смешная, а они подростки. Поэтому они мелкие засранцы, — полупрорычал он.

Я закатила глаза. Я была почти уверена, что Ной — гей, и я знала, что Лекси тоже так думала. Никто из других мальчиков ничего такого не подозревал, как и его мачо-отец. Так что об этом я бы не стала говорить Зейну. Двое других мальчиков меняли подружек как перчатки. К тому же, у Лекси был собственный мини-альфа бойфренд. Хотя и не такой мини физически.

— Ты забыл о Киллиане? — ласково спросила я. — Он бы избил любого из этих парней, если бы они даже посмотрели на его девушку неподобающе. Кроме того, давай не будем забывать, о твоих убийственных взглядах на них всякий раз, когда ваши пути пересекаются, — поддразнила я.

На самом деле меня впечатляло мужество подростков, которые все еще оставались в группе с Лекси, не смотря на убийственные взгляды не одного, а двух пугающих (почти) мачо.

— Киллиан, — пробормотал Зейн мне в шею. — Самый большой засранец из всех.

Я бы преуменьшила, сказав, что отношения между ними были напряженными. Удивительно, что Зейн не сидел на нашем крыльце в кресле-качалке с дробовиком на коленях каждый раз, когда приходил Киллиан. Что происходило часто. Почти два месяца были долгим сроком для подростковых отношений, и они только крепли. Не могу сказать, что мне это пришлось по душе, но вынуждена признать, мне неохотно нравился Киллиан и то, как он обращался с моим ребенком. С уважением. Словно она была для него всем. Кроме того, он каждый вечер привозил ее домой к комендантскому часу или раньше и отвозил в школу и обратно. Единственное, что меня беспокоило, — насколько это было серьезно для двух юных сердец.

— Ты еще не успокоился насчет Киллиана и своего отношения к нему в стиле «я тебя убью», — сказал я ему. — Ты ничего не изменишь.

Зейн сурово посмотрел на меня.

— Ладно, — задорно прощебетала я. — Переходим к следующей теме. Мальчики интересовались твоей любимой музыкой, потому что на следующей неделе группа выступит на вечеринке Гвен и Кейда, — сообщила я, надеясь отойти от опасных тем.

Гневное выражение, промелькнувшее на его лице, подсказало, что цели я не достигла.

— Какого хрена? — рявкнул он.

Я закатила глаза, вырвалась из его крепкой хватки и подошла к холодильнику за пивом для него. Зейн молча взял протянутую бутылку, выжидающе наблюдая за мной.

— Я не знаю, каких слов ты от меня ожидаешь. Гвен спросила. Я согласилась. Вот и все. — Я нахмурилась. — Тебе не кажется это хорошей идеей? Лекси там небезопасно или что-то в этом роде?

Зейн шагнул вперед.

— Для нее это самое безопасное гребаное место, — выпалил он.

Я расслабилась.

— Тогда, что за мина, чувачок? — Не то чтобы его привлекательное лицо часто отражало что-то, кроме грозного выражения.

На это он лишь покачал головой, уже привыкший к моим фразочкам. Он почти мне улыбнулся и крепко поцеловал.

— Эм, ладно, приближается дочь-подросток. Поосторожнее с языками, ребята, — окликнула нас Лекси.

Зейн тут же оторвался от моих губ. Но рук с талии не убрал.