Глава 18

Ник

— Давай, Эмми. Прижмись к ней спиной. Хватит валять дурака.

Сохранять невозмутимое выражение лица, пока я наблюдал за ней, было почти невозможно. Ее ноги скользили назад по бетонному полу «Косто»²⁰, когда она пыталась толкать тележку, нагруженную более чем тремя сотнями фунтов смеси для блинчиков, сиропом, шоколадной крошкой и арахисовым маслом. Ее лицо становилось почти таким же красным, как и волосы, каждый раз, когда она задерживала дыхание и нажимала на ручку. Тележка раскачивалась на дюйм, но дальше не двигалась.

— Прекрасно! Ты был прав. Я не могу этого сделать, — фыркнула она. — Я слишком маленькая.

Надув губы и скрестив руки на груди, она больше походила на одну из своих учениц начальной школы, чем на тридцатидвухлетнюю женщину.

Это было чертовски восхитительно.

Если бы у нас однажды родилась дочь, я бы хотел, чтобы она унаследовала рыжеволосый характер своей матери. Эмми обычно держала его в узде, но когда она выпускала этот огонь наружу, я был тверд в течение нескольких минут. Даже если я был зол на нее.

— Я же тебе говорил. — Я ухмыльнулся, надеясь заставить ее закатить глаза.

Она не разочаровала.

— Подвинься, жена. Позволь мужчине взять верх, — сказал я.

— Мне подождать, пока ты не ударишь себя кулаком в грудь и не издашь рев пещерного человека? Или ты готов идти прямо сейчас?

— Забавно. — Одной рукой я привел тележку в движение. Краем глаза я не упустил еще одного закатывания глаз.

— Как ты думаешь, ты сможешь управлять тележкой? — Закатывание глаз номер три. Сегодня я собирался попробовать семь, будет новый рекорд.

— Что еще есть в списке? — спросил я.

— Яйца. Бекон. Сосиски. Кофе.

— Давай сначала найдем кофе. Затем мясо. Ты можешь принести яйца.

Завтра был ежегодный завтрак пожарной службы Прескотта с блинчиками. Каждый год пожарная станция устраивает грандиозный завтрак по сбору средств в воскресенье перед Пасхой. Несмотря на то, что это была чертовски тяжелая работа, это была одна из любимых вещей в моей работе.

Все общество приходит поддержать станцию и наших волонтеров. И за последние несколько лет мы собрали кучу денег. Вырученные средства всегда шли на модернизацию, которую я не мог вместить в свой обычный бюджет, который и так был слишком мал. В этом году я надеялся собрать достаточно, чтобы приобрести четыре новых комплекта снаряжения и по крайней мере пять новых первоклассных раций.

Итак, после утреннего секса я загрузил Эмми и поехал в ближайший город, Бозмен, чтобы купить продукты для завтрака оптом.

— Сколько денег ты хочешь собрать? — спросила она меня, когда мы бродили по проходам склада.

— Десяти тысяч было бы достаточно.

Она присвистнула.

— Это очень много блинчиков.

— Да. Возможно, в этом году у нас не все получится, но поможет любая мелочь.

— Возможно, вы помните, шеф Слейтер, у меня когда-то была карьера по сбору средств.

— Да? Я понятия не имел, — поддразнил я.

— Да. Это не сбор денег для политических кандидатов, но я была бы рада помочь провести мозговой штурм. Может быть, подумать о нескольких вещах, которые могли бы принести тебе немного дополнительных денег.

— Ты не возражаешь?

— Вовсе нет. — Она улыбнулась.

Раньше я думал поковыряться в ее мозгах, но не знал, как она отреагирует. Всякий раз, когда она говорила о своей бывшей карьере и работе на своего отца, в ее голосе звучали обида и горечь. Но теперь, когда она вызвалась добровольно, я собирался воспользоваться этим.

Она могла бы просто предложить пожертвовать большую сумму. Десять тысяч, вероятно, были для нее пустяком. И для меня очень много значило, что она не разбрасывалась своими деньгами понапрасну. Вместо этого она использовала свое время и талант, чтобы помочь мне достичь цели.

Мы закончили с покупками, и в течение следующего часа Эмми подбрасывала идеи, пока мы ехали домой.

Ее интеллект поразил меня. Ее идеи были творческими и умными. И когда она удачно приземлилась, ремень едва удержал ее на пассажирском сиденье. Мне нравилось то, как она отвергала идею до того, как у меня появлялся шанс ответить, говоря мне:

— Неважно. Неважно. В Прескотте это не сработает, — при этом она махала руками в воздухе.

К концу поездки мы придумали два мероприятия по сбору средств в дополнение к завтраку.

Одним из них был розыгрыш того, что она называла «гастрономическим туром». Она собиралась связаться с местными ресторанами и организовать для пары-победителя пир из нескольких блюд, каждое из которых приготовлено шеф-поваром.

Ее второй идеей был фотоконкурс для календаря пожарной службы Прескотта с участием местных предприятий. Хотя деньги не будут собраны сразу, она подумала, что объявление конкурса за завтраком вызовет ажиотаж.

— Мне нравятся твои идеи, Эмми, — сказал я. — Но как ты собираешься собрать все это воедино до завтра?

— Не волнуйся. Я делала подобные вещи в последнюю минуту в течение многих лет. Обычно это происходило потому, что мой отец приказывал мне это сделать. По крайней мере, это мои идеи, и у меня есть четкое видение конечного продукта. Все будет идеально!

Мне нравился ее энтузиазм. То, как ее красивые серые глаза плясали от возбуждения. Как она распускала волосы по плечам, распространяя в воздухе слабый аромат кокоса.

Я прикусил язык, прежде чем смог сказать ей, что люблю ее. Я любил ее десять лет, а она никогда не слышала, чтобы я произносил эти слова.

Но сегодня был не тот день. У меня было слишком много дел, которые мне нужно было сделать. Когда я действительно скажу ей, что люблю ее, и я молился, чтобы она ответила мне тем же, я хотел, чтобы это произошло в тот день, когда мы могли бы провести его в постели.

Нет, точно не сегодня.

Но скоро.



Эммелин

Ник был в своей стихии.

Мы были на ногах с четырех утра, готовя пожарную часть к завтраку. Вскоре после того, как мы прибыли, пожарные-добровольцы Ника последовали за нами. Он провел краткое совещание, чтобы наметить план на день, а затем все разошлись по своим делам.

Пожарную машину вывезли наружу. Центр помещения станции был заставлен круглыми столами и складными стульями. Мебель в дежурной части была перенесена в заднюю часть, а на ее месте оборудовали пункт питания.

На двух длинных столах были расставлены сковородки и походные плиты для приготовления блинов и яичницы-болтуньи. Снаружи один из волонтеров готовил огромное барбекю, запекая бекон и сосиски.

Ник сказал мне вчера, что станция не может вместить всех посетителей завтрака, поэтому пару лет назад они начали разбивать поток волнами. Всю неделю жители Прескотта покупали билеты на один из трех потоков завтрака. Сегодня они ожидали почти пятьсот человек, что было почти две трети всего населения Прескотта.

Пока Ник и его волонтеры готовили завтрак, я установила свою лотерейную станцию на стойке у входа с билетами. Каждый ресторан, в который я вчера звонила, был в восторге от идеи с «гастрономическим туром». Я с удовольствием проводила часы за офисным компьютером Ника, делая вывески и печатая билеты.

— Выглядит великолепно, жена. Тебе нужно что-нибудь еще? — спросил Ник, осматривая мою установку.

— Я думаю, у нас все готово, — сказала я. — Что еще я могу сделать, чтобы помочь тебе?

— Тебе не нужно помогать, Эмми. Просто наслаждайся завтраком.

— У тебя более чем достаточно работы, которую нужно сделать. Позволь мне помочь.

— Хочешь остаться здесь и помочь Майклу брать билеты у входа?

Я улыбнулась

— Я могу это сделать. Это также даст мне шанс продвинуть розыгрыш.

Он наклонился и нежно поцеловал меня. Когда в воздухе зазвенели выкрики его людей, я покраснела.

— Возвращайтесь к работе, вы, ленивые засранцы! — крикнул Ник через плечо с ухмылкой.

В восемь часов в двери вошел первый посетитель завтрака. К полудню еда почти закончилась, мои лотерейные билеты были распроданы, и мне нужно было вздремнуть.

— Это было что-то другое, — сказала я Майклу.

Майкл был новым добровольцем-пожарным Ника, а также младшим братом Мейзи и Бо Холта. Он был и близко не таким крупным, как его брат, но я могла видеть семейное сходство.

— Ни хрена, — сказал он. — Я всегда приходил только как гость. Это было безумие. Я не знаю, как Ник остается таким спокойным.

Я была так горда наблюдать за Ником этим утром. Когда масса людей пыталась привлечь его внимание, он ни разу не растерялся. Он разговаривал во время приготовления, без особых усилий развлекал гостей, переворачивая сотни блинчиков.

Он был прирожденным лидером. Вдохновляющим. Устойчивым. Настоящим. Трудолюбивым. Если бы мой дом был в огне, я бы не хотела, чтобы кто-то другой отвечал за его тушение.

— Спасибо за твою помощь, Эммелин, — сказал Майкл, когда стол был убран на хранение.

— Рада была помочь.

— С твоей стороны было круто присмотреть за Коби, чтобы Мейзи могла есть без него на коленях.

— Я была рада этому. Он такой милый маленький мальчик, — сказала я.

— Я не очень хорошо разбираюсь в детях. Бо лучше. — Майкл нахмурился.

— Не волнуйся. Он недолго будет ребенком. Ты можешь быть дядей, который учит его ловить рыбу или берет его в поход. — Хмурое выражение на его лице превратилось в счастливую улыбку. По-видимому, я только что включила лампочку.

— Итак. Моя работа здесь закончена. Пока вы, ребята, заканчиваете разбирать столы, я собираюсь вздремнуть на диване Ника.

— Еще раз спасибо, Эммелин. Нику повезло, что у него такая милая жена, — сказал он.

Жена.

С самого начала Ник называл меня только двумя прозвищами: «Эмми» и «Жена». Мне нравилось, что я не была его «малышкой», «сладкой» или «дорогой». Я была «Женой». Он был «Мужем». Хотя, я не называла его так со времен Вегаса. Я не была уверена, чего именно, но сейчас чего-то не хватало. Часть меня чувствовала, что использование этого прозвища в некотором смысле принижает истинное значение этого слова. Делает его менее особенным.