Глава 34

Шей

Студенты смогут научиться говорить о чем угодно.

Было странно находиться в доме Ноя одной. Казалось, что в любую минуту кто-то может войти и спросить, что я здесь делаю. Если бы спросили, мне бы пришлось сказать, что мы с Ноем женаты — или что-то в этом роде — и что я теперь живу здесь. И я должна была бы сделать так, чтобы это прозвучало правдоподобно, а не как бред сумасшедшего человека, который вломился в дом и решил назвать его своим.

В первый же день я почти собрала вещи и отправилась в «Два Тюльпана». Фермерский дом Томасов был одинок и пуст, но он был моим. Мысленно я обсуждала этот вопрос часами. Даже собрала сумку, поставила ее у двери и смотрела на нее, пока не решила, что это безумие — переезжать, пока Ноя и Дженни нет дома.

Затем решила, что еще безумнее оставаться здесь, пока Ноя и Дженни нет дома.

В итоге я поехала в «Два Тюльпана», гуляла вокруг, пока небо не потемнело, а потом поехала в соседний город, чтобы перекусить. Слоняться без дела вот так в будний вечер, бесцельно и без привязки ко времени приема пищи, купания и сна, было так же странно, как находиться в доме Ноя без него. Мир казался другим, как место, которое я больше не узнавала.

И казалось, что все на дорогах и все в ресторане знают, что я веду совершенно глупый спор в своей голове. Они знали, что на заднем сиденье моей машины лежит сумка с вещами для ночевки, и знали, что я не перестаю спорить с собой о том, где мне сегодня ночевать. Они знали, что я то накручиваю себя, то отступаю, веря, что люблю Ноя, и Дженни тоже, и что эти чувства вызваны всем тем, что мы нашли вместе, а не застарелыми проблемами. Как будто они знали, что я дергала каждую свободную ниточку наших отношений, пока не смогла распутать их меньше чем за минуту.

Я вернулась в «Два Тюльпана», но лишь на мгновение остановилась на гравийной дорожке, прежде чем покачать головой, мысленно дав себе пинка под зад, и поехала вверх по холму.

— Все мои вещи там, — объяснила я сумке с вещами на ночь. — Не хочу портить себе утро, потому что не смогу найти дезодорант, — я нахмурилась, когда в поле зрения появился белый дом Ноя, — или подходящую обувь.

Хмурый взгляд был вызван не гневом. Дело было не в обиде. Это было даже не разочарование от всего этого бессмысленного закручивания спирали.

Этот хмурый взгляд был вызван желанием быть здесь. И это была правда, какой бы странной и неудобной она ни была. Я хотела быть здесь, и хотела, чтобы Ной и Дженни были здесь со мной. Без них все было не так.

Я не была прежней без них.

Я никогда не хотела влюбиться в этих людей. Приехала сюда не в поисках семьи. И не ожидала, что все это начнет собирать меня воедино.

В пятницу днем я предприняла вторую попытку провести счастливый час.

На этот раз я встретилась с группой учителей из моей школы в шикарном устричном баре на воде в Френдшипе. Мы чествовали учительницу третьего класса, которая недавно была выбрана для участия в престижной программе крупной технологической компании, в рамках которой она пройдет множество специализированных тренингов по всей стране и получит всевозможные новые гаджеты для своего класса.

Джанита также получила солидную стипендию, и именно поэтому она выбрала шикарный устричный бар на воде. Первый раунд был за ней.

В отличие от той катастрофы в начале учебного года, никто не бросил меня, пока я была в туалете. Не то чтобы я ожидала этого от этой группы. Эти женщины напомнили мне моих подруг в Бостоне. Я узнала их за последние месяцы, но было что-то такое в том, чтобы увидеть их вне школы, в обстановке, не обремененной учащимися и скрашенной вином, что заставляло всех вокруг казаться свежим и новым. Самими собой, какими они никогда не могли быть во время двадцатиминутного обеда или в коридоре во время утреннего дежурства.

Дана была смелой и немного громкой (как Эмми), Ингрид больше слушала, чем говорила, и очень вдумчиво относилась к своим словам, когда говорила (в точности как Одри). Невин была склонна к сухому остроумию и цинизму (несомненно, как Грейс), а Мика была теплой и заботливой (не то чтобы кто-то мог сравниться, но определенно, как Джейми).

Они, конечно, были разными, но было забавное чувство комфорта в том, что в этих женщинах я находила то, что больше всего любила в своих подругах. Я видела, как вливаюсь в эту группу, но более того, я хотела влиться в нее. Хотела услышать больше о бесконечных головных болях Невин по поводу ремонта кухни. Хотела, чтобы Мика познакомила меня со своим колористом, потому что ее сливово-пурпурный цвет волос был божественным. Я хотела показать Ингрид мои поля тюльпанов. И хотела, чтобы вино вылетело у меня из носа (снова), потому что я смеялась над нелепыми выходками Даны. И это было забавно в неудобном смысле, потому что я не знала, должна ли этого хотеть.

Пускать корни не входило в мои планы. Не то чтобы у меня был план, когда я отправлялась из Бостона с коробкой сырных крекеров и моя жизнь разлетелась на миллион мелких кусочков. Если уж на то пошло, то отсутствие плана и было планом. Пережить один день до следующего. Никаких резких движений. Ожидать худшего. Ничего не планировать.

И я пыталась это сделать. Очень старалась.

Но потом появился ребенок, которому нужна была помощь, и новая жизнь для старой фермы, и фиктивный брак — один неожиданный шаг за другим. Ступеньки от одного нового плана к другому. Речь больше не шла о моем выживании, потому что это были все мы, я, Ной и Дженни. И ферма Лолли, и постоянная должность учителя в следующем году, и влюбленность в своего мужа.

Должна ли я хотеть всего этого или могу ли доверять этому?

Я собиралась использовать этот год, чтобы урвать последние кусочки дома, которые могла найти в «Двух Тюльпанах», и понять, кем я хочу быть сейчас. Найти семью, найти место, которое можно назвать своим — никогда не входило в уравнение.

Но вот я здесь, в окружении людей, которые донимали меня почти так же часто, как Хелен, вопросом о том, буду ли я в следующем году работать в первом классе или в детском саду.

И вот я здесь, с новым и хрупким браком, который мы построили на горе ошибочной логики и старой привязанности друг к другу.

Я не могла перестать спрашивать себя, не принуждаю ли участвовать во всем этом. Не решила ли я по ходу дела, что не хочу, чтобы это было так, а потом убедила себя, что так оно и есть. Я не могла уговорить себя на предложение работы или коллег, которые настаивали, чтобы я присоединилась к ним сегодня вечером, но что, если я уговорила себя полюбить Ноя? Что, если я повторяю все свои старые ошибки?

Я не знала, как защитить себя от этого.

Когда вечер подошел к концу, мы расстались, обнявшись, поздравив Джаниту и пообещав как-нибудь повторить это снова. Когда закрывала свой счет в баре, я заметила Кристиану Мэннинг на несколько мест дальше. Она смотрела на полный бокал мартини, положив подбородок на руку.

Несмотря на все здравые мысли, я сказала:

— Привет, Кристиана.

Ей потребовалась секунда, чтобы оторвать взгляд от бокала и перевести его на меня, а затем еще секунда, чтобы в ее глазах мелькнуло узнавание. В конце концов, она заставила себя улыбнуться.

— Привет. Сто лет тебя не видела.

— Я.., — я посмотрела на воду и медленно покачала головой... — разбиралась кое с какими делами.

— Где твой муж?

Я проглотила вздох. Я не возражала быть живым щитом Ноя, но устала от того, что Ной был единственным источником конфликта между мной и Кристианой. Это была пустая трата времени для всех.

— Они с Дженни уехали из города на несколько дней. Вернутся завтра днем.

Я ждала какого-нибудь колкого комментария, но его не последовало. Она кивнула и снова уставилась на свой напиток. Я не спеша добавила чаевые, проверила свои подсчеты, подписала чек. Установившееся молчание не было неловким, но и приятным тоже не было.

— Близнецы в эти выходные с отцом, — сказала Кристиана. — Ненавижу оставаться в доме одна сразу после их отъезда. Вся эта тишина — это как-то неправильно. — Она подняла свой напиток, прежде чем сделать глоток.

— Многие другие разведенные мамы, которых я знаю, говорят, что им нравится тишина и свобода, но я еще не дошла до этой стадии. Я еще не поняла, как быть одной.

Я замешкалась на мгновение, прежде чем опуститься на барный стул.

— Сочувствую, — сказала я. — В доме было так тихо без Ноя и Дженни. Как будто я жду, что что-то произойдет, но ничего не происходит. — Я проследила пальцем текстуру твердой древесины барной стойки. — Я каждый вечер заказываю еду на вынос, потому что не могу вспомнить, как готовить на одного.

Не глядя на меня, Кристиана указала на свой мартини.

— Хочешь выпить? Тебе, наверное, было достаточно со своими друзьями, но можешь остаться. Если хочешь.

— Конечно. — Я махнула бармену и заказала бокал сангрии.

Когда принесли мой напиток, Кристиана прижала пальцы к ножке своего бокала и поднесла его к моему.

— Я не пыталась украсть твоего мужа, — сказала она в качестве тоста. — Хотя и вела себя так, будто пыталась.

Обдумывая это, я сделала глоток.

— Спасибо, — начала я, — за разъяснение.

— Мне не нравится чувствовать себя опустошенной, — сказала она. — После развода я чувствовала, что мне нужно заполнить эту пустоту всем, что попадется под руку.

— И... Ной показался тебе человеком, до которого можно было дотянуться?

Она повернулась ко мне с ровным взглядом.

— В этом плане были очевидные недостатки. Для начала, Ной был влюблен в тебя.

Я не собиралась объяснять множество причин, по которым ее информация была более чем немного ошибочной. Нет. У меня была сангрия и никакого желания ранить свои собственные чувства сегодня вечером.

— У него ребенок того же возраста, что и мои близнецы, и он совсем один, и только посмотри на него, — продолжала Кристиана. — Казалось, что мы подходим друг другу. Как будто мы совпали в одних и тех же местах.