Глава 7

Глава 7

Эбигейл

Мы долго смотрели друг другу в глаза, и когда я услышала, как он выдохнул, то наконец выдохнула сама, поняв, что задерживала дыхание.

— Эти сердечки я сделал на заказ, — тихо сказал он, все еще держа мою руку, его большой палец скользнул по тыльной стороне моей руки. — Они были созданы для девушки, которая мне небезразлична, — он сглотнул, его глаза были широко раскрыты от волнения. — Я люблю эту девушку, Эбигейл. Я люблю ее больше всего на свете.

Боже. Это больно. Это было так больно, что я собиралась заплакать.

— Как ее зовут? — действительно ли я хотела это знать? Боже, я сейчас чувствовала себя чертовски на грани, чувствовала, что потеряю сознание, если он меня отпустит.

Просто скажи ему, скажи ему, что ты чувствуешь.

— Ее имя, — прошептал он. — Ее зовут Эбигейл.

Мир завертелся вокруг, пока я слушала его.

— Что? Ты влюбился в кого-то по имени Эбигейл? — голова кружилась, тело гудело. Я слышала, как кровь хлынула к моим ушам, мое тело бросило в жар.

Он улыбнулся и медленно покачал головой:

— Ты такая чертовски милая, Эбигейл, — он сделал шаг ко мне ближе. — И именно это заставило меня влюбиться в тебя, ещё когда мне было тринадцать лет.

Воздух вырвался из меня, и я почувствовала, как мои глаза расширились еще больше:

— Что? — пискнула я.

В этот момент все во мне пришло в состояние повышенной готовности, стало сверхчувствительным. Моя рубашка терлась о грудь, заставляя соски твердеть. Я чувствовала себя грязной из-за этого возбуждения после того, что он только что сказал, но в хорошем смысле.

Я хотела сказать ему, что тоже люблю его.

Он сделал шаг ближе, пока наши грудные клетки почти не соприкоснулись:

— Ты меня слышала, Эбигейл? Я тебя люблю. Эти сердца для тебя. Я хотел разложить их для тебя в День Святого Валентина, чтобы, наконец, признаться в своих чувствах к тебе.

Мои нервы были натянуты, в горле пересохло и в нем образовался ком, и мне казалось, что если попытаюсь сказать что-нибудь, то буду заикаться.

— Эбигейл, дорогая, пожалуйста, скажи мне что-нибудь. Я сейчас на грани нервного срыва.

Я сделала еще один глубокий вдох и просто выпалила:

— Ты любишь меня?

Он не ответил, просто поднял руку, чтобы провести ею по прядям моих волос, упавшим на мою щеку. Он заправил волосы мне за ухо, и от этого прикосновения у меня по спине пробежали мурашки.

— Ты никогда не замечала, как я на тебя смотрю? А как насчет того, что я никогда не был с девушкой и ни с кем не встречался? — он слегка улыбнулся мне. — А как насчет того, что я сделаю для тебя все, что в моих силах, Эбигейл… для меня есть только ты, — он откинул мою голову назад, положил руку мне на щеку, и я посмотрела ему в глаза. — Да, Эбигейл. Да, я люблю тебя очень сильно. Я влюблен в тебя.

Мое сердце билось так сильно и так быстро, что я была уверена, что он сможет его услышать, увидеть, как оно быстро бьется под моей кожей.

Он не двигался. Я не могла говорить, а он все еще смотрел мне в глаза, все еще заставлял меня чувствовать, что он может заглянуть прямо в мою душу.

— Я не хочу, чтобы ты когда-либо любила кого-то, кроме меня, — его голос звучал так, словно он умолял.

Он опустил взгляд на мой рот.

О боже. Мне казалось, что я могу воспламенится прямо здесь и сейчас. Я могла бы закрыть глаза от удовольствия, которое охватило меня, когда услышала его слова. Я боялась услышать, как он произносит эти слова, потому что я так долго хотела их услышать, что, наконец, услышав их, я испугалась.

Я не знаю, как долго мы стояли там, едва дыша, но, наконец, он откинулся на дюйм назад. Я поймала себя на том, что глубоко вздохнула, не осознавая, что снова задержала дыхание.

Он прервал зрительный контакт со мной, глядя в пол, и я увидела, как его челюсть дернулась, и поняла, что это из-за моего молчания. Я пугала его и мне это было ненавистно. Но в тот момент я не могла найти слов. Я была слишком шокирована.

Он снова посмотрел на меня, а затем выдохнул:

— Пожалуйста, поговори со мной, — снова попросил он. — Скажи мне, что девушка, которую я люблю, тоже безумно любит меня, — он все еще держал меня за лицо.

Я сглотнула и облизала губы:

— Макс… — слова застряли у меня в горле, но затем они сорвались с языка и повисли в воздухе между нами. — Я тоже тебя люблю. Так сильно.

От его прерывистого вздоха мое сердце забилось вдвое быстрее.

Он выглядел… словно испытал облегчение.

Он подошел ближе и сказал тихим голосом:

— Боже, ты знаешь, сколько раз я мечтал о том, чтобы услышать, как ты произносишь эти слова? Знаешь, сколько раз я представлял себе, как ты говоришь мне, что тоже любишь меня? — он посмотрел на мои губы. — Ты та, кого я люблю, моя единственная, Эбигейл, с тех самых пор, как мы встретились.

Когда он снова посмотрел на мое лицо, мое сердце подпрыгнуло к горлу.

— Ты любил меня с тринадцати лет?

Он медленно кивнул:

— С тех пор, как я увидел тебя, вошедшую в класс, с тех пор, как узнал, какой ты была на самом деле, что ты любила и не любила, тогда я понял, что ты идеальна для меня, — теперь он держал обе руки на моем лице, обхватывая мои щеки и глядя в глаза. — Я был влюблен в тебя много лет, но у меня не было смелости признаться. Но сама идея разрушить то, что у нас было, что ты, возможно, больше не захочешь быть моим другом, потому что я перешел черту, заставляла меня держаться на расстоянии, — он снова наклонился, так близко, что я почувствовала запах его геля для душа. Я закрыла глаза и просто наслаждалась этим моментом. — Для меня ты никогда не была никем другим, Эбигейл. Никем другим. Всегда, — боже, его голос был глубоким, таким хриплым. Он был наполнен тоской.

Это действительно происходит? Да… да, это так, и я не собираюсь этому препятствовать.

У меня перехватило дыхание от того, что я слышала от Макса, от всего, что я сейчас чувствовала. Он всегда заботился обо мне, и когда я подумала о том, что он сказал, о том, как он, казалось, всегда сосредоточивал свое внимание на мне, я поняла, что была слепой. Я была слепа, и, очевидно, он тоже был слеп, если не замечал, что я чувствую.

Прямо здесь, прямо сейчас, судя по тому, как он смотрел на меня, все, что происходило между нами, было… реальным.

Он хотел меня так же, как я хотела его, и все, чего я хотела – это быть с ним.

Я почувствовала, как он играет с прядями волос у моего уха, и озноб пробежал по моей спине. Возбуждение разлилось по моему телу, и каждая часть меня жаждала большего, новых его прикосновений… больше его присутствия. Кончики его пальцев время от времени касались изгиба моего уха, его пальцы были теплыми, слегка мозолистыми от работы, которую он выполнял.

Он снова посмотрел на мои губы, и я почувствовала, как он провел пальцами по линии моего подбородка, а затем по щеке. Я приоткрыла рот и глубоко вздохнула, когда почувствовала, как он провел пальцами по нему.

— Ты такая мягкая. Ты так хорошо пахнешь, — он закрыл глаза и застонал. — Но нет ничего приятнее, чем знать, что ты тоже меня любишь, — он открыл глаза и придвинулся немного ближе, так что теперь его тело прижалось к моему. Я непроизвольно ахнула, когда его твердые мышцы соприкоснулись с моей нежностью.

А еще я чувствовала… каким твердым он был для меня. Там внизу, эта толстая длина, от которой я мгновенно намокла и мои внутренние мышцы сжались от потребности.

Он был большой, толстый. Он был такой длинный.

— Ты это чувствуешь? — прошептал он и еще немного сильнее вжал свой член в мой живот.

Я кивнула.

— Это все из-за тебя, — он наклонился всего на дюйм. — Я никогда раньше не был с девушкой, никогда никого не целовал. Я хотел только тебя, только ты владеешь моим сердцем. Только ты, Эбигейл, — он все еще смотрел на мой рот, все еще водил пальцами по моей нижней губе.

Я не могла думать, даже дышать, услышав, как он сказал эти вещи.

— Я так чертовски сильно хочу тебя, — простонал он, как будто не мог не озвучить свои потребности. — Все, что я хочу сделать – это показать тебе не только словами, но и своим телом, что ты значишь для меня, — Макс сильнее прижал ко мне нижнюю часть тела, и я ахнула, от того, что стала еще более влажной.

Он был для меня таким твердым.

— У меня никогда не было парня, Макс, — он знал это. Я была в этом уверена. Так что я знала, что он знает, что я девственница. — Я даже никогда не целовалась с другим парнем, — в детстве я была болезненно застенчивой и могла бы использовать это как оправдание тому, почему никогда ни с кем не общалась.

Но правда в том, что я надеялась, что Макс станет моим первым.

И кажется, что это станет реальностью прямо сейчас.