6

6

Вайолет

Я продержалась половину дня, не став мишенью и не вынужденной прятаться, когда услышала стук каблуков позади себя, проходя через открытые двери здания Бронте, в котором располагалась библиотека Святого Чарльза.

—Вайолет!

Испугавшись звука своего имени, я остановилась. Больше никого не было видно, кроме миссис Каваны, пожилой библиотекарши, и я сомневалась что она смогла бы мне чем-нибудь помочь, если бы я в этом нуждалась.

—Я повсюду искала тебя, дорогая! Я знала этот голос. Пронзительный и сладкий, как лед.

Медленно обернувшись, я увидел, как ко мне подошла Давина Локвуд. Блестящие каштановые волосы волнами ниспадали на ее стройные плечи. Ее губы были плотно сжаты, вероятно, из-за всех этих наполнителей для губ, а глаза сузились, когда она быстро оглядела меня с головы до ног. В ее ледяных зеленых глазах читалось осуждение.

Сучка, главная королева Сент-Чарльза, стояла передо мной, и я, казалось, не могла смириться с тем фактом, что она знала, кто я такая. Но опять же, мы были известны как фрики. Все знали нас, и не в хорошем смысле этого слова. Мы не были друзьями. Мы не были соседями. У нас даже не было совместных занятий. Между нами не было ничего общего, и все же она стояла передо мной, требуя всего моего внимания.

Она положила мне на плечо наманикюренную руку и улыбнулась, хотя улыбка так и не коснулась ее глаз. —Я всегда удивлялась, почему ты никогда не устраивала вечеринок в своем большом гребаном особняке.

Я молчала, пытаясь понять, почему Давина была такой милой, когда я ни разу в жизни с ней не общалась. Один или два раза, когда мы общались, это было, когда она и стайка сук смеялись над тем, как меня заталкивали в кабинку туалета, чтобы другие девчонки избили меня.

—У меня есть идея. Разве у тебя дома нет причудливого кладбища? Я могу пригласить нескольких парней и принести немного выпивки, - сказала она, проводя своим длинным заостренным ногтем по моей челюсти. - Небольшая вечеринка, поскольку сейчас сезон привидений. А ты как думаешь?

Я кивнула и улыбнулась ей, прежде чем склонить голову набок. —Конечно. Приходи сегодня вечером примерно в 11.

—Остынь и приведи с собой своего брата, Вайолет. Мы слышали, что он вернулся в город, - сказала она с улыбкой на лице, прежде чем уйти.

Конечно. Почему раньше это не имело для меня смысла? Я знала, что девушки находили Кристиана сексуальным, и ничто так не злило меня, как то, что они использовали меня, чтобы добраться до него.

Я не собиралась уступать маленькой просьбе Давины. Да, она могла бы приехать в поместье, но Кристиана там не было бы.

Я направилась в библиотеку и нашла свое место возле эркера с подушками и тусклым желтым светом. Я сидела там, сцепив пальцы, и слышала трепещущий звук надоедливого мотылька, который снова и снова ударялся о лампочку библиотеки когда пришла сюда, когда мне нужно было спрятаться в тихом уголке без каких-либо осуждений.

Я уставилась на свет. Наблюдая, как мотылек мучает сам себя, я впала в оцепенение. Реальность, искаженная воспоминаниями. Чем дольше я смотрела на ослепляющий желтый свет, тем тяжелее становилось мое тело, а глаза жгло.

—Вайолет.

Голос звучал откуда-то издалека.

—Вайолет.

Он становился все громче. Женский голос.

—Вайолет! Холодная рука шлепнула меня по лицу, когда я очутилась в подвале.

—Ты сука! Моя мать стояла надо мной, сжимая мои худые руки, ее острые ногти впивались мне в кожу. Она всегда держала их острыми, чтобы причинить мне боль. —Я всегда знала, что с тобой что-то не так, а теперь ты пытаешься развратить моего сына?

Я уставилась на нее, сбитая с толку тем, из-за чего она разозлилась на этот раз. Все, что я помнила, это как она вытащила меня из постели в холодной полуночной тьме. В доме было тихо. Должно быть, все уже спали.

Я взглянула на голую лампочку, одинокий мотылек хлопал крыльями, пытаясь поглотить тепло от тусклого света.

—Ты думаешь, я бы никогда не узнала? Ее ярко-голубые глаза, которые так сильно напомнили мне змеиные, насмехались надо мной, когда она протянула руку, чтобы схватить меня за волосы. —Я знаю, что ты прокрадываешься в комнату Кристиана каждую ночь. Я знаю, что ты спишь в его постели, грязная шлюха. Ее слова ранили меня прямо в сердце, но я отказалась плакать. Кристиан заставил меня пообещать, что я всегда буду стараться быть сильной, если его никогда не будет рядом со мной. Я обещала ему и не подведу его.

—Ты пытаешься соблазнить своего собственного брата? Ты грязная, жалкая шлюха. Даже сатана не настолько развращен! Мать снова потянула меня за волосы, и боль пронзила мою голову насквозь, когда она потащила меня через комнату туда, где висели цепи. Страх сковал мое тело, когда я поняла, что она собирается сделать.

—Нет! Слова показались мне странными во рту, почти кислыми.

—Ты пытаешься заставить меня ревновать? Она жестоко захихикала. —Что ж, тогда я просто скорректирую твое поведение, дорогая, не так ли?

Мама тянула меня за собой, пока мы не добрались до стены. Здесь было сыро, воздух был затхлым и застоявшимся. Теперь мои ноги были скользкими от ила на полу, накопившегося за годы гниения и протечек.

—Мама, пожалуйста, я клянусь быть хорошей. Я не пытаюсь причинить тебе боль. Теплые слезы потекли по моим щекам, когда моя мать протянула руку мимо меня и схватила один из кандалов. Я мгновенно сломалась. Я не была такой сильной, как Кристиан. Она застегнула холодный металл на моем бледном правом запястье, прежде чем перейти к другому. Сопротивляться ей было невозможно, потому что это означало бы для меня еще большее наказание. Возможно, я заслужила наказание. Возможно, я была жалкой шлюхой. Мать знала лучше всех.

Я стояла лицом к стене, спиной к ней. Я тихо дышала, мое сердце колотилось о ребра, а в ушах становилось жарко по мере того, как медленно проходила каждая секунда. Я почувствовала, как мамины пальцы расстегивают пуговицы на спине моего платья.

—Мама! Я подавила всхлип, соленая жидкость образовала небольшую лужицу над моей верхней губой, прежде чем наполнить рот.

Это было так, как если бы мои мольбы были мертвы для всего мира. Она не собиралась мне отвечать. Не раньше, чем она закончит со мной.

Ее холодные кончики пальцев нежно ласкали мою кожу, но за все эти годы в прикосновениях моей матери не было ничего нежного. Она намеренно медлила, потому что ей это нравилось.

—Ты правда думаешь, что он когда-нибудь выберет тебя, дорогая? Ты уродливая, неуклюжая девчонка. Ее голос был тихим. —Что ты можешь знать о соблазнении?

—Я не понимаю, о чем ты говоришь, - прошептала я.

—О, я думаю, ты понимаешь, Вайолет. Ты думаешь, что сможешь держать его при себе, - сказала она. - Ты хочешь украсть его у меня.

Она перестала прикасаться ко мне, и я услышала, как она пошарила в поисках чего-то позади меня. Вероятно, это был ее хлыст для верховой езды. Это был не первый раз, когда мне приходилось страдать от рук моей стервозной матери. Она наслаждалась каждой возможностью помучить меня.

—Я собираюсь выбивать из тебя все к чертовой матери, пока не выбью из тебя шлюху, и я не хочу, чтобы об этом было произнесено ни слова, ты поняла?

Я кивнула, но она хлопнула меня по спине твердой рукояткой хлыста для верховой езды. —Я тебя не слышу.

—Я поняла! Я закричала, и она начала бить меня кнутом. Моя спина выгнулась дугой, когда кожа впилась в мою плоть, прорезая ее насквозь.

Я прикусила зубами нижнюю губу, чтобы не вскрикивать каждый раз, когда обрезок соприкасался с моей кожей.

Мне показалось, что по моей спине пробежали языки пламени. Мои ноги подогнулись, и я упала вперед, но мои колени так и не коснулись земли, потому что цепи натянулись на моих запястьях, угрожая вывихнуть мои конечности из суставов.

—Я хочу, чтобы ты сказала, что ты шлюха! Она закричала. —Я хочу услышать, как ты скажешь мне, какая ты грязная девчонка!

—Мисс Осборн. Вдалеке послышался слабый голос. Все было спокойно и безмятежно. Он не принадлежал матери.

—Мисс Осборн!

Мои глаза резко открылись, и я обнаружила, что лежу поперек сиденья у эркерного окна. Сладкий металлический привкус крови наполнил рот, и я проглотила его. Внутренняя сторона моей левой щеки была сырой и мясистой, и такое случалось только тогда, когда мне снился плохой сон. Я обычно прикусывала щеку. Дурная привычка, накопившаяся за долгие годы.

—Господи Иисусе! Миссис Кавана стояла надо мной, прижав руку к груди, а ее круглые очки для чтения в проволочной оправе сидели на переносице, когда она смотрела на меня сверху вниз, выражение ее лица было искажено ужасом. —У тебя идет кровь из носа, дорогая.

Я села, моя голова отяжелела, когда я взглянула на желтую лампочку. Мотылек исчез.

—Почему бы тебе не привести себя в порядок, и мы выпьем чаю с булочками в моем кабинете, если хочешь? Ее голос был теплым и добрым, и я слегка кивнула ей, но не улыбнулась и ничего не сказала, направляясь в библиотечный туалет.

Миссис Кавана была хорошим человеком, но мне это было безразлично. Я была одинока и надо мной издевались так долго, что я привыкла к мысли, что никто не был по-настоящему хорошим. На самом деле это никого не волновало. За исключением Кристиана. Он заботился обо мне. По крайней мере, я так думала.

Добравшись до ванной, я плотно закрыла дверь. Рядом со старинным металлическим умывальником было только одно зеркало, и оно было маленьким, но я могла ясно видеть, как кровь стекала маленьким ручейком над моей верхней губой, прежде чем попасть на рубашку. Я с любопытством смотрела на нее, пока она продолжала течь, пока не остановилась.

Кровь была такой темной, что казалась почти черной. Вид этого вызвал у меня отвращение, поэтому я схватила горсть салфеток из коробки на стене и вытерла кровь, насколько смогла.

Закончив, я выбросила грязные салфетки в мусорное ведро возле входной двери, а затем направилась обратно в библиотеку, где меня ждала миссис Кавана.