ШЕСТЬДЕСЯТ ТРИ

Сегодня исполнился год, как я встретилась с Хьюстоном, Лореном и Джерико.

После Парижа прошло три месяца. Три блаженных месяца, проведенных в турне по Европе. Больше не было ни лжи, ни секретов.

Лорен рассказал мне о том, как его бросили умирать после того, как он убедил свою мать уйти из ее жестокого брака. Он рассказал мне о предложении своего отца, если он покинет «Связанных» и вернется домой, а затем дал понять, что этого не произойдет ни сейчас, ни когда-либо еще. Он даже признался в своей причастности к разрушению брака Рика.

Джерико рассказал мне о своем пребывании в приемных семьях и приютах. Рассказал мне о встрече с Эмили… и о том, что она заставляла его делать, чтобы доказать, что он любит ее. Чего он мне не рассказал, но я сама разобрала по кусочкам, так это то, что она воспользовалась его поисками нерушимой связи и использовала его как свою личную марионетку.

Мое сердце разбилось из-за него.

Это сломало того одинокого, отчаявшегося ребенка, который не мог понять, что он уже нашел это с Хьюстоном и Лореном.

Джерико подписал сделку с «Гениями», чтобы дать своей жене ту жизнь, которую она требовала, чтобы ему больше не приходилось воровать, причинять боль и разрушать. Он отдал свою душу за Эмили, а она в ответ погубила его.

Даже при всей этой честности мне оставалось только гадать, какие скелеты Хьюстон прячет в своем шкафу. Кажется, что у него их нет, но и с Джерико было то же.

Да, их растерзали.

Всех нас.

Но я молилась, чтобы больше ничего не поджидало нас в кустах, чтобы выскочить и укусить.

Именно по этой причине и из любопытства я согласилась встретиться с бабушкой Хьюстона. Они втроем планировали, что мы встретимся в первый раз, когда они привезут меня домой, но я сбежала прежде, чем они смогли это устроить, так что на этот раз они не стали рисковать.

Не прошло и часа с тех пор, как мы вернулись в Портленд, а мы уже были в пути. Второй этап был завершен, и у нас был месяц до того, как тур продолжится и окончательно завершится в мае.

Я улыбнулась про себя, когда мы спокойно ехали по городу в пригородном автомобиле, который ждал нас, когда приземлился частный самолет.

Я не могла дождаться, когда вернусь в их крепость.

Или, как называл его Лорен, домик на дереве.

Хьюстон и Рик отказались признать и ту, и другую истину.

Я сразу поняла, откуда у них такая любовь к викторианской архитектуре, когда мы подъехали к голубому двухэтажному зданию на небольшом холме с белыми рамами окон и дверей и крышей из темного кирпича. В районе было тихо, так как было позднее утро вторника, уже давно после того, как дети ушли в школу, а родители ушли на работу.

К тому же шел дождь.

Я старалась не воспринимать это как предзнаменование, поскольку непрекращающийся дождь смыл недавно выпавшие два дюйма снега.

Машина остановилась, и я посмотрела на Хьюстона, который уже изучал меня со своего места рядом со мной в заднем ряду.

— Готова?

Медленно выдохнув, я кивнула в ответ, желая, чтобы он что-нибудь сказал. Он тоже был напряжен, но я не знала почему, поскольку Лорен и Рик оба казались радостными. Они уже выпрыгивали из грузовика, и ни один из них не стал дожидаться нас, прежде чем броситься к входной двери и исчезнуть внутри.

Хьюстон поцеловал мои пальцы, выбрался наружу и помог мне выйти. Он что-то сказал водителю, чего я не расслышала, потому что не смогла услышать из-за своего сердцебиения.

Я никогда не делала этого раньше.

Хьюстон и Лорен были не единственными, у кого никогда не было отношений. Рик был тем, у кого был опыт, и, учитывая, как хорошо все получилось… да, я нервничала.

У Рика не было родителей, с которыми я могла бы познакомиться, а родители Лорена казались настоящими мудаками, так что, к счастью, это, возможно, единственный раз, когда я через это пройду.

Что, если я ей не понравлюсь?

Я знала Хьюстона, Лорена и Джерико. Это бы ничего не изменило, но… Я все равно хотела, чтобы это было так – больше для них, чем для меня. Я глубоко вдохнула и выдохнула, как только мы подошли к двойным входным дверям. Я слышала голоса с другой стороны, и они звучали счастливо. Я лишь надеялась, что мое присутствие этого не изменит.

Поехали.

@Эм_Анон: Тебе конец. Он мой.

Я фыркнула на твит, прежде чем бросить телефон обратно на комковатый матрас рядом со мной. Лежа на спине, я напевала «Light my fire» The Doors, глядя на потолок и свисающую с него мертвую рок-звезду. Оказалось, Лорен боготворил самого непредсказуемого бунтаря своего времени и, возможно, даже нашего.

Я все еще пялилась на плакат с Джимом Моррисоном без рубашки, с поднятыми руками ладонями вперед и растопыренными, как будто он говорил «уступите дорогу», когда мое внимание привлек кто-то, вошедший в маленькую спальню.

— Вот ты где.

Лорен медленно подошел к изножью своей старой кровати и остановился. Он ел очередное печенье, которое бабушка Хьюстона, которую все они называли мамой, испекла за те восемь часов, что прошли с тех пор, как мы приехали.

Казалось, никто не спешил уезжать, включая меня, узнав, какой открытой и добродушной оказалась бабушка Хьюстона. Она даже глазом не моргнула, когда Хьюстон, Лорен и Джерико сказали ей, что все они встречаются со мной. Возможно, до нее уже дошли слухи, но отсутствие ее реакции все равно застало меня врасплох. Если бы они уже не сказали мне обратное, я бы подумала, что я не первая девушка, с которой они делились раньше.

Лейн Морроу заставила меня скучать по моей собственной бабушке, которая была моим единственным источником отношений до того, как я потеряла ее из-за рака, когда мне было четырнадцать. В каком-то смысле она тоже была изгоем, но отказалась покинуть Фейтфул, потому что ей нравилось заставлять людей нервничать.

Я улыбнулась, вспомнив о ней, даже когда в комнате стало пахнуть розами:

— Я здесь, — Лорен, не теряя времени, забрался на кровать и, поцеловав меня в губы, лег рядом со мной. — Интересный выбор, чтобы повесить над кроватью, — сказала я, прерывая воцарившееся уютное молчание.

Боковым зрением я увидела ухмылку Лорена:

— Разве я тебе не говорил? Я не придирчив к полу.

Я повернула к нему голову:

— Это твой способ сказать мне, что ты би?

Лорен прикусил губу, глядя на плакат. Я могла сказать, что у него что-то было на уме.

— Называй это как хочешь, — рассеянно ответил он.

Я проигнорировала призрачную сладость, наполнившую мой рот, и повернулась на бок, пока не принялась за Лорена:

— Что-то не так?

— На самом деле, все идеально.

Положив руку ему на грудь, я приподнялась настолько, чтобы полностью видеть его лицо:

— Тогда в чем дело?

Лорен встретился со мной взглядом и выдержал его. Как и в случае с Хьюстоном на Эйфелевой башне, я почувствовала нерешительность Лорена, прежде чем выбрать откровенную честность, как бы больно это ни было.

— Мне просто интересно, продлится ли это долго.

Положив голову на его бьющееся сердце, я почувствовала, как реальность задевает одну и ту же острую струну каждый раз, когда я была вынуждена признать это.

— Нет, — я услышала, как он втянул в себя воздух из-за моего решения тоже быть предельно честной. — Совершенство ненастоящее. Есть только мы. Мы заставим друг друга смеяться, и мы заставим друг друга кричать. Плохие дни снова настигнут нас. Нас будут испытывать, и иногда мы будем колебаться. Мы будем гадать, справимся ли мы на этот раз, — я подняла голову, чтобы посмотреть на него. — Любовь – это не иллюзия, для поддержания которой требуется молчание. Для этого нужна только наша память о том, каково нам было друг без друга.

Лорен осторожно положил меня на спину, прежде чем поудобнее устроиться у меня между ног.

— Значит, мы все равно продолжим сражаться? — спросил он, глядя на меня сверху вниз. — Даже если это причиняет боль? — в его тоне не было никакого сомнения. Нужно было только подтвердить то, что он уже знал в глубине души.

— Да.

Лорен кивнул, а затем оглянулся через плечо.

Мы больше не были одни.

Джерико, тоже поедавший еще одно печенье и уставившийся в свой телефон, подошел ко второй односпальной кровати и сел на краешек. Бабушка Хьюстона назвала эту спальню комнатой Лорена и Рика, когда проводила для меня экскурсию, так что я знала, что когда-то они, должно быть, делили ее, в то время как у Хьюстона была своя собственная.

— Где Хьюстон? — спросила я, когда мне напомнили, что один из их троицы пропал без вести.

— Повел свою бабушку в магазин за продуктами, — ответил Рик, продолжая заниматься тем, что занимало его внимание на телефоне. — Мы остаемся на ужин.

Я просто кивнула, поскольку с этим у меня не было никаких проблем. Кроме того, я была уверена, что это была идея Лейн Морроу и не подлежала обсуждению. Сразу же, как только Лорен услышал, что мы остались без присмотра, в голове у него, казалось, щелкнул выключатель, и он стал игривым.

— Что ты делаешь? — глупый вопрос, поскольку я уже знала. Его рука теперь была у меня под платьем и стягивала стринги вниз.

— Я думал о том, чтобы полизать твою киску с тех пор, как мы уехали из Дублина, — сказал мне Лорен. Его губы коснулись линии моего подбородка, прежде чем добраться до уха. — Можно?

— Мы не можем, — захныкала я, поймав его за запястье как раз перед тем, как мои трусики успели соскочить с бедер. Он мог бы разорвать мою хватку, если бы захотел, но он этого не сделал. — Не здесь, — мне нужно было подвести черту, и перепихнуться в доме бабушки Хьюстона казалось идеальным местом.

— Почему? — он усмехнулся. — Думаешь мы раньше не приводили сюда девушек? — я не ответила, когда оттолкнула его от себя. — Что? — переспросил идиот с искренне озадаченным видом. — Что я такого сказал?

— Мне плевать на девушек, которых ты трахал, так что небольшой совет, — огрызнулась я, садясь, — не упоминай о них при мне.

Лорен провел рукой по своему лицу кинозвезды, прежде чем встретиться со мной взглядом: