Военная топография
В 1822 году был основан корпус военных топографов, солдаты и офицеры которого в течение XIX века постепенно создавали точные карты значительных территорий России.
Тогда же, в XIX веке, были организованы экспедиции на отдаленные окраины России: экспедиции Кропоткина, Потанина, Пржевальского, Семенова-Тян-Шанского и многих других.
Неизвестных земель — белых пятен — становилось все меньше. Каждый такой путешественник был не только топографом, но и зоологом, и ботаником, и геологом: он собирал коллекции животных, растений, ископаемых.
Вы, возможно, читали книги замечательного путешественника по Дальнему Востоку В. К. Арсеньева «Дереу Узала» и «В дебрях Уссурийского края».
Так вот, Арсеньев был военным топографом. Правда, в этих книгах он мало говорит об основной цели своих путешествий — о том, что он создавал карты неизвестных до него территорий.
В армии карта нужна всем — от главнокомандующего до командира отделения. Даже солдат, получивший специальное задание, имеет на руках карту.
По картам разрабатываются военные операции и изучается характер местности, намечаются маршруты для авиации и цели для дальнобойной артиллерии. Командующий армией, глядя на карту с флажками, кружочками и квадратиками — полками и дивизиями, ясно видит, где какая часть находится, где слабое место противника, откуда начать наступление, куда перебросить войска и т. д.
Требования к военной карте очень строгие. Военные карты должны быть совершенно безупречны. Недаром говорится, что карта — это глаза армии.
Мы знаем из истории следующий факт. Великий русский полководец Суворов имел составленную австрийцами карту Швейцарии, на которой была ясно обозначена дорога вдоль Фирвальдштетского озера. По этой дороге Суворов намеревался провести свои войска. Но когда русские подошли к озеру, вместо дороги или хотя бы тропинки они увидели только скалы, отвесно спускающиеся к воде.
Пути вперед не было. Положение оказалось крайне тяжелым. Отступать? Нет, Суворов и его чудо-богатыри отступать не привыкли. Оглядев солдат, он отдал приказ — начать подъем на кручи альпийского хребта.
Ценой нечеловеческих усилий русские войска преодолели это препятствие и неожиданно для французов спустились в соседнюю долину.
Вот один случай, описанный А. Куприным в его рассказе «Куст сирени».
Молодой офицер Алмазов собирался поступить в Военную академию Генерального штаба. Два года подряд он проваливался на вступительных экзаменах. Наконец, на третий год, он выдержал экзамены по всем предметам. Оставался последний — военная топография.
Алмазов благополучно снял план и уже кончал его чертить, как вдруг посадил зеленой краской в самой середине чертежа кляксу. Ему бы следовало постараться как-нибудь подчистить ее, а он недолго думая взял да и переделал кляксу в куст и на следующее утро понес показывать план профессору.
Профессор эту местность давал снимать всем экзаменующимся офицерам и потому знал ее очень хорошо. Он сразу обратил внимание на непонятное пятно и усомнился в существовании куста. Алмазов стал доказывать, что куст действительно существует. Спор их кончился тем, что профессор предложил на следующее утро отправиться на участок и проверить план. Алмазов пришел домой совсем убитый, рассказал жене о своем ужасном положении, о том, что из-за какого-то куста рушатся все его мечты об академии.
«Самый безобразнейший педант, какой только есть на свете!» — так называл профессора расстроенный Алмазов.
Жена решила выручить незадачливого мужа.
Вечером супруги отправились в цветочный магазин, купили там, за неимением другого, куст сирени и на следующий день рано утром посадили его на участке.
Все кончилось благополучно. Убедившись, что куст действительно существует, профессор извинился перед Алмазовым за свою забывчивость и поздравил его с благополучным окончанием экзаменов. Алмазов поступил в Военную академию.
Разберем этот рассказ с точки зрения топографической.
Нет, профессор не был педантом, придравшись к какому-то кусту.
Предположим, что во время.войны карта с нарисованным, но несуществующим кустом очутилась в руках офицера. Где-то впереди, за вспаханным полем, скрывается противник. Это офицер хорошо знает. Он внимательно рассматривает карту, и взгляд его останавливается на кусте.
Подозвав к себе сержанта, он приказывает ему занять позицию немного левее куста.
Очевидно, что сержант, стремясь выполнить поставленную перед ним задачу, неминуемо собьется с пути и попадет в тяжелое положение.
В моей практике был подобный случай.
Очутившись с картой в руках вдали от деревень в астраханских степях, совершенно однообразных и ровных, я определил свое местонахождение только по одному кусту, который топограф не забыл нанести на карту.
Как видно, такой отдельно стоящий куст имеет очень важное значение. Мелкие, но характерные предметы (отдельные кусты, деревья, курганы, большие камни и т. п.) на открытом месте видны издали. Найдя их на карте, легко можно сообразить, где находишься, или, как говорят топографы, легко ориентироваться на местности. Такие предметы называются ориентирами.
Когда вы объясняете, как пройти в какую-нибудь деревню, вы упоминаете разные заметные признаки по пути и говорите примерно так: «Иди по большой дороге, пока не дойдешь до сухого дерева, тогда поверни направо, там увидишь большой камень, тогда сверни по тропинке налево...» Сухое дерево и камень — наиболее характерные и заметные ориентиры по дороге.
Помните, мы говорили о писцовых книгах XVII века? Там ямы с коровьими головами и камнями и корявые березы являлись именно ориентирными знаками, на основании которых устанавливалась и отыскивалась граница данного землевладения.
Военный топограф везде старается найти такие выделяющиеся предметы. В лесу, например, он отмечает даже муравьиные кучи, даже след от костра.