Глава 65 «Возродится»

 

____

...оказалось, что жизнь его не такая уж и «трагичная», а скорее, наоборот — маршал был удивительно живучим, раз даже в таком состоянии не отдал концы.

____

Солдаты в тяжелой броне ринулись в бой.

Вокруг них клубился густой белый пар, потрескавшиеся стены задрожали от невероятного гула их шагов. Отряд храбро бросился прямо в море вражеского артиллерийского огня, подобно морской волне, ударяющей о берег во время прилива.

Первые ряды уверенно блокировали любые удары и смертоносным водоворотом врезались прямо в строй противника. Людям отрывало головы, конечности, их тела разрывало на части, но самое свирепое пламя оказалось бессильно против черной железной брони. Если золотой короб не взрывался, то мертвое тело воина оставалось невредимым. Некоторые офицеры и солдаты уже давно погибли, но механические шестеренки внутри доспехов продолжали вращаться, словно души их не могли найти покоя, вынуждая мертвецов двигаться вперед.

Когда павшие товарищи затрудняли продвижение отряда, всегда находился кто-то, кто открывал золотой короб на броне погибшего и поджигал скрытый запал.

Из-за железных шлемов тысячи воинов были все на одно лицо — что закаленные в боях командиры, что юные новобранцы из северного гарнизона. Они либо отрубали врагам головы гэфэнжэнями, либо попадали под вражеский огонь, либо безвестно погибали во взрыве, превратившись в сноп фиолетовых искр.

Ли Фэн стоял на борту красноглавого змея, заложив руки за спину. Внезапно он повернулся к стоявшему рядом Тань Хунфэю и спросил у него:

— А где А-Минь?

Тань Хунфэй немного замешкался от неожиданного вопроса, но собрался и доложил:

— Его Высочество отправился на городскую стену.

Дувший в лицо жаркий ветер умерил гнев Ли Фэна. Глядя на разворачивающееся перед ним бедствие он немного успокоился. Правитель отдал императорский меч Тань Хунфэю.

— Передай остальным нашу волю. После постигшего страну национального бедствия, мы признаем наше бессилие и некомпетентность в роли правителя. Мы похоронили нашу державу, подвели наших поданных и опозорили предков. Наследный принц еще слишком мал, чтобы нести на себе тяжелое бремя императорской власти, поэтому мы передаем престол Яньбэй-вану. Уже слишком поздно издавать высочайший указ, поэтому просто найди А-Миня и помоги ему покинуть столицу.

У Тань Хунфэя не было слов.

Он торопливо схватил тяжелый императорский меч и внимательно посмотрел на драгоценное лицо: взгляд Императора Лунаня был спокоен, а среди выбившихся из его причёски прядей блестело серебро.

Ли Фэн равнодушно махнул рукой.

C длинным луком в руках Чан Гэн поднялся на стену, сосредоточившись на развернувшемся в воздухе сражении.

Под рокот стрел байхун Тань Хунфэй приземлился рядом с Чан Гэном и передал ему императорский меч с таким видом, будто тот жег ему руки [2]:

— Ваше Высочество!

Чан Гэн догадался, о чем пойдет речь, еще когда увидел его краем глаза.

Тань Хунфэй продолжил:

— Ваше Высочество, Император сказал, что...

И тут к Чан Гэну обратился солдат с оторванной ногой:

— Ваше Высочество, у нас не осталось зажигательных стрел!

— Если зажигательных стрел больше нет, берите обычные железные. Как только и они закончатся, используйте бесхозные гэфэнжэни. Не паникуйте. — Чан Гэн не стал церемониться и выдал Тань Хунфэйю как на духу: — Мы останемся тут и будем защищать стену до тех пор, пока ее не сотрут в порошок. А вы, командир Тань, вернитесь и передайте Ли Фэну, что я ничем ему не обязан. Я не собираюсь вместо него становиться отверженным правителем, потерявшим свою страну. Кроме того, сейчас, когда мы противостоим вражеской армии, он наше знамя. Нельзя сражаться без знамени. Мои братья ради него отдают жизни. Присматривай за ним, не дай так просто погибнуть.

В глазах генерала Таня даже десять Ли Фэнов не стоили одного Чан Гэна, поэтому именно его приказа он и послушался. Лично передав правителю его слова, старый солдат свистнул и вместе с несколькими Черными Орлами встал на защиту императорского красноглавого змея.

Сражавшиеся у подножия городской стены воины в тяжелой броне использовали живой щит, чтобы кровью проложить себе путь. Гудящие раскаленные орудия и мощные стрелы байхун вскоре стали совершенно бесполезны. Здесь бились не на жизнь, а на смерть. Противник немного растерялся от такого напора и сменил тактику, сосредоточившись на атаке с воздуха.

В ответ защищавшие столицу лучники зарядили потерявшие своих владельцев гэфэнжэни в большие луки байхун. Стоило Яньбэй-вану отдать приказ, как легендарные драгоценные орудия, к которым всегда относились с трепетом, без колебаний использовали вместо стрел. Имена их владельцев были выгравированы на рукоятках, а напоминавшие раскрытые бутоны вращающиеся лезвия рассекали ветер, неся смерть многочисленным Соколам.

Чан Гэн пальцами протер запылившийся цяньлиянь, поднес его к переносице и приказал:

— Заряжайте вторую партию гэфэнжэней!

Юный рядовой рядом с ним решил выступить в роли самопровозглашенного телохранителя. Услышав приказ, он закричал своим звонким, не успевшим сломаться голосом:

— Заряжайте стрелы!

Затем юноша повернулся к Чан Гэну и тихо спросил:

— Ваше Высочество, а что нам делать, когда гэфэнжэни кончатся? Будем бросать со стены камни?

Чан Гэн с улыбкой на него посмотрел и ответил:

— Хотя стрел больше нет, благодаря бережливости Императора Великой Лян, у нас осталось немного цзылюцзиня. Если мы и правда не можем защитить город, то последуем примеру командующего Хань Ци. Обольем городскую стену цзылюцзинем и лучше сами сожжем столицу, чем отдадим ее в руки врага.

От этой небрежно брошенной ремарки рядовой вздрогнул.

Чан Гэн спросил:

— Сколько тебе лет?

Оцепенев от ужаса, мальчишка даже не сразу нашелся, что ответить:

— ... Восемь... восемнадцать.

Чан Гэн засмеялся:

— Меня не проведешь.

Юный рядовой почесал голову:

— ... Пятнадцать.

В многодетных семьях родители часто не могли прокормить всех, поэтому отправляли половину мальчиков в армию, чтобы те жили на армейское довольствие. Поскольку вступить в армию можно было только с определенного возраста, чтобы избежать отказа, родители специально приписывали им пару лет.

— Пятнадцать, — прошептал Чан Гэн. — Когда мне было пятнадцать, я вместе с маршалом Гу отправился в Цзяннань, чтобы расследовать восстание Вэй-вана, но ничего не знал о жизни. Так что тут ты явно лучше меня.

Тем временем, вдалеке по приказу верховного понтифика взлетел отряд Соколов.

Они обстреливали город сверху из мощных артиллерийских орудий. Эти пушки, предназначенные для наземной боевой техники, были настолько мощными, что стоило Соколу выстрелить всего один раз, как отдачей его немедленно отбрасывало назад и он разбивался насмерть.

Но бесстрашный западный отряд готов был пожертвовать жизнью ради победы. Соколы со всех сторон осыпали укрепления противника градом снарядов. Вскоре городская стена начала проседать и рушиться.

Ударная волна задела даже красноглавых змеев, они затрещали и покачнулись, как будто вот-вот упадут. Ван Го, который в ту роковую минуту молился, вцепившись в мачту и вспоминая всех своих предков, отшвырнуло к тяжело дышавшему Чжан Фэнханю.

— Ваше Величество! — Господин Фэнхань уже снял парадные одежды и сжимал в руке пузатый сосуд из голубого стекла [3], наполненный цзылюцзинем. Так топливо выглядело не темно-фиолетовым, а практически черным. Из-за качки он едва не уронил его. До смерти перепуганный стражник поспешил поймать сосуд с опасной жидкостью.

Господин Фэнхань доложил:

— Ваше Величество, у нас не осталось боеприпасов. Ваш старый слуга по указанию Его Высочества перевез весь оставшийся у нас цзылюцзинь к городским воротам. И дал указание своим товарищам разместить его...

— Ваше Величество, осторожно!

— Защитите Императора!

Не успел господин Фэнхань договорить, как к ним подлетели вооруженные Соколы и открыли по красноглавому змею огонь. Один борт пострадал от взрыва. С противным скрежетом корабль накренился на бок.

Следующая же очередь прошлась прямо по днищу красноглавого змея. Из-за сильных повреждений воздушное судно потеряло управление. В царящем хаосе зрачки Ли Фэна сузились, став размером с точку.

Тань Хунфэй издал громкий рев и распахнул крылья своего Орла, словно пытаясь дотянуться ими до небес.

На полном ходу он спикировал на врага. От жара и силы удара ветеран Черного Железного Лагеря, двадцать лет хранивший обиду в своем сердце, потерял сознание и погиб во взрыве, навеки развеявшись по ветру снопом пламени и искр.

... к счастью, он сумел с честью исполнить свой долг.

Гэфэнжени, что использовали в луках вместо стрел, отняли множество вражеских жизней. Но наконец у защитников городских стен не осталось больше никаких снарядов. Глядя сверху на столицу, Чан Гэн не испытывал ни капли сентиментальной привязанности, лишь легкую грусть, что со стены не видно поместье Аньдинхоу.

Он вскинул свой длинный лук, обмакнул кончик стрелы в горючую жидкость и выстрелил в зависшего в воздухе неприятеля. Горящая стрела, как метеор, полетела вперед на огромной скорости. Это был сигнал.

Господин Фэнхань закатал рукав:

— Красноглавым змеям приготовиться!

Помимо змея с Ли Фэном на борту в воздух поднялись еще с десяток небольших змеев. Они напоминали танцовщиц, красиво накрашенных и облаченных в алые одежды, что легкими шажками ступали по горам мечей и морю огня [4], неся с собой цзылюцзинь. Сталкиваясь в воздухе с Соколами, они сжигали их заживо.

Небо окрасилось багровым.

Чан Гэн первым пострадал от перекрестного огня. Его жалкая легкая броня не была рассчитана на то, чтобы выдерживать мощные атаки. Он успел лишь почувствовать сильный удар в грудь, потом перед глазами потемнело, изо рта пошла кровь, и он мгновенно потерял сознание.