4

СИРША

Мы с Коннором ужинаем в ресторане изысканной кухни в центре Бостона, в бистро, где подают изысканные блюда французской кухни. Он ждет меня снаружи, когда мой водитель высаживает меня, и я мельком вижу его, прежде чем он замечает меня. Это немного поразительно, я привыкла видеть его в лондонском наряде. В джинсах, ботинках, футболке и своей верной кожаной куртке Коннор был воплощением суровой мужественности, грубой и возбуждающей. Теперь он больше похож на человека, которого я помню, одетого в строгий костюм, сшитый на заказ, с зачесанными назад волосами и едва заметной щетиной. Татуировки скрыты, и я ловлю себя на том, что странно скучаю по тому Коннору, который был раньше.

— Сегодня вечером мотоцикла не будет? — Спрашиваю я его, присоединяясь к нему у входа в ресторан, и вижу, как он окидывает меня взглядом, отмечая мое сизо-голубое шелковое платье длиной до колен, черные туфли на каблуках от Louboutin и жемчужные украшения, вырез моего платья достаточно низкий, чтобы создать намек на ложбинку, мои вьющиеся рыжие волосы, убранные набок жемчужной заколкой.

— Он еще не прибыл из Лондона. — Его глаза слегка темнеют, но он не делает никаких попыток прикоснуться ко мне, когда открывает передо мной дверь. — Сейчас удобно на машине и с водителем.

Ресторан с тусклым освещением и романтичный, со столами из темного дерева и приглушенным освещением от подвесных люстр, над головой играет струнный оркестр. Нас мгновенно уводят за дальний столик, подальше от других гостей, и Коннор делает знак хозяйке, когда мы садимся.

— Пусть официант сразу принесет нам бутылку охлажденного шампанского, — говорит он. — А затем красное вино к ужину, все, что предложит сомелье.

— Мы что-то празднуем? — Я холодно улыбаюсь ему, когда сажусь, расстилая льняную салфетку у себя на коленях.

— Что ж, мы здесь и собираемся пожениться, так что, полагаю, это стоит отпраздновать. — Улыбка Коннора такая же напряженная.

— Твои друзья пытались устроить нам праздник в Лондоне, но тогда тебе, похоже, было не до этого.

— Твой парень все испортил. — Пронзительные зеленые глаза Коннора прищуриваются, глядя на меня.

— Это смешно. Найл мой старый друг. И мне кажется, зеленый тебе все-таки не идет. — Моя улыбка не совсем достигает глаз. — По крайней мере, когда дело доходит до ревности.

— Я не ревную. Я просто не хочу, чтобы враг погружал свой член в мою жену.

— Пока никто ничего не погружал.

— Насколько я помню, я уже делал кое-что из этого. — В глазах Коннора нет и намека на веселье. — И тебе это очень понравилось.

— И мы согласились, что получать удовольствие друг от друга осталось в прошлом, — чопорно говорю я. — Это деловое соглашение, Коннор.

— Да. — Его взгляд удерживает мой. — И пока ты не выполнишь свою часть контракта, я сохраняю на тебя все права.

— Никто этого не оспаривает.

— Я думаю, Найл мог бы. — Коннор сжимает челюсть, и я раздраженно прищуриваюсь, глядя на него.

— Найл не имеет к этому никакого отношения, — резко говорю я ему. — Теперь, раз уж мы здесь, не поговорить ли нам о чем-нибудь действительно важном? Например, о том, как прошла твоя первая встреча после того, как мы приехали?

— Это что-то, что нам нужно обсудить? — Пока Коннор говорит, возвращается официант с охлажденным шампанским и креветками для коктейля. Как только шампанское налито, Коннор поднимает свой бокал, наклоняя его в мою сторону. — За новую жизнь в Бостоне?

— За то, чтобы мой будущий муж включил меня в происходящее. — Я стучу своим стаканом по его бокалу. — Ты обещал не держать меня в неведении. Ты хочешь, чтобы я слушала, была твоими глазами и ушами, а не моего отца, но для этого я должна знать, что слушать.

— Что тебе говорит твой отец?

— Я думала, ты не хочешь копировать его.

Мы смотрим друг на друга, в наших руках шипящее шампанское, и я чувствую, как знакомый прилив возбуждения начинает разливаться по моим венам. Я наслаждаюсь этим, разговором с ним наедине, спорами взад-вперед. Эта словесная перепалка заставляет меня чувствовать себя живой, как будто я наконец-то в своем в мире, предназначенном для того, чтобы подавлять меня.

— Пока рассказывать особо нечего, — наконец уступает Коннор, потянувшись за креветкой. — Я дал строгие инструкции, что Лиаму не должен быть причинен вред, что я хочу, чтобы он и его жена согласились на изгнание, а не на то, чтобы его казнили. Лука… это тот, за кем я хотел бы приглядывать, я думаю, дружба его жены с Анастасией может оказаться проблематичной. Но что касается всего остального, мы только начинаем. — Он поднимает бровь. — А как прошла твоя встреча? Ты услышала что-нибудь интересное?

— Как… — Мой рот слегка приоткрывается. — Ты. Из-за тебя София и Катерина были там.

Коннор пожимает плечами.

— Я просто предложил твоему отцу, что, возможно, твоей матери следует пригласить их на все твои предсвадебные торжества, пока они в городе.

— Значит, у меня не будет ни минуты покоя, — бормочу я сквозь стиснутые зубы.

Коннор пожимает плечами.

— Конечно, нет. — Он смотрит на меня. — Так что?

— Там тоже особо нечего сообщать, — натянуто отвечаю я. — Катерина, кажется, довольна, что проводит со мной время, но она мало что рассказывает. Она выросла в этом, она отличная жена мафиози. София, с другой стороны, на грани воинственности. Она явно расстроена угрозой счастью Анастасии.

— Но не Лиама, — размышляет Коннор.

Я пожимаю плечами.

— Это предположение. Но если бы мне пришлось гадать, ее меньше волнует сам Лиам, чем то, счастлива Анастасия или нет.

— Это может быть чем-то, что мы сможем использовать. — Коннор пожимает плечами. — Время покажет. В ближайшие дни у нас будет еще много возможностей.

Я морщусь от этого, но у меня нет возможности ответить. Официант возвращается, чтобы принять наш заказ, и Коннор меняет тему.

Остальная часть ужина гораздо менее увлекательна. Мы осторожно обсуждаем темы, которые не имеют большого значения, и ясно, что Коннор пытается держаться от меня на определенном расстоянии. Здесь нет ни флирта, ни даже того сексуального напряжения, к которому я привыкла. Это как будто растворилось в воздухе, и я задаюсь вопросом, потерял ли он интерес или просто держит себя на коротком поводке.

Я почти боюсь это узнать.

Когда ужин заканчивается, он провожает меня обратно к машине и даже не пытается поцеловать. Я чувствую волну разочарования, хотя знаю, что не должна этого делать, но это так напоминает мне дни, когда я была невестой Лиама, что у меня щемит сердце. Я не хочу желать опять мужчину, который меня не хочет.

Мои мысли витают за миллион миль отсюда, когда я иду к задней калитке, стараясь не позволить разочарованию прошедшей ночи полностью овладеть мной. Я пока не хочу возвращаться внутрь, туда, где моя мать или, что еще хуже, мой отец, возможно, все еще бодрствует и хочет узнать подробности того, о чем мы с Коннором говорили. Я не забыла, как Коннор сказал мне, что ожидает от меня верности ему, а не моему отцу, и я все еще пытаюсь понять, как сбалансировать вопросы, которые у моего отца возникнут ко мне, с необходимостью держать некоторые из них при себе.

Я настолько погружена в свои мысли, что не замечаю фигуру, скрывающуюся у задней калитки, или руку, которая протягивается, чтобы схватить меня за локоть, пока я не оказываюсь прижатой к твердой груди, другая рука зажимает мне рот, мои глаза расширяются, и я издаю приглушенный крик, который полностью поглощает широкая ладонь, прижатая к моим губам.

— Тише, девочка, — говорит грубый голос мне на ухо, и мое сердце подскакивает к горлу.

Найл.

— Что ты делаешь? — Шиплю я, уворачиваясь от него, мое сердце колотится по другой причине, теперь, когда я знаю, что это он, а не какой-то реальный похититель. — Какого черта, Найл? — Я игнорирую внезапную пульсацию между моих бедер, теперь, когда меня на самом деле не похищают, мысль о том, что он схватит меня и с силой притянет в свои объятия, имеет определенную привлекательность. Еще лучше, если бы он заставил меня замолчать поцелуем, а не рукой… я отгоняю эту мысль. Что на меня вообще нашло? Один извращенный вечер в секс-клубе, и вдруг я маньячка.

— Зашел повидаться с тобой, — говорит Найл с дерзкой ухмылкой. — Не виделся с тобой с той ночи в Лондоне, и это была не самая приятная встреча, спасибо твоему жениху. — Последнее слово он произносит с некоторой горечью, и мне трудно винить его в этом. Коннор не был добр к нему в ту ночь, не то, чтобы я могла винить Коннора,

Все это сплошная путаница, распутывать которую становится все труднее и труднее.

— Ты преследуешь меня? — Спрашиваю я, пытаясь говорить легким тоном, но мой пульс все еще трепещет в горле. Я вспоминаю слова Коннора: "Он просто использует тебя, чтобы удержать тебя от замужества и сохранить место Лиама", и в меня закрадывается крошечное сомнение. Что, если он следит за мной, наблюдает, ждет информации, которая могла бы помочь Лиаму? Что, если все это уловка, и я глупо попадаюсь на нее, потому что он великолепен и харизматичен и заставляет меня испытывать чувства, очень похожие на те, что пробудил во мне Коннор?

Найл хихикает, его мускулистое тело плавно движется так, что я прижимаюсь к увитой виноградом высокой каменной стене, окружающей сад за домом, в тени, чтобы никто из проходящих не мог нас увидеть, если только они не смотрят по-настоящему.

— Нет, девочка, — говорит он тем же низким голосом, и в тусклом свете я вижу тот жар, ту тоску, которые я видела раньше на его лице. Как будто он на самом деле не пытается скрыть это, желая, чтобы я увидела, как он тоскует по мне.

Это опьяняет, особенно после того, как Коннор держится на расстоянии и настаивает на том, что у него нет намерения делать что-либо даже близкое.

— Тем не менее, я хотел увидеть тебя, — бормочет он, его рука скользит по моей талии. Его ладонь грубая, и она слегка цепляется за сизо-серый шелк. — Это прекрасное платье. Жаль, что мужчина, который видел тебя в нем большую часть вечера, не тот, кто заслуживает тебя.