— Здесь нормально, мы все уберем. И это только временно, в конце концов, достаточно скоро наши встречи будут проходить за столом Королей. Надеюсь, ты тоже на это надеешься? Поскольку ты решил сотрудничать со мной, а не с моим братом?

— Так и есть, — кратко отвечает Лука, но его голос звучит менее уверенно, чем мне хотелось бы. — Это Алессио Моретти, моя правая рука. Он приехал из Чикаго, чтобы заменить Франко Бьянки.

Последнее произносится с острой ноткой, напоминая о моем покойном сводном брате и о том, почему я ушел.

— Приятно познакомиться. — Я протягиваю руку, и он пожимает ее, хотя я чувствую, что общее напряжение в комнате возрастает на несколько ступеней.

— Я полагаю, мы все собрались здесь, чтобы обсудить, как это будет продвигаться дальше? — Лука пристально смотрит на меня.

— Так и есть. — Я делаю шаг назад, осознавая, что все окружили меня, мои люди за моей спиной, Виктор и Левин справа от меня, Лука и Алессио слева от меня, Грэм тоже слева от меня. — Я согласился жениться на Сирше О'Салливан, как и следовало бы моему брату, не говоря уже о поспешной и опрометчивой женитьбе моего брата… с Сиршей и с вашей поддержкой, — я оглядываю комнату, пока говорю, не желая никого упускать из виду, — мои претензии на место во главе стола должны быть неоспоримы. Насколько я понимаю, — Короли хотели, чтобы я вернулся еще до того, как Грэм О'Салливан сядет в самолет до Лондона.

— Это верно, — говорит Грэм, но прежде, чем он успевает продолжить, Лука прерывает его.

— С тех пор за столом продолжалась дискуссия, на которой присутствовали и я, и Виктор. — Он бросает взгляд на Виктора. — Предложили, что если Лиам лишит наследства своего ребенка и любых других детей, которые у него появятся с Анастасией, то он может сохранить это место. Его лидерство до всего этого было приемлемым.

— И еще обсуждалось, что отец, лишающий сына наследства, не гарантирует, что сын не вернется, — рычит Виктор. — Само присутствие Коннора должно быть достаточным доказательством этого.

— Я не был лишен наследства, — подчеркиваю я. — Я ушел по собственному желанию. Но это справедливое замечание. — Я оглядываюсь на Луку. — Ты бы предпочел, чтобы Лиам остался на своем месте? Тогда зачем ты вообще здесь?

Я чувствую, как мои мужчины ощетиниваются за моей спиной, ища повод для насилия. Лука Романо как раз из тех мужчин, с которыми большинство из них предпочли бы не общаться: лощеный, утонченный, внешне богатый. Таким человеком я был до того, как ушел и переделал себя.

— Ну так уж вышло, — натянуто говорит Лука. — Анастасия Макгрегор, урожденная Иванова, лучшая подруга моей жены, и была ею до того, как мы поженились. Эта напряженность в отношениях между нашими семьями и мой выбор встать на твою сторону также вызывают некоторую напряженность в моей домашней жизни.

Виктор фыркает.

— Твои семейные проблемы здесь не обсуждаются, Романо. Мы все здесь, потому что верим, что Коннор справится с управлением Королей лучше, чем его брат, что он сильнее и мудрее, а также опытнее.

— Я ценю твою веру, — бормочу я. — Но почему сейчас?

Виктор пожимает плечами.

— Я помню тебя раньше, когда твой отец растил тебя, чтобы ты стал его наследником, даже если это было до того, как Братва и Короли начали работать вместе. Я уважал тебя как будущего лидера, даже если тогда у нас не было перемирия. Я думал, твой отец сделал неудачный выбор в пользу Бьянки.

— Ты работал с ним. С моим сводным братом. — Я прищуриваю глаза. — Почему, если ты был о нем такого плохого мнения?

— Я использовал его, — категорично говорит Виктор. — Я с ним не работал. Мы с твоим отцом работали вместе, пока я не узнал, что он предатель. Мне не было никакой пользы от Бьянки, кроме того, что он мог для нас сделать. Я не одобрял план твоего отца сделать его своим наследником, и, если бы нам удалось захватить итальянскую территорию, я бы сделал восхождение Лиама на этот пост условием продолжения нашего перемирия. Конечно, это было тогда, — добавляет он, видя прищуренные глаза Луки. — Теперь мы все работаем вместе; итальянцы, русские и ирландцы, и ты теперь дома. Законный наследник. Твой брат выбрал свой путь, ты выбрал свой. Как ты хочешь пройти его, Коннор Макгрегор?

— Начнем с того, что я не желаю смерти своему брату. — Я говорю это так твердо, как только могу, не оставляя места для недопонимания. — Изгнание, я могу согласиться. То, что Лиам и Анастасия останутся здесь, в Бостоне, создавать свою семью, вызовет только больше проблем. Им придется уехать. Но у меня нет желания…

— Иногда эти свободные концы лучше связать, — вмешивается Виктор, но Лука качает головой.

— Я согласен с Коннором, — резко говорит он. — Изгнание для Лиама, а не смерть. Он был достаточно наказан физически.

— Ты так говоришь только потому, что его жена — лучшая подруга твоей жены…

— Хватит! — Я редко повышаю голос, и его грохота в гулкой комнате достаточно, чтобы заставить даже моих людей отступить на шаг. — Ты вернул меня сюда, ты, Виктор, и ты, Лука, и особенно ты, Грэм, чтобы руководить. И это то, что я сделаю. Я, блядь, буду вести дела, и это начнется с того, что прямо сейчас, под моим присмотром, с моим братом ничего не должно случиться. Ни один волос не упадет с его головы, пока вы не услышите, как я скажу своим собственным голосом, что передумал. У меня нет привычки делать вдов, а он мой брат, — повторяю я сквозь стиснутые зубы. — Я не потерплю неповиновения в этом, и кто бы ни причинил ему вред, я сделаю то же самое или хуже с вами, по частям за то, что вы с ним сделаете. Я понятно выразился? — Я оглядываю комнату. — Меня все поняли?

— Да, сэр, — вторят мои люди, и Грэм коротко кивает. Виктор, Левин, Лука и Алессио выглядят менее чем довольными.

— Я не один из твоих пехотинцев, чтобы со мной так разговаривали, — резко говорит Виктор. — Но у меня нет намерения причинять вред мальчику, если только мы все не придем к соглашению, что это лучший выбор. Я бы не стал действовать опрометчиво, исходя из своего личного мнения, и не стал бы приказывать своим людям делать это, — добавляет он, бросая взгляд на Левина.

— Я уже говорил, что я за изгнание, — говорит Лука. — Возможно, даже для того, чтобы…

— Только не на Манхэттен. — Я прервал его. — Я знаю, что ты собирался сказать дальше. Ты сказал, что твоя жена близка с Анастасией, верно?

Лука выглядит встревоженным, но кивает.

— Тогда я уверен, что вы обсуждали, без моего ведома, вопрос о том, чтобы забрать моего брата и его жену и поселить их где-нибудь на Манхэттене под вашей защитой? — Я делаю угрожающий шаг к нему и вижу, как руки охраны Луки дергаются в унисон, когда Джейкоб и Квинт тоже двигаются вместе со мной. — Чтобы Анастасия и твоя жена могли строить козни вместе? Я думаю, что нет. Уже сейчас ясно, что у вас в семье не такая дисциплина, как должна быть у дона мафии…

— Ты не будешь так отзываться о моей жене и о моей семье блядь. — Лука сердито смотрит на меня. — Она беременна…

— Мне все равно, даже если она рожает, пока мы говорим. Она не будет укрывать Лиама и Анастасию, чтобы они могли вступить в сговор. На Манхэттен тоже вход воспрещен.

— В скольких городах ты планируешь запретить доступ мальчику и как ты намерен обеспечить это соблюдение? — Вмешивается Виктор, а затем пожимает плечами в ответ на мое сердитое выражение лица. — Я не говорю, что я против этого. Мне просто любопытно, как далеко ты планируешь зайти в этом.

— Я намерен поручить своим союзникам обеспечить соблюдение этого, — рычу я. — Манхэттен — это часть северо-восточной территории, в которой вы со мной в союзе. Лиаму и Ане нужно будет уехать в другое место. И я особенно ожидаю, что вы, поскольку вы больше всего на моей стороне в этом, — говоря это, я смотрю на Виктора, — поможете мне убедиться, что Лиам и его жена не примкнут к тем, кто хочет помешать мне.

Я резко поворачиваюсь к Луке.

— Я должен быть в состоянии доверять тебе, если мы хотим быть союзниками, — спокойно говорю я ему. — Я должен быть уверен в твоей лояльности. Могу ли я быть таким, или раздвоенная лояльность твоей жены повлияет и на твою? Можешь ли ты контролировать ее и убедить меня, что она поставит тебя и твои интересы выше своих, как и подобает хорошей жене мафиози?

— Тебе следует быть осторожнее с тем, как ты говоришь о Софии, — усмехается Лука. — Но да. Моя жена знает свой долг. Она не поставит под угрозу наш союз из-за своей дружбы с Анастасией. И я предан этому союзу, который мы создали. Так будет лучше, мы все будем работать вместе, и это лучше, чем когда улицы будут красными от нашей смешанной крови. Мой предшественник так не считал, но я считаю. Я пожертвую небольшим супружеским миром, чтобы сохранить наше соглашение.

— Хорошо. — Я коротко киваю. — Это то, что я надеялся услышать от тебя. — Я оглядываю комнату. — Я хочу, чтобы это было достигнуто с как можно меньшим насилием. Если насилие станет необходимым, тогда насилие будет совершено. Однако я не желаю, чтобы мое руководство начиналось с кровопролития.

Несколько моих людей выглядят немного недовольными этим, а Виктор приподнимает бровь, но ничего не говорит. Рядом с ним Левин похож на статую, на его точеном лице застыли жесткие линии, он слушает и ничего не говорит. Лука выглядит довольным этим и поворачивается, чтобы что-то сказать Алессио, который кивает.

— Что? — Я хмуро смотрю на него. — Есть что-то, что я должен знать?

— Нет, — спокойно отвечает Лука. — Я всего лишь заверял Алессио, что это не должно повторять то, как сейчас обстоят дела в Чикаго. Там есть проблемы.

— Тогда он сможет говорить своими собственными устами. — Я прищуриваю глаза. — В Чикаго какие-то проблемы?

— Тебе не о чем беспокоиться. Там распри в мафиозных семьях. С этим будут разбираться.

— Очень хорошо. — Я оглядываю собравшихся мужчин, чувствуя некоторое удовлетворение. Пока они продолжают принимать мой способ руководства, у нас все должно быть в порядке.