— Давай не будем говорить о ней, — резко говорю я. У меня вертится на кончике языка сказать ей, чтобы она ушла, и прислала кого-нибудь другого, но почему-то я не могу заставить себя сделать это. Как будто какая-то извращенная часть меня хочет страдать, смотреть, как эта девушка выступает для меня наедине, и представлять, что это Сирша, это своего рода воображаемое самобичевание.

Она хорошенько меня блядь оттрахала.

Я вижу, как Джейкоб встает, и пышнотелая блондинка с ухмылкой ведет его обратно в одну из частных комнат. Рад, что кто-то хорошо проводит время, мрачно думаю я, когда рука рыжей застывает, едва коснувшись моего члена, который с каждой секундой становится все тверже от совокупного чувственного ощущения танцующих женщин, густого запаха духов и возбуждения в воздухе, и ее руки на моей ноге.

— Хочешь пойти со мной в приват? — Кокетливо спрашивает она, ее пальцы потирают внутренний шов моих брюк, и я, скорее всего, скажу ей "нет". Не только из-за ее сходства с Сиршей, но и потому, что впервые в своей жизни я не испытываю голодного желания, которое обычно испытываю в таком месте, как это, где нет ничего, кроме красивых женщин, ожидающих, когда я озвучу эти желания.

В последнее время, когда я думаю об удовольствии, я думаю о моей предстоящей первой брачной ночи с Сиршей и о том, как сильно я хочу наконец погрузить в нее свой член, и чтобы между нами не осталось никаких барьеров или ожиданий остановки. Брачная ночь, которую я теперь подверг опасности, предложив Лиаму шанс все исправить. В конце концов, это то, что заставляет меня бросить взгляд на рыжую, позволяя моему взгляду потемнеть от вожделения, когда я поднимаюсь на ноги.

— Пойдем, — говорю я ей, и она широко улыбается мне, прежде чем взять мою руку в свою более мягкую и повести меня обратно к залам с шампанским.

Комната, в которую она меня ведет, маленькая и уютная, по-прежнему выдержана в черно-белой цветовой гамме, с приглушенным освещением и тактильными тканями из роскошного бархата и кожи, которые так и просятся, чтобы к ним прикоснулись, как и к великолепной женщине передо мной. Сцена находится так близко к бархатным креслам в форме луны, что я почти могу дотронуться до нее, когда она поднимается на нее после того, как твердой рукой усадила меня обратно на сиденье, ее зеленые глаза соблазнительно блестят.

— Теперь только мы вдвоем, — мурлычет она низким и страстным голосом, когда тянется к шесту, и музыка играет, как будто из ниоткуда, та музыка, под которую ты трахаешься, с тяжелым, жарким ритмом.

Я изо всех сил стараюсь не думать о Сирше. Я наблюдаю, как рыжеволосая девушка, имени которой я даже не знаю и не подумал спросить, сбрасывает свой шелковый халат и игриво отбрасывает его к краю сцены, начиная кружиться вокруг шеста, постепенно снимая с себя черное белье, пока на ней не остаются только лифчик и стринги. Я наслаждаюсь началом шоу, чувствуя, как мой член лениво набухает в штанах от удовольствия видеть красивую женщину, раздевающуюся только для моего удовольствия, но есть и кое-что еще, что мне нужно. Я почти в отчаянии пытаюсь избавиться от мыслей о Сирше, избавиться от давней тоски по ней, чтобы у меня не было ощущения, что каждое решение, которое я принимал с тех пор, как она появилась на моем лондонском складе, было принято с мыслью о том, может ли это привести к тому, что я трахну ее.

Пальцы рыжей поигрывают застежкой сзади на ее лифчике, и мой член вздрагивает, когда я смотрю, как ее тонкие пальцы расстегивают его, кремовая кожа ее спины внезапно покрывается пятнами, когда она отпускает его, стягивая бретельки с плеч, все еще придерживая чашечки на груди другой рукой. Она поворачивается на невероятно высоких каблуках, все еще покачиваясь в такт музыке, и невозможно не увидеть в ней мои фантазии о Сирше… в длинных, ниспадающих рыжих волосах, сверкающих зеленых глазах, фигуре, которая так идеально похожа на Сиршу, вплоть до грудей, которые просто заполнили бы мои ладони, и тонкого изгиба ее талии, спускающейся к узким бедрам, на которых как раз достаточно плоти, чтобы я мог сжать их, широко раздвигая.

Ее рот дергается, когда она видит твердый бугорок моего члена, выступающий над моими штанами, теперь полностью возбужденный и пульсирующий при мысли о том, что это Сирша танцует для меня вот так, а не эта незнакомая женщина, и я тихо стону, когда она снимает лифчик, обнажая идеальную грудь с розовыми сосками размером с никель, напрягшуюся, несмотря на теплый воздух в комнате.

Это зрелище, мысль о том, что ей это нравится точно так же, как Сирше понравилось мое обращение с ней том клубе, доводит мое возбуждение до предела. Я невыносимо возбужден, мои руки напрягаются рядом со мной, когда она снова поворачивается, ее попка в форме сердечка покачивается взад-вперед, когда она зацепляет большими пальцами бретельки своих стрингов и начинает спускать их вниз по бедрам, наклоняясь при этом вперед.

Я знаю, что я увижу до того, как стринги будут сняты, но это не отменяет удовольствия, которое я получаю от того, что вижу это на самом деле — ее гладкую задницу, полностью обнаженную, прежде чем я мельком вижу голые, гладкие, слегка припухлые половые губки, блестящие по краям от ее собственного возбуждения, когда она позволяет стрингам спадать с этих стройных бедер. Я внезапно вспоминаю горячее, скользкое ощущение киски Сирши, когда я скользнул пальцами под ее трусики, то, как она выгибалась и прижималась ко мне, отчаянно желая удовольствия.

— Мм, посмотри на этот член, — мурлычет рыжая, снимая стринги и снова поворачиваясь, грациозно снимая их и направляясь ко мне, спускаясь со сцены. Ее груди подпрыгивают в такт каждому шагу, ее тело абсолютно, подтвержденное совершенство теперь, когда она полностью обнажена. — Не знаю, видела ли я когда-нибудь такой большой. Или, может быть, это оптический обман? — Она подмигивает мне, ее длинные ресницы трепещут. — Может, мне стоит потрогать его, просто чтобы убедиться.

Она склоняется надо мной, ее руки лежат на спинке бархатного сиденья, ее груди колышутся совсем рядом с моим лицом, когда она выгибает спину, соблазнительно наклоняясь ко мне. Одна рука скользит вниз по моей рубашке, ловко расстегивая две пуговицы, прежде чем я понимаю, что она задумала, ее пальцы обводят гладкую мускулистую плоть моей груди.

— Я должна сказать, — мурлычет она, ее пальцы скользят под мою рубашку, чтобы подразнить мой сосок, когда она скользит вверх, оседлав мои колени, — ты самый горячий мужчина, который был здесь со мной за долгое время. Жаль, что я не могу сделать с тобой больше бесплатно.

Она покачивается надо мной, пока говорит, ее киска в дюйме от моего члена, и у меня возникает внезапное желание схватить ее за бедра и прижать к себе. Мне нужно кончить, мой член теперь ровно пульсирует, и я чувствую, как мои трусы прилипают к кончику, теперь липкие от предварительной спермы. Я уверен, что каждое слово, слетающее с ее губ, соблазнительная ложь, призванная заставить меня потратить на нее больше денег, но прямо сейчас мне наплевать. Сегодня вечером я трачу даже не свои деньги.

Больше всего меня бесит то, что она даже не та, кого я на самом деле хочу. Я хочу Сиршу. Я хочу услышать ее раздражающий скрипучий голос, что-то говорящий мне, чтобы я мог заставить ее замолчать поцелуем, почувствовать, как ее гнев уступает место похоти, когда я притягиваю ее к себе, сорвать с нее одежду и дразнить ее пальцами и языком, пока она не начнет умолять, ощутить ее запах и вкус ее сладости, прежде чем я войду в нее так глубоко, как только смогу, и, наконец, получить облегчение, за которое я умру.

Однако я пообещал себе. Я пообещал себе на том гребаном пляже, когда чуть не потерял контроль, что не прикоснусь к ней снова до нашей первой брачной ночи, и что даже тогда я не буду делать этого больше, чем необходимо, чтобы она забеременела. Холодный, исполненный долга секс. Это то, о чем мы договорились, что мне было нужно для моего собственного здравомыслия.

Это, и прямо сейчас, чтобы, черт возьми, кончить, чтобы я снова мог мыслить здраво.

— Что ты позволишь мне сделать за определенную плату? — Спрашиваю я ее хриплым голосом, стараясь пока не прикасаться к ней. Я знаю правила подобных заведений, но я стараюсь, чтобы она увидела и услышала по моему лицу и голосу, насколько я возбужден, как будто простой, толстой линии моего члена, готового прорваться сквозь ширинку, было недостаточно, чтобы она поняла.

Она улыбается, изгибая свои полные губы.

— Все, что угодно, если ты заплатишь достаточно. Чего ты хочешь, красавчик? Хочешь потрогать меня пальцами? Есть меня, пока я буду сосать у тебя? Трахнуть меня? Десять тысяч, если ты хочешь мою задницу, но ты можешь делать все, что захочешь, вплоть до этого, если у тебя хватит смелости поддержать это. — Говоря это, она выгибает бедра, ее киска так близко к моему члену, что я чувствую ее жар через штаны, и я стискиваю зубы от почти болезненной пульсации вожделения, которая пронизывает меня.

Я очень близок к тому, чтобы трахнуть ее. У меня есть все деньги, которые мне могут понадобиться, я мог бы взять каждую ее дырочку, но что-то меня останавливает. Я не хочу признавать, что это такое… и я отчаянно хочу кончить, но я не хочу трахать девушку, которая не Сирша, чего я не хотел с тех пор, как попытался отвезти Эми домой, в свою квартиру. В ту ночь у меня ничего не получилось с Эми, а сейчас я чертовски возбужден, но мысль о том, что губы, киска или задница этой девушки возьмут мой член, останавливает меня до сих пор, несмотря на то, насколько это было бы лучше, чем моя рука.

Нахуй все это. Мне нужно кончить сейчас. Я достаю бумажник, снимаю серебряную скрепку и бросаю пачку банкнот на сцену, все сотенные, так что они рассыпаются по белой поверхности. Я не знаю точно, сколько там денег, но этого достаточно, чтобы глаза рыжей расширились, а рот приоткрылся, когда она увидела их.