Я не знаю, где я. Я не знаю, где Саша. У меня нет никаких воспоминаний о том, что было после, кроме, того последнего взгляда на ее испуганное и визжащее лицо, когда ее оттаскивали от меня. Тогда я потерял сознание, если я на самом деле не умер, и понятия не имею, что произошло дальше.

При попытке выпрямиться мне не хватает воздуха, и я задыхаюсь, из-за сильной боли из моего тела вышибло все дыхание. Она находится в центре моего живота, и когда я полностью просыпаюсь, то понимаю, что я без рубашки, если не считать давления на живот.

Осторожно протягивая руку, я прикасаюсь к своему боку и ощущаю скользкий слой бинтов. Кто-то вытащил меня оттуда, смутно осознаю я. Кто-то подлатал меня. Но кто? Где я нахожусь? Где Саша?

Возможно, я задремал на некоторое время, прежде чем звук шагов в коридоре за дверью снова разбудил меня, и я услышал звук поворачивающейся ручки. Я напрягаюсь, пытаясь придумать какое-нибудь средство защиты, если кто-то войдет в эту дверь с намерением причинить мне боль, но мгновение спустя она распахивается, и, к моему шоку, я вижу, как в комнату входит Джиана.

— Что? — Хриплю я, уставившись на нее, и она одаривает меня слабой тонкогубой улыбкой.

— Это долгая история, — мягко говорит она. — Я рада видеть, что ты не спишь, родной. Мы не были уверены, что ты справишься, хотя бы ненадолго. Тот самый врач, который ухаживал за Сашей, пришел навестить тебя, хотя и запросил за это немалую цену, узнав о том, что произошло в поместье.

— Что произошло после… — Я с трудом сглатываю, мое горло кажется сухим и шершавым, как наждачная бумага.

— Шшш. Не говори слишком много. — Джиана подходит ко мне с бумажным стаканчиком в руке. Она кладет одну удивительно сильную руку мне за голову, помогая немного приподняться, а другой рукой, держа чашку, высыпает несколько кусочков льда мне на язык. — Тебя не было дома уже несколько дней. Мы пытались поддерживать твое питание и следовать указаниям врача, но это было трудно. Мы…

— Где мы находимся?

— У нас с Томасом есть домик для отдыха в нескольких милях от поместья. Один на имя его семьи. — Джиана тихо вздыхает. — Мы не могли вернуться в наш собственный дом. Они бы ожидали этого, пришли бы искать нас… и тебя. Это был лучший выбор, который у нас был. Некоторые из охранников, работавших в поместье, не те, кого человек Кашиани помог тебе нанять, поехали с нами. Они охраняют снаружи.

— Где Саша? — У меня есть еще много вопросов, но я не могу придумать ничего, что я хотел бы знать больше, чем это. — Где она? — Спросил я.

Джиана поджимает губы.

— Я не знаю, родной. Нам так и не удалось это выяснить. Она исчезла прежде, чем мы смогли выяснить, кто ее похитил, кто стоял за этим, и если это был Эдо Кашиани…

Мне не нужно, чтобы она заканчивала предложение. Если бы это был Эдо Кашиани, то ни Джиана, ни Томас ничего не смогли бы сделать. Вполне возможно, что так оно и было. Вот так прижавшись ко мне, Саша ясно дала понять любому, кто потрудился заметить, что я что-то значу для нее, а она для меня. Если бы Эдо хотел продлить свою месть за пределы моей собственной могилы, он мог бы забрать Сашу. Особенно, если он сложит два и два и выяснит, что Саша — это та женщина, которую я пытался защитить, и что она нужна русским, и тогда ему предстоит заключить сделку, и я не сомневаюсь, что он предпримет шаги, чтобы ее заключить. Особенно зная, что это будет прямо противоречить тому, что я пытался сделать.

— Мне жаль, — тихо говорит Джиана, присаживаясь на край кровати. — Я знаю, что она значит для тебя, родной.

Слышать, как она говорит о Саше, как будто Саша мертва, кажется, что это поворачивает лезвие, которое уже кажется, воткнуто у меня в груди.

— Никто ничего не видел?

Джиана качает головой.

— По крайней мере, не из тех, кто все еще находится поблизости, чтобы задавать вопросы. Большая часть твоей личной охраны, как я уже сказала, дежурит здесь посменно. Никто из них не видел ничего, кроме мужчины, оттаскивающего Сашу от твоего тела. Они сказали, что он был одним из охранников, которых ты нанял извне, вот почему мы подумали, что Эдо может быть замешан в этом. Но это все.

— Как тебе удалось меня вытащить?

Джиана криво улыбается мне.

— Твоя личная охрана очень серьезно относится к своей работе. Ты выглядел… — она колеблется.

— Мертвым? — Мрачно подсказываю я, и она кивает.

— Более чем. Им удалось убедить Эдо и остальных позволить им забрать тело. Томас помог очистить помещение, никто из них не знал, что он был простым персоналом, и его присутствия было достаточно, чтобы он смог вынести твое тело оттуда с охраной. Они выяснили, что у тебя все еще был слабый пульс, и мы вытащили тебя оттуда, чтобы доставить сюда. — Она одаривает меня еще одной кривой улыбкой. — На самом деле, это была самая мучительная и волнующая ночь в моей жизни. Я бы предпочла не делать этого снова. Слишком много волнений для этих старых костей.

— Что насчет Артуро?

Джиана поджимает губы, недовольно хмуря брови.

— Никто из нас не видел его. Охрана видела, как он последовал за тобой в библиотеку, видела, как ты вышвырнул его из комнаты в разорванном костюме и с синяком, расцветающим на его челюсти. — Она прищуривает глаза. — Что случилось?

— Он, как обычно, был слишком дерзок с Сашей. — Я стискиваю зубы, мгновенно сожалея об этом, когда боль пронзает мою голову. — Значит, он просто уехал из поместья?

Джиана печально смотрит на меня.

— Я не знаю, родной. Жаль, что я не могу дать тебе больше ответов. Я действительно хочу помочь. — Она протягивает руку и нежно гладит меня по руке. — Теперь, когда ты проснулся, мне нужно приготовить тебе немного супа, чего-нибудь, чего ты пока сможешь удержать в желудке. Тебе нужно выздороветь, иначе ты никому не сможешь помочь.

Я знаю, что она права, но мне никогда не нравилось чувствовать себя беспомощным. Я оставил священничество, то, вокруг чего я строил свою жизнь, потому что мне пришлось что-то делать после смерти моего брата. Я должен был убедиться, что тот, кто забрал у нас моего брата, ответит за это. Я не мог оставаться в Нью-Йорке, притворяясь праведным сыном, исполненным долга сыном, в то время как кровь моего брата взывала к мести. Никто другой не сделал бы этого. И вот, в очередной раз, это должен был быть я. Это то, во что я верил, что помогло мне пережить это тогда и что помогает до сих пор.

Я тоже не могу оставить это без ответа. — Где бы ты ни была, я найду тебя, — мысленно обращаюсь я к Саше, сжимая в кулаки простыни. Тот, кто похитил тебя, заплатит. Тот, кто причинит тебе боль, умрет.

Я пытался придерживаться клятв, которые нарушал снова и снова, пытался заново освятить их, вновь посвятить себя мужчине, которым я когда-то был, но теперь, лежа на двуспальной кровати в комнате для гостей Джианы, беспомощный и потерянный, я вижу, что все, что осталось от этого человека, умерло на полу бального зала. Если я собираюсь спасти Сашу, защитить ее, любить, я не могу цепляться за прошлое.

Пришло время дать новую клятву.

Когда я встану с этой постели, я буду другим человеком. Мужчина, который сломает и пустит кровь любому, кому придется, чтобы найти ее, спасти и удержать.

Или, если она предпочтет, я встану рядом с ней, пока она сделает это сама.