Он укладывает меня на кровать, следуя за мной вниз, так что сам растягивается на мне, и даже когда мой рот начинает складываться в слова "нет, я не могу, мы не можем", мои пальцы расстегивают пуговицы на его рубашке, расстегивая ее, чтобы я могла прикоснуться к гладким мышцам под ней, проследить линии его тела, о которых я почти забыла, вытаскивают ее из-за пояса его брюк, чтобы дотронуться еще ниже.

— Да, малыш, боже мой, я и забыл, как приятно твое прикосновение. Черт возьми, ах! — Стонет Александр, когда мои пальцы скользят по поясу его брюк, играя с волосами там, мои губы припадают к его губам, когда он целует меня, сильно и напористо, пожирая мой рот.

— Это только ты, куколка, только ты…

Всегда только ты. Я слышу голос Лиама в своей голове, ясный как день, и я отшатываюсь назад, реальность снова обрушивается на меня, когда я понимаю, что мы делаем.

— Александр…

Я собираюсь толкнуть его в грудь, но он сжимает мою руку в своей, другой рукой гладит мою щеку и снова целует меня.

— Я хочу быть внутри тебя, малыш. После стольких лет мне это нужно. Скажи да…

Его рука тянет мою вниз, к его толстому бугорку, прижимая к ширинке, и мои пальцы бессознательно смыкаются вокруг нее, слегка поглаживая его, когда я откидываю голову назад, чтобы его губы скользнули по моему горлу. Кажется, что почти невозможно остановиться, невозможно сказать ему нет. Я чувствую себя так, словно меня разрывают на части, голос в моей голове кричит, что я должна остановиться, что я изменяю Лиаму во всех отношениях, которые имеют значение, что я не могу позволить этому продолжаться дальше, что через несколько минут я зайду так далеко, что уже никогда не смогу вернуться назад, и я потеряю Лиама навсегда. И другая часть меня хочет уложить Александра на себя, впиться в него ртом, раздвинуть для него бедра и позволить ему погрузиться в меня, снова ощутить удовольствие от растворения в нем, от осознания того, что мне не нужно ничего делать, кроме как ублажать его, ничего, кроме как быть его, и этого будет достаточно…

Сегодня вечером я сбежала от ошибки Лиама и упала прямо в объятия Александра. Это либо судьба, либо ужасное везение, и я не знаю, что именно, но одно я знаю точно. Для Александра нет другой женщины. Мне не с кем соперничать, не перед кем чувствовать вину, не с кем сравнивать себя.

А как насчет Иветт?

Он ее не любит…

Меня пронзает воспоминание, острое и режущее, об Иветт с пистолетом у моей головы, когда Лиам с несчастным видом занял свое место между моих бедер. Ее зловещая улыбка, когда она смотрела, как Лиам заставляет меня кончить, зная, что это может означать мою смерть, и надеясь, что так и будет. И Александр, стоящий там и позволяющий этому случиться. В какой-то степени это даже поощряется.

— Ты предал меня, — сначала я шепчу это, потом громче. Я убираю руки от его члена, реальность обрушивается на меня, когда я толкаю его в грудь, пытаясь оттолкнуть его от себя. — Ты сказал, что защитишь меня, и ты обманул. Ты отдал меня Лиаму, ты почти позволил Иветт убить меня, ты…

— Ошибки были допущены с обеих сторон, куколка. — Александр выглядит взволнованным, его темные волосы беспорядочно падают на лицо. Это всегда заставляет его выглядеть моложе, невиннее, больше похожим на мальчика, которым он когда-то был, пока жестокость отца не искалечила его. — Прости, я не должен был отпускать тебя, но ты вернулась ко мне, Анастасия. Ты здесь, сейчас, и ты нужна мне…

— Нет. — Я толкаю его сильнее, пытаясь вывернуться из-под него, и настоящий страх пронзает меня, когда я думаю, к чему это может привести. — Александр, пожалуйста, дай мне подняться. Я этого не хочу. Пожалуйста, отстань от меня, пожалуйста…

Он слегка отстраняется, на его лице написано замешательство.

— Куколка, нет. Не делай этого. Позволь мне любить тебя, позволь мне любить тебя, пожалуйста…

— Отпусти меня! — Я толкаю его, мои глаза расширяются от страха. — Александр, не делай мне снова больно, пожалуйста. Пожалуйста, отпусти меня…

Мы оба просим друг друга о разных вещах. Я думаю, он понимает это, его лицо становится очень неподвижным, когда он внезапно отстраняется от меня, опускаясь на колени между моих раздвинутых ног, моя юбка запуталась вокруг бедер. Он тверд как скала, его эрекция почти разрывает ширинку брюк, но он, кажется, на мгновение не осознает этого.

— Куколка…

Я вскакиваю с кровати, торопливо поправляю платье и хватаю упавшие туфли и клатч.

— Мне нужно идти, Александр. Я не должна была позволять тебе приводить меня сюда…

— Нет! Не уходи, Анастасия, только не снова. — Александр сполз с кровати, направляясь ко мне, но я поспешно отступаю, вытягивая руки и выставляя перед собой свои вещи, как будто могу защититься от него обувью и сумочкой. — Останься со мной, куколка, пожалуйста.

— Я не могу. Прости. — Я бросаюсь к двери, молясь, чтобы она была открыта, и это так. Я не знаю, последует ли он за мной, когда я выбегаю в холл, но я бегу к лифту, подхватив юбку и совершая безумный рывок к нему.

Я не слышу его шагов за спиной. Как будто теперь, когда я снова сказала ему нет, он действительно меня послушал. Я оглядываюсь один раз, когда нажимаю кнопку вызова лифта, и мое сердце падает, когда я вижу, что он стоит там, за дверью, в все еще расстегнутой рубашке, и смотрит мне вслед. Но он не идет за мной. Он стоит там, наблюдая, как я захожу в лифт, и не говорит ни слова. Он не двигается, и когда двери лифта закрываются, я задаюсь вопросом, не последний ли это раз, когда я вижу его.