ГЛАВА 34

ГЛАВА 33

Хриплый крик вырывается из моего пересохшего горла, когда металл ударяет о металл.

Ластра удивлённо моргает и смотрит на свой меч, который не смог проткнуть тело моего деда.

Юстус улыбается и брызгает водой в лицо Ластры, по всей видимости, горячей, потому что солдат роняет меч и начинает кричать, а на его лбу и скулах появляются волдыри.

От меня не укрывается то, как Юстус слегка вздрагивает и морщит лицо, когда приседает, чтобы забрать меч.

— Знаешь, что меня больше всего во всём этом расстраивает, никчёмный ты идиот?

Пар клубами поднимается от покрасневшего лица Ластры, а с его обожжённых губ срывается смесь визгов и стонов.

Юстус приближается к Ластре, который отшатывается назад, поскальзывается на гладком мраморе и падает на задницу.

— Что я начинаю сомневаться в своём здравомыслии, потому что только идиот нанял бы такого идиота, как ты.

И прежде, чем Ластра успевает подняться, Юстус переступает через него, направляет клинок в сторону его сердца и пронзает его. В отличие от меня, устроившей Даргенто ужасную смерть, Юстус не промахивается. Ему явно не впервой убивать фейри. Он, может быть, и не жил во время Магнабеллум, но он жил во время Приманиви. Конечно, эта война не была такой же долгой, но она оказалась столь же кровавой, как и война Косты.

Мой пульс всё еще сотрясает горло, когда колючие ветки исчезают и отпускают моё тело прямо в лужу с примесью крови, оставленную магией Юстуса. Некоторое время я просто лежу, не двигаясь и пребывая в шоке. Я отчаянно пытаюсь выровнять дыхание после непрошеного сеанса акупунктуры, устроенного Ластрой.

— Не могу поверить, что вы сами его выбрали, — говорю я, наконец, когда он достает металлическое блюдо из-под окровавленной рубашки и кладёт его на ближайшую кушетку.

Его спасла тарелка! Как умно.

Он подходит ближе и протягивает руку, предлагая помочь мне встать.

— Не из кого было выбирать, нипота.

Несмотря на то, что моя рука кажется такой тяжёлой, словно она привязана к наковальне, я поднимаю её и касаюсь его руки.

— Вам следовало расширить список кандидатов и нанимать не только остроухих.

— Полукровкам стало бы плохо в окружении такого количества обсидиана.

— Антони полукровка.

Я сжимаю губы, вспомнив о нашем последнем разговоре. Почувствовав кровь, я провожу большим пальцем по ране, но мой палец точно так же кровоточит, как и все остальные части моего тела.

— И Ванс тоже.

— У обоих были при себе защитные кристаллы, поэтому нахождение здесь не навредило им.

Как только Юстус ставит меня на ноги и убеждается в том, что мои колени не подогнутся, он меня отпускает.

— Как так вышло, что люди, которых вы выбрали, стали выполнять приказы Данте?

— Я выбрал только Като, Ластру и ещё двоих. Но тех двоих не было среди числа твоих обидчиков, так как я сразу же потребовал от них исполнения условий нашей сделки.

Когда я наклоняю голову и приподнимаю бровь, он добавляет:

— Они должны охранять Мириам ценой своей жизни.

— То есть, все остальные?..

— Личная охрана Данте.

Я смотрю мимо него, желая убедиться, что огненный фейри, которого я вырубила, всё ещё в отключке.

Юстус смотрит себе за спину.

— Что такое?

— Думаю, одному из людей Данте не удалось вернуться в крепость, — шепчу я.

— Ты имеешь в виду солдата, которого ты шарахнула канделябром, подаренным моей матери Пьером из Неббы?

Когда он поворачивается ко мне, лёгкая улыбка украшает его губы.

О, в какой же ярости будет Ксема Росси... не могу дождаться того момента, когда история о бесценном канделябре достигнет её длинных ушей.

— Его больше нет.

Я моргаю и отгоняю образ Ксемы.

— В смысле?

— В этом мире.

— Как? У вас даже не было при себе меча.

— Но он был у него.

— Почему тогда вы не взяли его с собой?

— Потому что ты была в беде, а меч не влез в мои ножны. Я не могу производить одной рукой даже половину той магии, которую произвожу двумя.

Мои губы начинают дрожать, потому что сегодня на меня свалилось столько всего. И поведение Юстуса — это уже слишком. Неожиданно мне хочется, чтобы нонна оказалась здесь и увидела, каким человеком он стал, но затем я понимаю, что если бы она оказалась здесь, она увидела бы, в кого превратилась я.

Она бы увидела мёртвое тело Като.

Я качаю головой, чтобы отогнать мрачные мысли, а затем разворачиваюсь, решив выйти наружу к Лору, но останавливаюсь и говорю, вытянув руку:

— Не возражаете, если я одолжу ваш меч?

Юстус без колебаний отдаёт его мне: свидетельство того, как сильно он мне доверяет.

Я забираю у него окровавленный меч и, хромая, подхожу к трупу Ластры. Несмотря на то, что он определенно мёртв, на всякий случай, я вонзаю меч в его уродливое сердце.

Дом снова сотрясается, и голос моей пары взрывается между моими висками:

"Почему так долго, Behach Éan?"

Гигантские двери вибрируют, словно вороны друг за другом начали врезаться в дерево.

"Мне надо было кое-что закончить. Теперь я закончила".

Я возвращаю меч Ластры Юстусу.

— Лор сказал, что дом заколдован, и они не могут войти внутрь.

— Должно быть, Мириам решила обезопасить периметр, чтобы дать тебе время...

— Завершить дело, которое я в очередной раз провалила? — заканчиваю я.

— Ты... ты убьёшь его. Это вопрос времени.

Я тяжело сглатываю. Несмотря на то, что Юстус не обвиняет меня в провале, я делаю это сама в своих мыслях. Я раз за разом проигрываю в голове ситуации, которые идеально подошли бы для того, чтобы перерубить Данте шею.

— Где находится магический знак?

— Внизу, в подземелье.

Я бледнею.

— Я схожу туда.

— Вы не можете туда вернуться. Данте хочет вашей смерти.

— Я только... — его голос затихает, когда он смотрит на кожаный шнурок и достаёт медальон из-под разрезанной рубашки.

Пузырёк с кровью Мириам разбился. Он смотрит на свою окровавленную грудь.

— Надеюсь, этой крови хватит, чтобы нарисовать знак ключа.

— Где-то здесь была дверь.

— Её нельзя открыть с этой стороны.

Он смотрит в сторону двери.

— Если я не смогу нарисовать знак, значит, тебе придётся взорвать дверь с помощью магии своей крови.

— Я могу это сделать?

Мои руки начинает покалывать, и я ощущаю всю мощь магии, которой обладаю.

Он кивает.

"Фэллон?"

Мне нужно снять магическую защиту, но мне также нужно увидеть свою пару.

— Дайте мне минуту.

В грязном платье, которое прилипло к моему телу и выглядит скорее алым, чем розовым, я плетусь в сторону двери, хватаюсь за ручку и тяну её на себя.

Я вижу блеск чего-то острого в грозовом небе цвета индиго. И это что-то несётся прямо на меня, как стрела. Я не отбегаю и не отклоняюсь в сторону, потому что это клюв, а не снаряд. Ворон превращается в дым, который врезается в магический барьер, а затем перевоплощается в птицу и взлетает вверх, в сторону торнадо из чёрных крыльев и блестящих когтей. Крики, которые раздавались вокруг с тех пор, как Лор начал свою атаку, стихают.

Я протягиваю руку, как вдруг Юстус говорит:

— В отличие от барьера вокруг Шаббе, этот работает в обе стороны. Но он действует только на тех, в ком течёт кровь воронов.

Когда мои ногти царапают нечто, напоминающее стекло, хотя я вижу перед собой только воздух, моё сердце опускается. Впервые в жизни я жалею о том, что родилась...

Я перестаю об этом думать, перестаю об этом жалеть.

— Тебе придётся подождать, пока я не сотру знак Мириам, — слова Юстуса ударяют меня в затылок и звучат прерывисто, как и его дыхание. — Скоро ты будешь свободна, Фэллон.

Свободна от этого дома, но не от этого кошмара. До тех пор, пока король фейри не умрёт.

Я смотрю себе за спину, туда, куда ушёл Данте, и моё сознание шепчет мне: "Он где-то там, Фэллон, прямо под тобой".

Если бы я вернулась в свою тюрьму, вооруженная правильными заклинаниями и правильным клинком, я смогла бы получить настоящую свободу уже сегодня. Раздаётся грохот грома, и небо начинает потрескивать. Похоже, Лор не в восторге от моей идеи. По правде говоря, мне она тоже очень не нравится.

Я снова подставляю лицо сверкающему небу и жду своего полуночного короля, и в то время как он негодует, я сама наконец-то успокаиваюсь.