ГЛАВА 52

ГЛАВА 51

Я прижимаю руки к столу, чтобы обрести равновесие.

— Бронвен предвидела, что Юстус проткнёт Лора?

— Она видела, как Лор превращается в железную статую на поле боя, а мы в камень.

От признания Киана у меня начинает кружиться голова.

— А она видела, чтобы вы перевоплощались обратно?

— Она видела, что Данте умрёт от твоей руки.

— Но смерть Данте снимет заклятие с Мириам, а не с воронов. Если только это не ключ и к вашему заклятию тоже.

— Она предвидела, что ты убьёшь Данте после нашего падения, Фэллон, — повторяет Киан, словно я тупая. — Это значит, что ты не превратишься в обсидиан. Это значит, что ты выживешь. А если выживешь ты, то выживем и мы.

— Нет. Это всего лишь значит, что Данте умрёт. Может быть, я убью его, придавив своим обсидиановым телом? — я так сильно сжимаю челюсть, что мои слова звучат тихо, но резко. — Предположим, что он умрёт. Это разрушит магический барьер на Шаббе, и тогда вас будет кому спасти.

Имоген фыркает.

— Он фейри. Обсидиан не действует на фейри. Даже обсидиановые клювы.

Несмотря на то, что Лор не произносит ни слова, от его размытой фигуры начинает подниматься дым, точно он воспламенился.

— Бронвен также предвидела, что Габриэль умрёт раньше, чем наступит полнолуние, а он всё ещё здесь. Уж простите, но я не готова повестись на её предсказание.

Я отодвигаю стул, и дерево скрипит по каменном полу.

Иона громко фыркает.

— Я, похоже, ошиблась, сказав, что Фэллон на тебя не похожа, Кахол. Кажется, она унаследовала твой вспыльчивый нрав.

— Я так понимаю, у вас нет пары, Иона, — говорю я с раздражением в голосе.

Её узкие брови изгибаются.

— Нет, но я не понимаю, как...

— Если бы у вас была пара, вы бы не потерпели даже намёка на то, что кто-то собирается его проткнуть.

Она сжимает губы.

— Это для общего блага, Фэллон.

— Проткнуть сердце Данте — вот что будет благом; но не сердце Лора.

Я жду, когда Лор попросит меня относиться с должным уважением к члену его Круга, но он как будто не против того, чтобы я высказывала своё мнение.

— Я готова к заплыву.

— Но Дайя, вероятно, ещё не готова, — мой отец пристально смотрит на свои пальцы, увенчанные когтями. — Она покинула воды Тареспагии только вчера ночью. Она достигнет Тарекуори через сутки, но только если не почувствует тебя здесь и не задержится в Южном море.

Я ошарашено смотрю на отца, удивлённая тому, что он называет Минимуса Дайей, и тому, что он принял новое обличье моей матери, тогда как я всё ещё не могу свыкнуться с мыслью о том, что она змей.

— Ты либо нырнешь вместе с ней, либо вообще не будешь нырять, ínon. Это понятно?

— Мы теряем время, dádhi.

— У нас полно времени, Фэллон.

Я вздыхаю.

— Ладно.

Я начинаю садиться, как вдруг мой отец кивает на двойные двери, вырезанные в дальней стене.

— Твои друзья ждут тебя в "Adh’Thábhain" с самого утра.

С утра? Сиб привыкла вставать рано из-за работы в "Кубышке", но вот Фибус совсем не поклонник, так что это красноречиво свидетельствует о его сильном желании меня видеть.

— И пока ты будешь там находиться, хорошенько поешь, так как ты явно не доедала последний месяц.

Он бросает многозначительный взгляд на Юстуса.

Бывший генерал фейри вздрагивает, но не раскрывает причины того, почему он лишал меня пищи.

— Отдай мне свою юбку.

Я хмурю брови.

— Если я не смогу привести твою мать к Тарекуори своим карканьем, я приведу её туда с помощью твоего запаха.

А-а. Я не теряю ни минуты и разматываю юбку, хотя и чувствую себя без неё невероятно голой, что иронично, так как ткань платья изначально мало что скрывала.

— Могу я побыть со своим сыном, Морргот? — спрашивает Юстус.

— Сначала камни, Росси.

Иона кивает на центр стола, где лежат два серых камня, которые я приняла за декор.

— Это?.. — моё сердцебиение сбивается. — Это те самые рунические камни?

Лор кивает, а затем придвигает камни Юстусу с помощью своих теней.

Мой дед пристально смотрит на серые камни, точно это колодцы, заполненные электрическими угрями.

— Ты послал ворона, чтобы предупредить Прийю, Рибав?

Когда моя пара кивает, он складывает ладони на камни.

"Предупредить о чём?"

"Что если магический барьер ослабнет, ей нельзя убивать свою дочь".

Его ответ не помогает мне выровнять сердцебиение.

"Прошлой ночью я отправил кое-кого на Шаббе, Фэллон".

— Стойте! — мой крик заставляет Юстуса убрать руки с серого камня.

Отец вскакивает с места, из-за чего тяжёлый деревянный стул громко скрипит.

— Что такое?

— А что если Прийя ещё не получила послание, dádhi?

— Мы расставили воронов вдоль барьера, чтобы перехватить её корабли.

Я начинаю жевать щёку. И так интенсивно, что та начинает кровить.

— Что если они решат достигнуть наших берегов вплавь, а не на кораблях?

Мои слова заставляют всех задуматься.

Но затем Найоз говорит:

— Нет никакой причины, по которой посланника могут не допустить к королеве.

— Я так же, как и все остальные, хочу, чтобы остров Шаббе стал свободным, но не могли бы мы подождать до тех пор, пока не будет найден камень из Глэйса? Так Юстус сможет снять заклятие Мириам, разрушить магический барьер, а посланник успеет долететь до них, и затем вернуться с новостями, — мой голос срывается, подобно ритму моего сердца. — Пожалуйста?

— Я согласен с Фэллон, — говорит Юстус, чем зарабатывает себе несколько подозрительных взглядов.

— Ну, конечно, ты согласен, — мой отец пристально смотрит на своего бывшего врага. — Ты в сговоре с Мириам.

Голубые глаза Юстуса темнеют.

— Я повторяю: она не воплощение зла, Кахол.

Я касаюсь запястья своего отца. Мне так хочется, чтобы он перестал считать Мириам такой, но я чувствую, что моих заверений будет мало для того, чтобы убедить его простить её.

"Он украла у него его пару, Фэллон", — осторожно напоминает мне Лор.

"Она также спасла её от десятилетий мучений".

Однако это не отменяет её поступка.

— Что я могу сделать, Кахол, не подвергая опасности Фэллон, так это попытаться вывести кровь на поверхность. Так мы, по крайней мере, узнаем, могу ли я стереть знак, как только камни воссоединятся.

Юстус поворачивается к Лору и ждёт его одобрения.

"Решать тебе, mo khrà".

Я впиваюсь зубами в щёку с такой силой, что медный вкус крови заполняет мой рот. Как бы мне хотелось, чтобы звуки могли проходить сквозь магический барьер. Отпустив свою раненую щёку, я спрашиваю:

— А мы можем сделать огромную надпись и поднять её рядом с барьером?

— Надпись? — переспрашивает Имоген.

— Ну, написать огромными печатными буквами на деревянных дощечках: ЕСЛИ ВЫ УБЪЁТЕ МИРИАМ, ФЭЛЛОН СЫГРАЕТ В КОТЁЛ? Хотя это выражение могут неправильно истолковать. Может быть, лучше использовать глагол с более прямым значением типа "погибнет"?

Я чувствую, как моей скулы касается тень.

— Боюсь, что магический барьер искажает слова, Фэллон.

Юстус одаривает меня мягкой улыбкой.

Я уже готова ответить, что нам стоит подождать, но один только взгляд на удручённое лицо моего отца заставляет меня сдаться.

"Ты уверена, Behach Éan?"

Я киваю.

— А разве это можно сделать здесь? — после того, как все обращают на него нахмуренные взоры, Юстус добавляет: — Разве Небесное королевство не блокирует магию фейри и шаббианцев?

— Ты не будешь колдовать, Росси, — бормочет мой отец. — Ты будешь притягивать кровь.

Юстус качает головой, а затем, прищурившись, смотрит на серый камень. Когда он закрывает глаза, я решаю, что ему не удалось вытянуть кровь из камня, но затем он убирает руки, и задержанное мной дыхание резко вырывается из лёгких.