— Жаль, что ветра также разлучили их.

— Это сделали не ветра; а Регио.

Точно также Данте разлучил меня с Лором...

— Мне понадобится меч. То есть, когда мы вернёмся. Не давай мне меч перед поездкой.

Труп Алёны встаёт у меня перед глазами. Я отгоняю видение.

— И мне необходимы тренировки. Когда мы вернёмся из Глэйса, ты сможешь предоставить мне всё это?

— Да, только тебе не нужны тренировки.

— Не согласна. Я совсем не умею обращаться с мечом.

— Не будет никакого сражения на мечах.

— Ты собираешься связать Данте и преподнести мне его на блюдечке?

— Что-то типа того.

Он проводит большим пальцем по маленькому перышку на моей скуле.

— И ты очень даже умеешь обращаться с клинками.

Моё взволнованное сердце останавливается. И не из-за воспоминания о том, как я вонзила кинжал в глаз Данте, или о том, как кинжал торчал из груди Алёны, но при мысли о том, как я вонзила меч в шею Като. Мои ноздри начинают раздуваться от ненависти к себе и стыда. Я отворачиваю лицо от Лора и смотрю на серый пол. И хотя мой друг не лежит сейчас у моих ног, я всё равно вижу перед собой его окровавленное тело.

Я вынимаю руку из волос Лора и сжимаю её в кулак. Пытаясь отогнать это воспоминание, я закрываю глаза, но оно пристало к моим векам, точно свежий синяк. Ну, зачем Лор вспомнил о Като? Не то, чтобы я уже забыла о нём, потому что я не забыла — и никогда бы не смогла этого сделать — но учитывая всё происходящее, мысли о нём ушли на задний план.

"Он был твоим тюремщиком, Behach Éan".

Мои ногти впиваются в ладони.

"Он также был моим другом. Сколько раз мы ещё будем возвращаться к этому разговору?"

"Настоящие друзья не держат друг друга взаперти".

Я распахиваю веки и сердито смотрю на Лора.

"Не будь таким бесчувственным".

"Я прагматик".

"А я нет?"

"Нет. Не когда дело касается этого человека".

Я делаю вдох, который кажется таким горячим, словно кто-то поджёг мои лёгкие.

— Поцелуй меня, Фэллон.

Я смотрю на его губы, так как у меня совершенно нет настроения его целовать после этого разговора.

Глубоко вздохнув, он просовывает руки под мою спину и приподнимает меня так, что теперь я сижу на краю стола. Он стоит у меня между ног, а его твёрдый член всё ещё находится внутри меня.

"Если бы я мог убить его вместо тебя, mo khrà, я бы, не задумываясь, сделал это, так как я бы предпочёл, чтобы ты ненавидела меня, а не себя".

Боги, на него невозможно долго злиться.

Он просовывает руки под мои бёдра и снимает меня со стола. При этом его член выскальзывает из моей пульсирующей промежности.

"А теперь в кровать, так как нам надо отдохнуть".

Я обхватываю его рукой за шею и наслаждаюсь тем, как сокращаются и играют сухожилия под его кожей.

— Может быть, нам стоит зайти в ванную комнату?

— Нет.

— Лор, я вся покрыта чернилами и...

Я указываю на липкие разводы на внутренней стороне моих бёдер, которые я уже размазала по его узкой талии.

— И ты тоже.

— И это не предел. Увидишь утром. Мы помоемся после.

Я смотрю на своё тело с некоторой опаской.

— А что если чернила впитаются в мою кожу?

— Значит, ты будешь носить отпечатки моих рук на своей плоти до конца жизни.

— Вообще-то я серьёзно. Мои соски голубого цвета, а на теле полосы, как у дикой кошки.

— Мне нравятся твои голубые соски. А что касается полос, они подходят твоему характеру.

Я изумлённо смотрю на него, что заставляет его ухмыльнуться, но затем я улыбаюсь.

— Когда мой отец спросит, почему я облита чернилами, я укажу ему на тебя, Лор.

Его глаза вспыхивают.

— Я просто скажу ему, что ты рыскала у меня в библиотеке, так как хотела узнать о местоположении туннелей, которые Юстус нарисовал на нашей карте, и перевернула чернильницу. Подозреваю, твой отец будет слегка раздражён тем, что ты испортила работу Юстуса. Он ненавидит просить этого мужчину о помощи.

Моя радость испаряется, потому что merda...

— Я, правда, уничтожила карту?

— Нет, птичка, её уничтожил я. А ты просто уничтожила меня.