6

ЛЕВИН

Все это место превратилось в гребаный ад. В своей жизни я сражался с худшими шансами, чем двое на одного, но, когда трое других мужчин начинают спускаться по лестнице, я начинаю чертовски нервничать. Не только за себя, но и за Елену.

Я в ярости от того, что одному из них удалось пройти мимо меня, в ярости от того, что одному из них удалось схватить ее, и беспокоюсь, что не смогу положить конец драке, пока она не уйдет. Я все еще думаю, что смогу победить и уйти отсюда со своей жизнью, но даже это начинает выглядеть немного рискованно, когда я вижу, что все трое уже нацелены на меня.

Я пригибаюсь, когда летит первая пуля, всаживая кулак в живот человеку передо мной. Тот, что справа от меня, ныряет, чтобы схватить меня, но мне удается вырвать пистолет из рук противника, когда он сгибается пополам, нанося второй удар сразу после первого, чтобы удержать его в таком положении, когда я поворачиваюсь в сторону, целясь ему в голову и надеясь вопреки гребаной надежде, что осталось достаточно пуль, чтобы сделать то, что мне нужно. Он падает, когда я стреляю, и я разворачиваюсь, уклоняясь от выстрелов, исходящих от троих мужчин у основания лестницы. У меня снова заряженный пистолет, и пока это продолжается, у меня есть гребаный шанс выбраться отсюда.

Я снова нажимаю на спусковой крючок, пуля задевает шею человека рядом со мной. Брызжет кровь, забрызгивая стену, и когда он бросается вперед, я ловлю его, используя как щит, когда раздается очередная очередь, хватаясь другой рукой за его пистолет. В ту минуту, когда пули на секунду перестают лететь, я разворачиваюсь к трем другим, оба пистолета нацелены, когда я начинаю стрелять, направляясь к ним, а не в сторону. Они делают именно то, на что я надеялся, на мгновение вздрагивая от осознания того, что я иду навстречу их огню, а не убегаю от него.

Этот момент, все, что мне нужно. Одно нажатие на спусковые крючки, и двое мужчин падают. Остался только один, и он стреляет раньше, чем я успеваю, пуля задевает мою руку, когда она проходит мимо. Раскаленная добела боль пронзает мою руку, и я чувствую, как теплая кровь стекает по коже, но я знаю, не глядя, что бывало и хуже. Я разберусь с этим позже, но в данный момент все, на чем я сосредоточен, это последний выстрел, пистолет, направленный в лицо мужчине, рука ослабевает, и я с ужасом понимаю, что у меня недостаточно времени.

И я блядь нажимаю на курок.

Он падает, и я бросаюсь к лестнице.

Я не знаю, сколько пуль осталось, но я надеюсь, этого достаточно, чтобы вытащить меня отсюда. Я знаю еще до того, как поднимаюсь по лестнице в винный погреб, что Елены здесь больше нет, что ее, возможно, даже больше нет в доме. Я должен действовать быстро, иначе история повторится, и еще одна дочь Сантьяго окажется в лапах Диего Гонсалеса.

Я добираюсь до верха, приоткрываю дверь, и на меня мгновенно обрушиваются запах дыма, звуки отдаляющихся криков и потрескивание огня слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно.

Черт.

Возвращаться по дому слишком опасно. Единственный реальный вариант, который у меня есть, это вернуться тем же путем, которым я пришел, вниз по люку и через подземный выход, и надеяться, что информация Рикардо о том, куда он ведет, верна: мимо внешней стены комплекса, чтобы я мог перегруппироваться, не натыкаясь больше ни на кого из людей Диего.

Я разворачиваюсь на каблуках, устремляясь обратно вниз по лестнице. Больше не слышно ни шагов, ни звуков других мужчин, приближающихся к двери в подвал, и это говорит мне больше, чем что-либо другое, о том, что Елена, скорее всего, уже ушла. Если они получили то, за чем пришли, нет причин оставаться.

Я быстро спускаюсь вниз по лестнице, мимо тел, которые я оставил, дальше по коридору. Чувство вины захлестывает меня, сводит живот, и я стискиваю зубы, отгоняя стучащую в голове мысль о том, что я потерпел неудачу. Я потерпел неудачу в том, что должно было быть простой задачей. Вытащить девушку Сантьяго. Доставить ее в безопасное место. Я выполнял и более сложную работу. Более опасные задания. Задания, где меня должны были убить, но не убили.

Но в этом случае все пошло наперекосяк.

Я продолжаю идти, до тех пор, пока не достигаю тупика и другой лестницы, ведущей к другому люку. Ради всего святого, не позволяй этому выкинуть меня посреди комплекса, в окружении дюжины мужчин. Именно так и обернулась бы моя удача, исходя из того, как прошла ночь до сих пор.

К моему облегчению, когда я снова оказываюсь над землей, я нахожусь примерно в ста ярдах от внешней стены комплекса Сантьяго. Я вижу, как от него отъезжают черные внедорожники, и я приседаю, наблюдая, как из-под шин поднимается пыль, несомненно, увозя с собой Елену.

Пора уходить.

Если я собираюсь следовать за ними и попытаться выяснить, каким, черт возьми, будет следующий шаг Гонсалеса, то сейчас самое время. Они не ожидают, что за ними последуют после нападения, и я относительно уверен, что они ожидают, что я буду мертв. Я также почти уверен, что у Гонсалеса нет причин знать, кто я такой. Что касается нападавших, то я просто еще один солдат Сантьяго. Мясо, которое они пропустили через мясорубку по пути к Елене.

У меня припрятан мотоцикл чуть в стороне, и я направляюсь к нему, двигаясь быстро и низко, высматривая, не патрулирует ли кто-нибудь местность, с пистолетом в руке наготове. Мой разум уже на два шага впереди, думая о том, что я буду делать после того, как доберусь до мотоцикла, и как я получу необходимую мне информацию. Это происходит так же естественно, как дыхание после стольких лет. Это помогает мне сохранять спокойствие, когда я преодолеваю расстояние, быстро преодолевая его, когда я еще раз быстро осматриваю окрестности, а затем поворачиваю ключ.

Двигатель с ревом оживает, и я включаю передачу, выезжая на дорогу в том направлении, куда уехали внедорожники, оставляя достаточно места, чтобы не было ни малейшего шанса попасть в поле их зрения. Я вижу конец последнего из них и не включаю фару, полагаясь на слабый свет луны, который доставит меня туда, куда мне нужно, без сбоев. Конечно, это небезопасно, но вероятность того, что кто-то еще окажется на этих дорогах, невелика, и я больше беспокоюсь о том, что меня заметят люди Гонсалеса.

Дорога до комплекса долгая. Я держусь как можно дальше, не теряя их из виду, и когда вижу, что внедорожники начинают подъезжать к подъездной дорожке, ведущей к воротам, я сворачиваю с дороги, прячу мотоцикл и хватаю свою сумку, чтобы прокрасться к стене и, надеюсь, попасть внутрь. За эти годы я усвоил простое правило, когда дело доходит до подобных миссий, особенно связанных со шпионажем — планируй, что может пойти не так, но не думай об этом, пока ты в самом пекле. Это сослужило мне хорошую службу, и я все еще жив, так что я не вижу причин менять что-то сейчас.

Я добираюсь до края стены незамеченным и огибаю ее сбоку, ища какой-нибудь ход, который еще не перекрыт. Я не знаю патрули Гонсалеса так, как знал бы, если бы мог провести разведку, так что переход, это последнее средство.

Я почти обошел заднюю часть комплекса, когда обнаружил узкую щель, прикрытую зарешеченными воротами, которые едва ли достаточно широки, чтобы я мог пролезть. Я понятия не имею, для чего это блядь используется, но это лучший шанс, который у меня есть, чтобы проникнуть внутрь.

Я присаживаюсь на корточки, заглядывая внутрь, чтобы посмотреть, нет ли поблизости патрулей. Пока в пределах моего видимости никого нет, поэтому я роюсь в своей сумке, вытаскиваю фонарик и болторезы и принимаюсь за работу. Это не самый быстрый метод, но он работает. Как и все остальное, это моя вторая натура. Когда металл достаточно нагревается, я прорезаю его болторезами, аккуратно снимаю его, осторожно снимаю затвор и откладываю решетку в сторону. Они поймут, что кто-то взломал ворота, но вряд ли ситуация станет еще горячее.

Я медленно проскальзываю в проем, быстро и бесшумно продвигаясь вперед по мере приближения к главному зданию. Я понятия не имею, где может быть Елена или, опять же, каков план… и я мысленно проклинаю себя за то, что согласился с планами Королей и Сантьяго, не внеся никакого вклада от себя. Я слишком долго работал с Виктором, которому безоговорочно доверяю. Если бы я пришел раньше, то, возможно, смог бы провести некоторую разведку на случай, если бы все пошло не так.

И вот, наконец, мне повезло.

Я замечаю группу людей, собравшихся перед домом. Я вижу вспышку длинных темных волос и понимаю, что это Елена, которая борется с мужчинами, удерживающими ее, когда приближается тучный мужчина с седеющими волосами.

— Ублюдок! — Выплевывает она, когда он подходит ближе, буквально. Я вижу, как она плюет ему в лицо, и в следующее мгновение его рука взмахивает и ударяет ее по щеке с такой силой, что ее голова откидывается в сторону.

Я ожидаю, что она тут же отступит назад, но она вздергивает подбородок, свирепо глядя на него в ответ, когда он пересекает последние ступеньки по направлению к ней, уделяя достаточно внимания только ей, чтобы я смог подойти ближе, оставаясь скрытым за живой изгородью возле дома, и внимательно прислушиваясь к тому, что он может ей сказать, к чему-нибудь, что могло бы подсказать мне, каким будет его следующий шаг.

— Твоя сестра пробовала те же трюки, — шипит он, протягивая руку, чтобы крепко взять ее за подбородок и глядя на нее сверху вниз. — Она была такой же дерзкой. На самом деле, настолько дерзкой, что я отправил ее к укротителю невест, чтобы она научилась быть покорной женой.

— И как у тебя это получилось? — Ответ Елены частично заглушен его хваткой за подбородок, но она все равно произносит слова, все так же бросая на него яростный взгляд. — Сейчас ее здесь нет.

— Нет. — Он жестоко улыбается. — Именно поэтому ты здесь. Но ты не собираешься занимать ее место рядом со мной и в моей постели в качестве моей жены.