Было забавно вот так возвращаться к нашим корням, чтобы вместе разгадать тайну.

— За победу Студенческого совета, — бормочу я, поднимая напиток. Другие парни чокаются биоразлагаемыми пластиковыми стаканчиками на растительной основе (это Колорадо, ясно? Всё здесь поддаётся биологическому разложению), когда Рейнджер берёт стакан с водой с другой стороны экрана и постукивает им по экрану своего телефона.

— За Черча, — говорит Тобиас, поднимая одну из дополнительных чашек кофе и направляя её в сторону подъёмника. — За нашего бесстрашного лидера.

— Нашего бесстрашного лидера… и моего будущего мужа, — я прижимаю панель к груди, затаив дыхание, ожидая, когда на горизонте появятся кудрявые рыжие волосы той девушки-механика. Когда, наконец, это происходит, она пробегает трусцой в нашу сторону в джинсах и серой майке с кожаной курткой поверх, я чуть не плачу.

— Деталь у вас? — спрашивает она, и я с готовностью протягиваю её. Она направляется к сломанному подъёмнику с ящиком для инструментов на боку, присаживается рядом с ним на корточки и приступает к работе.

Я расхаживаю туда-сюда, пока она занимается этим, прихлёбывая свой кофе, а затем извиняюсь перед Рейнджером, когда забираю его порцию. Мне нужен кофеин, чтобы успокоить нервы.

«Пожалуйста, будь в порядке», — думаю я, глядя на стеклянные кабинки. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я просто хочу выйти за тебя замуж, Черч Монтегю».

— Как тебя зовут? — спрашиваю я, и девушка — ей не может быть больше двадцати пяти — улыбается мне через плечо.

— Тео. Вообще-то, это от Теодора. Мой папа надеялся, что я буду мальчиком.

Последним поворотом отвёртки она открывает панель, которую мы украли, и отсоединяет небольшую деталь. Снаружи она выглядит как металлический круг, но как только она вынимает его, я вижу, что по форме он больше похож на винт.

— Мне нравится Тео как мужское имя, — размышляет Спенсер. — Я имею в виду, для нашего будущего ребёнка.

Я бью его ногой в подбородок, и он ругается на меня, пока Тео работает. Она дотошна, аккуратно вынимает ту же панель из сломанного подъёмника и собирает её обратно с единственной недостающей деталью.

Разве не невероятно, что что-то настолько большое может быть разрушено чем-то таким маленьким? Деталь не больше моего большого пальца, и всё же во всех этих деталях кроется дьявол. Тео защёлкивает её на место, подсоединяет провода и затем встаёт. Она протягивает руку за отмычкой, и Спенсер передаёт её ей.

— Рок-н-ролл, — бормочет она, а затем включает механизм.

С очередным глубоким стоном подъёмник начинает скрипеть, двигаясь вперёд так, словно вот-вот умрёт. На краткий миг меня охватывает паника, что это не сработает, что кабинка Черча может отвалиться и рухнуть на землю, что он будет полумёртв, когда двери наконец откроются…

Мы нетерпеливо ждём, когда он появится, все четверо расхаживаем назад-вперёд, в то время как Рейнджер ругается и хмурится со своего места в церкви.

Одна кабина. Вторая. Третья. Четвертая.

— Боже мой, ну же! — кричу я, указывая на эту чёртову штуку.

— А что, если его там нет? — спрашивает Мика, и я слышу нотки истерики в его голосе. — Что, если он был похищен торговцами людьми, и мы только что потратили впустую несколько важных часов, слоняясь здесь без дела?

— Мика, заткнись, — выдавливает Тобиас, глядя на меня так, словно думает, что у меня может случиться припадок.

Но нет. Нет, это просто смешно. Это глупая дедовщина. Не более чем неудобство и досада. Это всё. Я должна в это верить.

Открывается пятая кабинка. Ничего.

Шестая кабина…

Двери со свистом распахиваются, впуская вечерний ветерок. Он взъерошивает золотистые волосы принца, ожидающего внутри. Принц, который совсем не выглядит смущённым, который стоит там в своём смокинге с букетом розовых роз в руках. Он зевает, выходя из подъёмника, выхватывает из рук Тобиаса свою порцию кофе со льдом и делает большой глоток. Он тяжело вздыхает, возвращает напиток обратно и достаёт из кармана жестянку мятных леденцов, в то время как мы все стоим, разинув рты, и смотрим на него.

Черч кладёт леденец в рот, хрустит им между зубами, а затем дарит мне цветы, как будто ничего не произошло. Я беру их трясущимися руками, моя челюсть практически упирается в кирпичи у нас под ногами.

— О, чёрт, — говорит Тео, оглядывая Черча и качая головой. — Похоже, деньги были переведены на мой счёт, так что… Я ухожу отсюда. Наслаждайся своим чуваком.

— Ну, это, конечно, было неудобно, — растягивает слова Черч, полностью игнорируя её. Он делает шаг вперёд и заключает меня в романтические объятия, сминая розы между нами и завладевая моими губами так, словно они принадлежат ему. То, как он целует меня, действительно неподходяще для публичного места.

— Что случилось? — спрашивает Мика, обходя нас обоих, в то время как Черч слегка отстраняется и вздыхает.

— Я, как обычно, поднялся на подъёмнике, и он остановился. Там наверху нет связи, как вы, наверное, уже знаете, — Черч пожимает одним плечом и неохотно отпускает меня, оглядываясь на других парней. Он берёт меня за правое запястье и поднимает его вверх. Сначала я не понимаю, что он делает. То есть до тех пор, пока он не смотрит на экран моего телефона. — Мы будем там через полчаса или меньше. Не мог бы ты сообщить это моей матери от моего имени?

— Конечно, — выдыхает Рейнджер с облегчением. — Я всех подготовлю. Просто побеспокойся о том, чтобы войти сюда и пойти прямо к алтарю. Там… ну, вам просто следует добраться сюда до захода солнца, если сможете. У Марни ставка в Клубе Бесконечности, которую она должна выиграть.

— Клуб Бесконечности?! — я задыхаюсь, но на это нет времени.

Небо уже окрашивается в тот тёплый золотистый цвет, который означает, что приближаются сумерки.

Мы должны идти — сейчас же. Я понятия не имела, что у Марни происходит что-то подобное на моей свадьбе.

— Какая заноза в заднице, — Черч раздражённо вздыхает, передавая мои цветы Тобиасу, чтобы он их отнёс. — Лишь небольшое неудобство, и ничего больше.

Ха.

Преуменьшение года.

Крепко держа Черча за руку, мы бежим вниз по дорожке ко второму ряду подъёмников, забираясь внутрь с группой других случайных студентов, на всякий случай. Сегодня над нами не подшутят во второй раз.

Люди продолжают пялиться на нас. Я имею в виду, почему бы им этого не делать? Здесь четверо красивых мужчин в смокингах и одна сногсшибательная молодая леди в розовом свадебном платье и фиолетовых университетских шлёпанцах. Мы привлекаем к себе внимание, правда ведь?

— Мы не пропустим свадьбу на закате, — бормочет Черч, заключая меня в объятия, как только двери снова открываются. Он со всех ног несёт меня по улице, проскальзывая за угол перед церковью, в то время как Рейнджер открывает для нас двойные двери изнутри.

Мы все вместе проскальзываем внутрь и останавливаемся прямо там, у всех на виду. Друзья, семья, деловые знакомые Монтегю, Марни и её парни.

— Извините, мы опоздали, — говорит Черч, опуская меня на пол в уродливых шлёпанцах и испорченных чулках. Он поднимает подбородок и берёт меня за руку, в то время как Росс и три М-цыпочки пытаются занять место впереди нас, держась за руки с моими парнями.

Звучит музыка, и они идут по проходу, как будто ничего не произошло.

— Ах, юная любовь побеждает всё, — воркует Элизабет, пока Черч ведёт меня к алтарю.

Мой папа явно раздражён — он снова побагровел, — но мне всё равно никогда не нравилась идея, что он поведёт меня к алтарю. Меня нельзя отдать, потому что я никому не принадлежу. Идя со своими парнями, я чувствую, что мы вступаем в это вместе.

Это то, чего я всегда хотела; это то, что кажется правильным.

Мы подходим к священнику, когда свадебная компания расходится по обе стороны от нас, мои друзья слева, мои возлюбленные справа (все в галстуках с кексами). Над нами — изготовленная на заказ арка, увешанная розовым и белым сахарным печеньем и украшенная лентами и розами.

Я провожу большим пальцем по розовому бриллианту, мои голубые глаза встречаются с мерцающими янтарными глазами Черча. Он выдаёт мне едва заметный намёк на улыбку, и я полностью расслабляюсь. Незнакомцы могут пялиться на нас, я могу надеть не ту обувь, но ясно одно… Я, блядь, в нужном месте.

Здесь, в этом месте, мы с Черчем вступим в законный брак, но самое важное — то, что будет после.

— Скажи мне, что случилось бы, если бы Марни проиграла пари, — шепчу я, стараясь говорить потише. Я притворяюсь, что мне жутко холодно, пока мы слоняемся по нашему заднему двору с закусками в ожидании церемонии обручения. Раньше, во время свадьбы, я совсем не смущалась. Но это? Это серьёзное дело.

Я вкладываю в это дело всю свою душу.

Кроме того, поскольку у нас была свадьба на закате в церкви… это означает, что здесь у нас будет свадьба в сумерках. Насколько это волшебно? Мы только ждём, пока все подкрепятся, прежде чем начнём. Наши гости были немного раздражены после того, как прождали в церкви несколько часов (под угрозой, не менее). Хотя и с качественным печеньем и алкоголем. Стоит отдать этому должное.

— Если ты настаиваешь, — Рейнджер вздыхает, откусывая одно из печений, которые он украл с арки. Мы вшестером стоим в кругу возле деревьев, и я держусь за руки с Черчем и Рейнджером. По всему двору горят факелы, пламя мерцает в свете ламп Эдисона. — Марни пришлось бы выйти замуж за Виндзора, если бы они проиграли. По сути, они бы узурпировали твою свадьбу.

По дороге домой я слышала обрывки разговоров о пари, всё, кроме этого. Это для меня в новинку. На обратном пути (мы решили пройтись пешком вместо того, чтобы воспользоваться лимузином) Черч нёс меня, и в итоге мы немного отвлеклись, уставившись друг на друга. Теперь я понимаю, что Марни ни в чём не виновата, что Тристан был тем, кто изначально заключил пари. Несмотря на то, что мне не очень нравится этот парень, я не слишком расстроена. Эти старшекурсницы всё равно сделали бы что-нибудь подобное, ставка это или нет. Рейнджер был прав: они нацелились на Марни, а не на меня, потому что у них были более масштабные планы.