Из-за угла вышла пожилая женщина. На ней был черный спортивный костюм в красную полоску. На первый взгляд она казалась обычной пожилой леди. Ну, очень пожилой леди. Однажды я видела фотографии женщины, которой было сто четырнадцать. Часть меня не могла не задаться вопросом, была ли эта женщина еще старше, несмотря на удивительно пружинистую походку и легкий блеск в глазах.

— Так, так, так. Если это не последняя девушка, которая настолько глупа, чтобы дать этому засранцу шанс.

Я подняла брови.

— Это риторический вопрос, или…

Женщина, которую я приняла за Грэмми, разразилась лающим смехом.

— Ты хочешь риторический вопрос? Вот тебе один, сладкие сиськи. Почему красивые мальчики, у которых ничего нет между ушами, всегда, кажется, убеждают девочек, которые в остальном умны, совершать глупости?

— Простите, что?

— Это был риторический вопрос, — сказала Грэмми. — И ты выглядишь слишком умной, чтобы влюбиться в Майлза. Что у него на тебя? Шантаж?

«Что-то вроде того».

Майлз положил свою руку на мою и слегка сжал. Я почувствовала неожиданный прилив благодарности, как будто он бросился между сумасшедшей старой леди и мной.

— Может быть, ты просто дерьмово разбираешься в людях, старая ворчунья, — предположил Майлз.

У меня перехватило дыхание. Неужели он всерьез так разговаривал со старушками? Что с ним было не так? С другой стороны, у меня возникло ощущение, что это была не обычная пожилая леди, и его дядя, похоже, пока не был особенно взволнован этим обменом.

Уильям небрежно взял со стойки вазу с виноградом и сел, жадно наблюдая, пока он отправил один за другим виноград в рот. Судя по выражению его лица, он готовился наблюдать за боксерским поединком в супертяжелом весе.

Грэмми уперла руки в бедра.

— Я знаю об отношениях больше, чем твоя маленькая тугая задница когда-либо будет знать. Я уже была счастливо замужем, овдовела и вела жизнь, полную сексуального разврата, еще до того, как Вселенная даже начала думать о том, чтобы заставить тебя существовать.

Все, что я могла делать, это держаться за руку Майлза, пока они вдвоем словесно препирались в течение следующих пяти минут. Разговор начался с легких оскорблений и подколок и перерос в пугающе личные выпады. Кульминационным моментом был момент, когда Грэмми пригрозила вытащить свои зубы и откусить ими его пенис. Как раз в этот момент, когда я подумала, что их вот-вот нужно будет физически разминать, они рассмеялись, и все напряжение рассеялось.

Уильям лениво хлопнул в ладоши.

— Грэмми выиграла. Майлз не смог бы справиться с протезами.

Майлз отмахнулся от него, ведя меня на кухню.

Я посмотрела на него, ожидая какого-нибудь объяснения.

— Грэмми имела в виду все, что сказала, но всем будет легче, если мы притворимся, что все думаем, что она просто валяет дурака.

Я хихикнула, но Майлз не подал никаких признаков того, что он шутит.

У меня не было времени думать об этом дальше, потому что я увидела девушку лет тридцати с небольшим, мужчину, поразительно похожего на Уильяма, и двух красивых женщин, которые, как я подозревала, были мамой и тетей Майлза. С таким генетическим запасом неудивительно, что он получился таким тошнотворно великолепным.

— Мама, папа, — сказал Майлз. — Это Маша, русская девушка, которую я заказал на прошлой неделе.