От вида Дэмиена, спавшего в палате, сердце ёкнуло. Из его груди торчала небольшая трубочка, по которой, казалось, выходила жидкость. Медсестра отслеживала его сердцебиение.

— Он в сознании?

— Он ещё не до конца отошёл от наркоза, но очнулся. Хотя, кажется, снова задремал, — ответила она.

Я терпеливо ждала, пока он откроет глаза. Когда его веки затрепетали, я произнесла:

— Малыш, это я... Челси. Я с тобой. Ты в порядке. Ты справился. Всё позади.

Дэмиен несколько раз моргнул и выглядел растерянным. Было тяжело видеть своего сильного мужчину таким уязвимым.

Я продолжила:

— С возвращением. Теперь всё будет хорошо.

— Челси, — прошептал он.

Слава Богу.

— Да, милый, это я. Твоя мама и Тайлер тоже здесь. Мы так рады, что ты вернулся.

— Челси, — повторил Дэмиен.

— Я здесь. И я тебя люблю.

— Где она?

— Твоя мама? Она в коридоре, скоро сюда зайдёт.

— Нет.

— Что?

— Где... — он замолчал.

— Где кто?

— Где наша дочь?

— Наша дочь?

— Где наша дочь? — повторил он. — Я её видел. Где она?

— Её... её нет. У нас нет ребёнка.

Дэмиен молча смотрел на меня, прежде чем вновь закрыть глаза. Я не знала, как это расценивать и решила, что он просто не до конца отошёл от анестезии.

***

Несколько часов спустя Дэмиена перевели в отделение интенсивной терапии. Он полностью пришёл в себя и больше не упоминал ребёнка. Скорее всего, он даже не помнил об этом. Однако слышать то, как он звал её, дочь, которой не суждено появиться на свет, было очень больно. Тогда я задумалась о том, что, возможно, на подсознательном уровне он хотел ребёнка сильнее, чем показывал.

— Вы получали какие-нибудь посылки, пока меня не было?

— Ещё как. Очень умно.

— Следующие пару месяцев будут отстойными, — простонал он.

— Почему?

— Именно столько нужно для полного восстановления.

— Не волнуйся, я стану твоей личной медсестрой.

— Мам, прикрой уши, — Дэмиен заговорил тише. — Так не пойдёт. Я не смогу смотреть на тебя такую хорошенькую и ухаживающую за мной, зная, что нам три недели нельзя заниматься сексом. Придётся нарушить рекомендации, и, если я умру...

— Это будет целиком моя вина?

— Нет. Я хотел сказать, что это будет того стоить.

— Мы что-нибудь придумаем.

— Я просто хочу вернуться домой.

— Знаю. Мне тоже этого хочется.

***

Дэмиена отпустили через пять дней. Никаких осложнений и неожиданных реакций не было. Мы благодарили Бога за то, что наконец-то сможем медленно, но верно двигаться дальше.

Впервые за несколько месяцев я ощутила, что снова могу спокойно дышать.

Это чувство не продлилось долго.

Прошло всего две недели после возвращения Дэмиена домой, как реализовался один из моих глубочайших страхов.