Она выпрямляется, чтобы заглянуть мне в глаза.
— О, прости. Что с ними случилось?
Я сжимаю челюсть.
— Я не говорю о своем прошлом. Это еще одно основное правило.
Она прикусывает нижнюю губу, вытирая слезы.
— Хорошо.
Я нежно целую ее, наслаждаясь ощущением ее пухлых губ на своих.
— Итак, какие еще у нас есть правила?
Она вздрагивает, когда я целую ее в шею.
— Я не знаю, сэр.
— Нам нужно быть более осторожными теперь, когда здесь твой брат, который, кстати, тот еще мудак.
Она напрягается в моих объятиях.
— Что не так с Лукой?
— Он сел на мое место в учительской, а потом повел себя как придурок после того, как я сказал ему подвинуться.
Ее милый смех звонко разносится по комнате.
— Похоже на Луку. Он нормальный, когда узнаешь его получше.
Я вдыхаю ее сладкий аромат, наслаждаясь этим странно спокойным моментом с ней. До сих пор каждую секунду, проведенную вместе, нами двигало желание, но прямо сейчас мы спокойны и нам комфортно в присутствии друг друга.
Это ощущение я не привык испытывать ни с кем, даже с двумя самыми близкими друзьями, Оаком и Арчем.
— Ты забываешь, что я хорошо его знаю. Он учился в этой школе так же, как и ты.
Она кивает.
— Да, но это было как студент и профессор.
Я выгибаю бровь.
— Немного похоже на нас.
— Мне кажется, мы вышли за рамки обычных отношений между студентом и профессором, сэр.
Я крепче сжимаю ее в объятиях.
— Правда?
— Разве что ты часто трахаешься со своими студентками, а я не знаю об этом?
Я снова нежно целую ее. Это мягко и полная противоположность тому, к чему я привык.
— Нет, ты первая.
И последняя, хочу сказать я, но это кажется слишком окончательным. Такие слова ты говоришь человеку, с кем хочешь остаться на долгий срок, а для нас это невозможно.
Камилла закончит школу и на этом все закончится.
Я монстр. У меня нет сердца. А это значит, что я ничего не могу дать Камилле.
Она найдет себе мужчину, который будет хорошо к ней относиться и любить ее.
Тогда почему мысль о том, что она когда-нибудь найдет другого мужчину, вызывает во мне приступ собственнической ярости?