Во время Фестиваля Дуаньян, улицы заполнили продавцы мешочков с благовониями и листьев сладкого тростника, для отпугивания злых духов. Чтобы их не заметили, Мо Си и Гу Ман приехали в карете. Когда они подошли к особняку Цзян, они на мгновение были шокированы.

Они думали, что Цзян Есюэ будет дома один, но, вопреки их ожиданиям, еще до того, как они вошли, они услышали радостный смех двух молодых людей...

Первым послышался голос молодого человека:

- Я не демон, обливание меня вином не принесет никакой пользы.

Затем раздался еще более детский голос, заливающийся смехом. Это была девочка лет семи-восьми на вид. Она ласково сказала:

- Так побрызгай на меня немного, я хочу посмотреть, не демон ли я.

Свернув за угол, они увидели, что маленький дворик уже усыпан пучками полыни и тростника и украшен фонарями в виде лодок-драконов. Из двоих, которые веселились на заднем дворе, один был постарше, а другая младше. Старший был одет в белые туники с золотыми вставками, с золотой застежкой на косе и кругом из бус вокруг лба. На его талии висел мешочек с цветами сливы, сделанный из красочной парчи - это был не кто иной, как Юэ Чэньцин.

Младшая носила плащ с пятью ядовитыми существами*. На ее плечах были украшения для подавления печати**, сделанные из цветных нитей, она держала маленького бумажного змея в форме сороконожки. В то время Юэ Ченцин рисовал у нее на лбу символ «王» ***.

(п.п «Плащ пяти ядов» - мантия с изображением пяти ядовитых существ: многоножек, змей, скорпионов, ящериц и лягушек. Выкройки с этими существами использовались для их отпугивания, поэтому были распространены в детской одежде)

(п.п ** и *** - Украшения печати подавления и символ «王», также использовались для подавления и отражения зла)

Она повернула голову на звук их шагов.

Когда она увидела Гу Мана, ее лицо расплылось в улыбке:

- О! Дагэ!

Оказывается, эта маленькая девочка была не кем иным, как дочерью Чанфэн-Цзюня с больным сердцем. Гу Ман не ожидал увидеть этих двоих в доме Цзян Есюэ, поэтому он удивился и почувствовал себя немного растерянным:

- Маленькая Лан-эр...почему ты здесь?

- Сяньшэн позволил мне прийти, я живу в доме сяньшэна.

Маленькая Лан-эр была застенчива, как всегда, но выглядела намного счастливее, чем раньше. Она отпустила руку Юэ Чэнь, взволнованно и радостно прыгая перед Гу Маном, словно кролик.

- Сяньшэн сказал, что дагэ приедет отпраздновать с нами Праздник лодок-драконов. Я думала он обманывает меня, я не думала, что это правда!

Юэ Чэньцин тоже выглядел так, будто ждал их, он улыбнулся и кивнул:

- Сихэ-Цзюнь, Гу... эээ...

Он не знал, как ему следует обращаться к Гу Ману. Называть его по имени было определенно невозможно, а называть его генералом Гу вызвало бы гнев императора. А если бы звал его как-то вроде Гу Ман-дагэ, это звучало бы так, будто он и Мо Си из одного поколения. Поэтому, после секундного размышления, он улыбнулся и сказал:

- Гу-шишу.

(п.п. шишу –дядя)

Мо Си сказал с некоторым удивлением:

- Вы тоже пришли в дом Цзян-сюна, чтобы отпраздновать сегодня?

- Да.

- А твой отец...

- О, не упоминайте об этом, сначала я хотел, чтобы дагэ приехал домой на Фестиваль лодок-драконов, но едва я затронул эту тему, как мой отец проклял меня. Он сказал мне не...

В этот момент Юэ Чэньцин окинул взглядом внутренний двор и понизил голос:

- Он сказал мне не связываться с сомнительными людьми.

Закончив, он поспешно добавил еще одну фразу:

- Сихэ-Цзюнь, не обижайтесь, мой отец именно такой человек. Кроме того, его здоровье в последнее время все хуже и хуже, он постоянно раздражается и подозревает всех. Ужасно, он проклинает даже меня. Мы с дядей обсуждали это, после того, как этот лихорадочный период закончится, мы отвезем его в пещеру Хантянь для исцеления. Когда он почувствует себя лучше, с ним будет намного приятнее говорить.

Мо Си сказал:

- Ты, наконец, готов признать его своим дагэ?

Юэ Чэньцин был несколько смущен и почесал затылок:

- Цзян-дагэ замечательный человек. Он хорошо относится ко мне и четвертому дяде. Несмотря на то, что семья Юэ так к нему относится, он никогда не говорил ничего плохого против семьи Юэ. Раньше, я не задумывался об этом и так плохо с ним обращался, это была моя ошибка.

Наклонившись, чтобы поиграть с Лан-эр, Гу Ман слушал объяснения Юэ Чэньцина. В этот момент он повернулся к нему, чтобы улыбнуться:

- Я уверен, что он рад, что ты готов признать его и составить ему компанию. Он даже сказал нам ранее, что было бы неплохо навещать семью по особым случаям. Если бы вы с Мужун Чуи могли сопровождать его еще немного, было бы здоров».

Как только он услышал имя Мужун Чуи, выражение лица Юэ Чэньцина немного поблекло.

- Четвертый дядя, он... не говорите об этом Цзян-дагэ, но в последнее время он был не очень добр ко мне. Судя по тому, что говорят дома, похоже, что четвертый дядя хочет переехать из особняка Юэ и жить один.

Глава 138.

Табличка с именем покойной жены

- Мужун-сяньшэн хочет переехать из поместья Юэ?

Гу Ман был потрясен:

- Он такой одинокий, куда ему идти?

- Я не знаю.

Юэ Чэньцин склонил голову, рассеянно поглаживая мешочек с отталкивающими зло благовониями. Выражение его лица выглядело очень грустным, но и немного

Такое выражение никогда раньше не появлялся на лице Юэ Чэньцина. Юэ Чэньцин так много лет преследовал Мужун Чуи. Хотя он бывал разочарован, обижен, недоволен, но ни разу не выглядел таким уставшим, как сейчас.

Вероятно, потому, что сердца людей, в конце концов, были сделаны из плоти. Если тепло, сохранявшееся долгое время, никогда не возвращалось в ответ, должен был наступить день, когда оно бы рассеялось и остыло. И хотя они оба были старше его и оба были великими мастерами, Цзян Есюэ относился к нему с совершенно иной снисходительностью, чем Мужун Чуи. При таком контрасте было бы очень трудно не поддаться влиянию.

- Четвертый дядя сказал, что его кровь отличается от нашей, что он никогда не видел нас как семью. Единственная причина, по которой он остался в Чунхуа, заключалась в том, что он хотел отплатить моей матери за то, что она приняла его. Он думает, что теперь, когда я достиг совершеннолетия, он сполна возместил ее доброту, так что... он хочет уйти.

Пальцы Юэ Чэньцин снова и снова сжимались на мешочке.

- ...Я тоже не знаю, куда он хочет пойти. Может быть, бродить по землям, искать свою настоящую семью, а может быть, мы ему просто надоели, и он хочет уйти от нас подальше. Не знаю, как его переубедить. Во всяком случае, он... он никогда не хотел слушать, что я говорю...

Мо Си и Гу Ман обменялись взглядами, но промолчали. Серьезно сказать было нечего, да и что они могли сказать?

Юэ Чэньцин не был их родственником, а Мужун Чуи тем более. Незнакомцам было неудобно слишком много говорить о чужих семейных проблемах.

Как только атмосфера стала неловкой, они вдруг услышали, как позади них зазвенела занавеска из бус.

Первой отреагировала маленькая Лань-эр. Девочка радостно и послушно поприветствовала, крича:

- Сяньшэн, сяньшэн!

Все во дворе повернули головы и увидели, как Цзян Есюэ выходит из внутреннего коридора в своем инвалидном кресле. Сегодня он был одет в мантию цвета индиго, его темные волосы были заколоты темной нефритовой заколкой и ниспадали на плечи.

Он с улыбкой погладил волосы Лань-эр. Обрадованная, она сказала:

- Я помогу толкать инвалидную коляску сяньшэна!

- Хорошо.

Девочка повесила воздушного змея в форме многоножки себе на спину, обошла Цзян Есюэ и толкнула его во двор.

Цзян Есюэ посмотрел вверх, черты его лица были мягкими, он улыбнулся, когда сказал:

- Я делал внутри мешочки для отпугивания злых духов, и не услышал шума, я был небрежен. Мо-сюн, Гу-сюн, счастливого фестиваля Дуаньян.

Когда собрались все эти люди, дворик, вымощенный известняком, становился все шумнее и шумнее.

У Цзян Есюэ не было слуг, поэтому пришлось самим мыть тростник и размешивать клейкий рис. Однако только делая все это вручную, они почувствовали радость от этого мирного спокойного времени.

Юэ Чэньцин и Лан-эр были молоды, их движения были ловкими. Двое людей, один повыше, другая пониже, бегали взад и вперед по двору, добавляя дров в уличную печь, а затем таская большие ведра с колодезной водой, чтобы замочить завернутые листья.

Гу Ман сидел на табурете с закатанными рукавами и помешивал клейкий рис. С интересом наблюдая за ними обоими, он покачал головой:

- Если они будут продолжать в том же духе, боюсь, они израсходуют всю воду в колодце до полудня.

- Как они и должны.

Цзян Есюэ улыбнулся:

- В Дуаньян нужно набрать как можно больше воды, пока энергия ян наиболее сильна в полдень. Говорят, что вода, хранящаяся в это время, лучше защищает от зла и болезней. Разве ты не верил в это раньше?

Ой, я забыл, подумал Гу Ман.

Но когда он посмотрел на Мо Си, который чистил рисовые листья возле каменного стола вдалеке, он молча обрадовался тому, что это Цзян Есюэ был тем, кто напомнил ему об этом. Позже он может рассказать об этом Мо Си, чтобы заставить его думать, что он помнит даже такие незначительные детали, и немного успокоить его.

Подумав об этом, Гу Ман сменил тему с Цзян Есюэ:

- Ты рассказал Юэ Чэнцину и остальным обо мне?

- Не совсем.

Цзян Есюэ сказал:

- Я только сказал ему, что у Гу-сюна есть секреты, которые нельзя раскрывать остальному миру. Но я знаю, что ты не злодей. Если он смог доверять мне, я надеюсь, что он сможет доверять и тебе. Чэньцин очень умен, есть много вещей, о которых нам не нужно говорить ему поначалу.

Гу Ман не знал, что сказать. В конце концов он просто посмотрел вниз:

- ....Спасибо.

- За что тебе благодарить меня?

Цзян Есюэ вздохнул:

- Честно говоря, я тоже подвел тебя. Раньше у меня не было постоянной веры в тебя, и я уже так благодарен, что ты не винишь меня за это.

Взгляд его блуждал по двору, словно проходя сквозь слои времени, чтобы увидеть ту простую свадебную церемонию, которая состоялась здесь много лет назад.