.....Как ты можешь быть достойным......!!!

Мо Си был поражен тем, что в этот момент он не плакал, а мог сдержаться - он даже не знал, то ли онемел от боли, то ли действительно превратил свое сердце в камень после стольких лет отчаяния.

Кто на небе или на земле знает, что произошло на Золотой Платформе.

Его конечности были готовыми разорваться на части. Нефритовые свитки грызли его душу, но где-то глубоко в черепе звучал слабый голос, круживший над ним, снова и снова спрашивая его.

Хотите продолжить чтение? Мо Си, Сихэ-цзюнь. Из чего сделано твое сердце? Как ты еще можешь смотреть в лицо этому кровавому прошлому, этой кровавой правде.

Каждый звук, каждое предложение ощущались как острые ножи, пронзающие его сердце, но тело, казалось, больше не принадлежало ему. Свежая кровь наполнила его грудь, но он даже не чувствовал ее.

Он расширил глаза без всякого выражения, как ходячий труп. Боль? Смерть? Сломанное ядро?

- Это все уже неважно, - только пробормотал он, - обвинять меня в том, что мое сердце сделано изо льда или железа.

Позвольте мне читать дальше.

Я хочу знать всё, те истины, которые были спрятаны, проглочены, замазаны.

Почему ты должен был скрывать это от меня... Почему... прежде чем ты вступил на этот путь... ты оттолкнул меня... ничего не зная...

Почему?!! Почему.....

Нефритовый пергамент слабо произнес:

- Раз уж ты согласился, предложи мне свою плоть и кровь, чтобы очистить свое сердце от сожалений...

Его грудь внезапно запульсировала от боли, как будто острый неосязаемый коготь, покрытый шипами, яростно ударил его сердце и крепко схватил его. Духовный поток, исходящий из его ядра, испарился, как будто оно вот-вот взорвется - Цзян Есюэ сказал, что чтение нефритовых свитков, которые не были полностью отремонтированы, требует использования его жизненной и духовной энергии, и заставляет страдать в мучительной агонии.

Но на данный момент Мо Си только чувствовал, что эта мучительная боль была... не в состоянии даже немного сравниться с болью, вызванной правдой.

Таким образом, прошедшие бесчисленные годы были подобны слоистым облакам, рассеивающимся и сливающимся перед его глазами.

Золотая платформа исчезла.

То, что снова появилось перед его глазами, было тюремной холодной камерой.

Это была камера, которую он видел в Зеркале Времени, где был заключен Лу Чжаньсин.

Нефритовые свитки вернули его в этот ужасный ад, лишенный света. И по мере того, как картина перед его глазами становилась яснее, в горле Мо Си хлестала густая кровь.

Он выдержал волны головокружения в голове и поднял глаза, чтобы увидеть, как снова всплывает правда. Восемь лет назад в тюрьме едва горела лампа. Лампа эта лениво изрыгала тонкое пламя, словно вот-вот погаснет и сгорит.

Лу Чжаньсин сидел на узкой ледяной каменной кровати. Он еще не видел Гу Мана, так что он выглядел совсем не так, как тихий, невинный заместитель генерала Лу из Зеркала Времени.

Он прислонился к стене, выглядя разбитым, его лицо было скрыто глубоко в тенях, несколько прядей спутанных волос упали ему на глаза. Все его тело было наполнено чувством уныния. Теперь он был абсолютно и по-настоящему заключенным.

Двери тюрьмы открылись.

Тюремщик сказал:

- Ты, по имени Лу, следователь, посланный Его Величеством здесь! Ты можешь предъявлять любые претензии и выказывать любые просьбы, но помните о приличиях! Лучше не сходить с ума!

Затем он льстиво улыбнулся человеку снаружи:

- Ваше превосходительство, пожалуйста.

- Ты можешь уйти.

«Следователь» в маске вошел в камеру и, используя магию, взмахом руки закрыл дверь. В тесной комнате, кроме Мо Си, который был невидим для посторонних, не было никого, кто мог бы слышать, что они говорили.

Лу Чжаньсин не почувствовал никаких эмоций по поводу прибытия этого «следователя», которому он мог бы рассказать о своих горестях. Возможно, потому, что в последние несколько дней, приходило много таких людей, но никто не подал ему надежды.

Так что он даже не поднял глаз, его сильные руки все еще лежали на коленях. Он просто в который раз повторил ту просьбу, которую озвучивал уже несколько тысяч раз. Удрученный, он сказал:

- Я хочу увидеть Гу Мана.

- ...

- Ничего больше. У меня нет ни жалоб, ни других просьб.

Лу Чжаньсин пробормотал это без малейших признаков жизни, словно лишившись всех жизненных сил, оставив только одну навязчивую идею:

- Я хочу поговорить с ним и лично извиниться. И тогда можете убить меня. Можете делать со мной, что угодно, я не стану жаловаться.

«Следователь» ничего не говорил, просто вдруг упал на колени. Перед грязной кроватью Лу Чжаньсина он сделал три осторожных поклона.

Лу Чжаньсин, наконец, отреагировал, немного шокированный:

-. ......Что это значит.

-Перед битвой у горы Фэнмин я играл с тобой в кости. Мы не закончили и десяти раундов, прежде чем мне пришлось уйти. В то время мы обещали продолжить игру после того, как вернемся с победой.

Другой человек заговорил, доставая два деревянных кубика из мешочка цянькунь.

- У нас больше не может быть победы. Но я принес это.

Два деревянных кубика, знак красного лотоса рядом с шестой точкой.

Потрясенный Лу Чжаньсин, казалось, был поражен молнией. Он вдруг вскочил с кровати и схватился за лацканы «следователя», прежде чем тот успел договорить. Его маска еще не слетела, но эти два брата выросли вместе, так что, когда Лу Чжаньсин заглянул в эти черные глаза за маской, он сразу узнал его - за всю свою жизнь он никогда не видел никого с глазами более яркими и живыми, чем у его дорогого брата, его Ман-эра.

Он был сильным, непреклонным мужчиной, но не смог сдержать потрясенного вдоха. Он посмотрел в глаза Гу Мана, невольно выкрикивая:

- Ман-эр!! Это ты?!

«Следователь» поднял руку, снимая маску, скрывавшую его лицо.

В полумраке появилось лицо Гу Мана, уже мокрое от слез. В последний раз, когда братья виделись, один из них был могучим и выдающимся полководцем, а другой остроумным и отважным лидером, но теперь, в мгновение ока все изменилось.

Одного разжаловали до простолюдина, а другого уже арестовали.

- Это я.

Голос Гу Мана был ужасно хриплым, края его глаз покраснели:

- ... Прости, что так долго... Я пришел тебя увидеть...

Когда два брата воссоединились после столь долгого времени, они не могли не расплакаться. Только спустя долгое время Лу Чжаньсин вытер слезы с лица, крепко держа Гу Мана за руку.

У него явно было много других вопросов, например, как ты пришел, почему ты пришел, как ты сейчас... но когда Лу Чжаньсин посмотрел на лицо своего брата, первым хриплым вопросом, сорвавшимся с его губ, был -

- Ман-эр, та битва на горе Фэнмин... ты все еще винишь меня?

Гу Ман задохнулся:

- Чжаньсин........

Лу Чжаньсин был очень расстроен, эти слова так долго хранились в его сердце, и они уже захлестнули его. Он не мог перестать бормотать:

- Это был мой сиюминутный порыв, не знаю почему... Будто какой-то демон овладел моим разумом, я вдруг почувствовал, что проливать кровь и рисковать жизнью за эту страну не стоит, я вдруг почувствовал, что все, что мы сделали, никогда того не стоило... Но... Но...Я так не думаю... Просто возникла такая мысль, но я действительно так не думаю!

- Я подвел семьдесят тысяч братьев на горе Фэнмин... Я не знаю, что случилось со мной, Ман-эр, я предал твое доверие, я предал доверие наших братьев...

Каждое слово и каждая фраза ранили сердце.

Выражение лица Лу Чжаньсина было таким раскаивающимся, что его покрасневшие, заплаканные глаза были похожи на острое копье, покрытое крючками, яростно вонзившееся в плоть Мо Си.

Как Лу Чжаньсин перед ним, который так раскаивается из-за своей большой ошибки, может быть тем человеком, которого он видел в Зеркале Времени? Все в Лу Чжаньсине, которого он видел в Зеркале Времени, было таким безумным...

- Разрушить его жизнь... это лучше, чем видеть, как он разрушает свою жизнь и жизнь других.

- Его Величество был прав... прав, лишив его власти!!

Нет, нет, нет, неправильно, все неправильно.

Оказывается, правда была не в этом.

Мо Си увидел, как Лу Чжаньсин встал на колени перед Гу Маном.

У него звенело в ушах... Я был не прав... совсем не прав!!

Он слышал, как Лу Чжаньсин безостановочно извинялся перед Гу Маном, он слышал, как Лу Чжаньсин говорил Гу Ману:

- Ман-эр, мне очень жаль.

Мо Си только почувствовал озноб по всему телу - думая об этом сейчас, Лу Чжаньсин в Зеркале Времени в то время ясно знал, что его смерть может спасти жизни тридцати тысяч оставшихся солдат, поэтому он хотел взять всю вину на себя. Он явно не самодовольный сумасшедший, лишивший своего брата мечты. Он предпочел сохранить секрет перед Мо Си и никогда не позволить миру узнать, что он герой, ставший злодеем, ложно преданный и обвиненный.

Чтобы защитить Гу Мана, чтобы защитить его оставшихся товарищей, император дал ему маску виновного подданного, маску безрассудного зверя, и он носил ее до самой смерти!

....... Получается, что Лу Чжаньсин никогда не предавал Гу Мана. Он был его настоящим другом, он был его заместителем. Они оба были мучениками, людьми на одном пути.

С трудом Гу Ман немного успокоил Лу Чжаньсина и помог ему встать на ноги, заставив сесть на край кровати. Он вздохнул и сказал этому охваченному чувством вины человекау:

- Чжаньсин... Ты никогда не предавал нас. От начала до конца ты всегда был нашим братом.

Эти слова заставили немного успокоившегося Лу Чжаньсин снова расстроиться. Лу Чжаньсин обхватил голову руками, сморщив лицо, и пробормотал:

- Нет... Это я убил того посланника из Рули, я был тем, кто не мог контролировать себя, ослепленный своим эгоизмом...

Гу Ман крепко сцепил руки, края его глаз ужасно покраснели:

- Это не так.

Фраза, как молния, пронзающая небеса, пронзающая тяжелые тучи-