Тот, кто собирал деньги у входа, кричал: "Трудно обрести семейную гармонию со своей семьей, даже имея тысячу таэлей золота".

Тот, кто продавал благовония, кричал: "Трудно отправить смертное сердце на Девять небес. Струйка аромата находится перед Буддой".

Тот, кто продавал амулеты брака, кричал: "Двум людям трудно испытывать такие глубокие чувства. Золотой ветер и нефритовая роса рождают великолепные лотосы."

Маленький попрошайка был честнее. У него было слюнявое лицо, и он опирался на сломанную бамбуковую трость. Он постучал по миске и решительно сказал: "Дорогие крестная мать и крестный отец, пожалуйста, наградите меня чем-нибудь!"

Гу Ман и Мо Си направились ко входу. Все четверо были похожи на пчел, которые почуяли запах меда и стали более энергичными. Среди них маленький попрошайка был самым энергичным. Он вытянул шею и сказал: "Господин, Мадам, Молодой господин, Молодая госпожа, Крестный отец, Крестная мать, я желаю вам всем вместе дожить до глубокой старости и иметь много детей и внуков". Сказав это, он высоко поднял разбитую чашу и сказал с бесконечным желанием:

"Сделай доброе дело и дай мне немного денег. Повелитель Земли примет это как свою награду. У вас двоих обязательно скоро родится ребенок!"

Мо Си необъяснимым образом стал крестным отцом, Хозяином, Госпожой, Молодым хозяином и Молодой Госпожой, и даже пожелал иметь ребенка от Гу Мана. Естественно, выражение его лица не было дружелюбным.

Однако Гу Ман был весьма заинтересован. Он коснулся своего подбородка и сказал с улыбкой: "Замечательно. Если однажды мне все же придется куда-то идти, я мог бы с таким же успехом прийти сюда и умолять о прощении. Я думаю, что смогу сколотить состояние, проработав здесь два года, независимо от ветра или дождя".

Маленький нищий тут же настороженно уставился на него: "Я занял эту позицию. Ты не можешь драться со мной."

Гу Ман рассмеялся и ткнул его пальцем в лоб: "Разве ты только что не называл меня хозяином, госпожой, крестным отцом и крестной матерью? Почему ты вдруг стал таким свирепым?"

"Если у тебя есть молоко, значит, ты мать. Если ты дашь мне денег, ты станешь отцом".

Услышав это, Гу Ман порылся в своей сумке Цянькунь. Спустя долгое время он достал синюю монету в виде ракушки: "Ладно, ладно, ладно. Быстро зови меня отцом". Сказав это, он указал на Мо Си и сказал с улыбкой: "Зови его мамой".

Мо Си холодно посмотрел на него: "..."

Мо Си был не единственным, кто выглядел недружелюбно. Маленький нищий тоже закатил глаза и проворчал: "Так мало денег. Ты пытаешься прогнать нищего? Хотя бы три серебряные монеты. Иначе тебя не пустят в храм!"

"Эй, ты, ублюдок. ." Не успел Гу Ман договорить, как Мо Си, не моргнув глазом, положил в миску маленького нищего три золотые монеты. Затем он повернулся и, взглянув на Гу Мана, приказал маленькому нищему,

"Называй меня отцом. Ты должен знать, как называть меня отцом".

У маленького нищего действительно были нищенские нравы, и его гнев тут же сменился радостью. Он добросовестно поклонился Мо Си и ласково сказал: "Крестный отец!" Затем он повернулся к Гу Ману и сказал: "Крестная мать!"

Гу Ман: "..."

Хотя Мо Си и не понравилось, как его назвал маленький нищий, он, по крайней мере, выиграл раунд. Поэтому он больше не разговаривал с Гу Маном. Он отдал тому непомерно большие деньги, шесть нелепо дорогих палочек благовоний и шокирующе дорогой амулет из персикового дерева.

Затем он повел Гу Мана в храм.

Гу Ман последовал за ним и сказал: "Я просто пошутил с тобой. Ты такой мелочный. Ты на самом деле хочешь отомстить. Посмотри на себя. Ты злишься весь день напролет."

Мо Си сказал: "Я не сержусь".

Гу Ман слегка приподнял брови, но не выдал себя. Он был очень умен. За последние несколько дней он уже подытожил свой опыт поддразнивания Мо Си. Было нормально подшучивать над этим порядочным человеком, но не стоит переусердствовать. Главное было знать, что нужно остановиться. Этот принцип был подобен раздуванию огня. Легкое дуновение и небольшой порыв ветра могли бы создать удовлетворительное пламя. Если кто-то случайно обмахивался слишком сильно, его лицо обгорало до тех пор, пока не становилось похожим на дракона Ли.

Двое из них обошли храм, но не почувствовали никакой явной злой ауры. Статуя Повелителя Земли, установленная на алтаре, была очаровательно наивной и простой. Это не могло быть проще, и в этом не было ни малейшей доли зла.

Гу Ман покачал головой и сказал: "Солнце сейчас высоко в небе. Энергия Ян очень сильна. Боюсь, это будет трудно проверить."

Мо Си сказал: "Поскольку мисс Су сказала, что после молитвы произойдет что-то странное, тогда давай сделаем это по правилам. Если после молитвы по-прежнему не будет никакой реакции, тогда мы придем сюда ночью, чтобы посмотреть поближе".

"Ты действительно хочешь это сделать?" Гу Ман улыбнулся и сказал: "Если ты действительно хочешь это сделать, то, боюсь, тебе придется быть очень серьезным. Если ты сделаешь это без энтузиазма, кто знает, заметит ли Злой Дух проблему между нами?"

Мо Си взмахнул рукавами и сказал: "Я знаю это". Он сделал паузу и снова посмотрел в теплые черные глаза Гу Мана: "Но ты должна это сделать".

Гу Ман был ошеломлен: "Сделать что?"

"...Будь серьезен".

"О", - улыбнулся Гу Ман. Его продолговатые глаза были похожи на метеоры в ночном небе, ярко сияющие: "Конечно. Я, Гу Ман, никогда не проваливал задание из-за несерьезности".

Мо Си взглянул на него и быстро отвел взгляд. Он ничего не сказал, но лицо его было немного мрачным. Казалось, он очень подозрительно относился к тому, были ли слова Гу Мана достоверными или нет.

Они подошли к алтарной лампаде и зажгли благовония. Гу Ман взял его в руку и подул на него, гася пламя. Осталась тихо гореть только похожая на звезду красная точка, и упало немного мягкого пепла от благовоний. Шесть ароматических палочек. Легкий дым поднимался спиралями, и по двору разливался аромат сосен и кипарисов.

"Половина для тебя, половина для меня". Гу Ман разделил благовония и сказал: "Давай пойдем в храм и помолимся".

Они вдвоем вошли в Храм Земли и преклонили колени на молитвенном коврике перед Шкатулкой Заслуг.

Ароматические палочки пролетели мимо их бровей и над головами. Они подняли их до середины лба, а затем вместе опустились на колени. Они хотели загадать желание и заговорить, но не знали, с чего начать. Таким образом, они хранили молчание и позволяли дыму рассеиваться, а пеплу падать. В конце концов, они, казалось, искренне кланялись, касаясь лбами земли, но ни о чем не просили.

Потому что в этот момент никто из них не знал, какое желание у них было бы, и это могло быть связано с окружающими их людьми.