- Неудивительно. Тогда понятно.

- Позвольте мне сказать вам вот что, Сихэ-Цзюнь. Зеркало Времени действительно может восстановить сознание и память Гу Мана, но человеческие души в конце концов нельзя заменить. То, что Зеркало Времени может сделать, это «воспоминание», а не настоящее восстановление.

- Воспоминание..."

- Верно, - сказал Цзян Фули. - Это как оглянуться назад. Это не продлится долго. Через месяц или два все воспоминания, которые вернулись из Зеркала Времени, исчезнут.

Он сделал паузу и продолжил:

- Извините, но я не могу это изменить.

На самом деле, Мо Си давно ожидал этого. Шангао выкрикнул «воспоминание», когда он использовал технику Зеркала Времени в памяти Гу Мана. Однако, когда он услышал подтверждение этого из уст Цзян Фули, у него на сердце все равно стало тяжело.

Мо Си опустил ресницы и прошептал:

- Я знаю... Большое спасибо.

- Я беру деньги людей, а не их благодарность. Другие травмы Гу Мана больше не проблема. Он будет медленно поправляться. Но я должен напомнить вам об одном, - сказал Цзян Фули, его лицо внезапно стало серьезным. - Его дух больше не выдержит более серьезных воздействий.

Сердце Мо Си внезапно подскочило, и он спросил:

- Он все еще не в порядке?

- Как он может быть в порядке?

Цзян Фули протянул три пальца и поднял их перед Мо Си.

- Во-первых, его душа несовершенна. Во-вторых, его память была насильно возвращена Зеркалом Времени. В-третьих, Чжоу Хэ препарировал его мозг... Позвольте мне сказать вам, Сихэ Цзюнь, что ваш шисюн действительно очень сильный. Если бы хотя бы одна из этих вещей случилась с другими людьми, они бы не выдержали и сошли с ума.

Перечисляя, он загибал один палец. Когда все три пальца были согнуты, Цзян Фули, такой гордый и надменный человек, не мог не вздохнуть:

- Он вынес все три, но не потерял себя.

Ветер дул над прудом с лотосами, и вода искрилась.

Цзян Фули повернул голову, чтобы посмотреть на рябь на поверхности пруда, и прошептал:

- Вообще-то, как врачу, мне любопытно. Я не знаю, что за умственная одержимость сделала его таким несокрушимым.

Он помолчал некоторое время, его абрикосовые глаза наблюдали за плавающими в пруду с лотосами рыбами.

Внезапно Цзян Фули сказал:

- Сихэ-Цзюнь, я должен спросить вас, Гу Ман на самом деле шпион, посланный Чунхуа в Королевство Ляо, верно?

Мо Си резко посмотрел на него. Цзян Фули вероятно слишком устал после трехдневной работы. Он лениво облокотился на стол павильона, прищурил глаза и посмотрел на пруд с лотосами. Он медленно сказал:

- Не волнуйтесь, я не заглядывал в его разум при исцелении. Более того, его духовная сила настолько сильна, что даже если бы его пытали, обливая водой, он бы не сказал правды. Я просто так чувствую, поэтому и спрашиваю. Ты не обязан мне отвечать.

Мо Си сглотнул горький ком в горле и сказал:

- Ты... Почему ты так думаешь?

- Это очень просто.

Цзян Фули сказал:

- Предатель, который не выдержит удара и встанет на путь убийства и мести, никогда не будет иметь своей воли. У меня нет доказательств, и я не собираюсь вмешиваться в суд, но как врач я могу подтвердить, что он не злодей.

Солнце попало в глаза Цзян Фули и осветило его лицо, сделав его не таким надменным и холодным как обычно. В этот момент Цзян Фули вздохнул.

И его нежный вид навеял Мо Си какое-то знакомое чувство.

- Позаботься о нем, Сихэ-Цзюнь. Теперь его разум похож на треснувший лед. Если ему придется перенести четвертую тяжелую душевную травму.

Цзян Фули предупреждающе сказал:

- Он сойдет с ума. Если не восстановить две части его души, никто в мире не сможет спасти его.

В эту ночь-

В небе висел изогнутый месяц. Небо было полно звезд. Млечный путь был подобен длинному мечу и дракону. Сияющее зарево струилось по темно-синему ночному небу.

Этой ночью у многих людей в городе Чунхуа были свои проблемы.

Во дворце император завернулся в мягкие меха в Зале Чжу Цюэ. Он закрыл глаза и погладил бусины бодхи-дзи на своем запястье.

В поместье Юэ Мужун Чуи пошел в спальню Юэ Чэнцина, долго колебался и, наконец, поднял руку, чтобы постучать в дверь. После некоторого ожидания ответа не последовало, поэтому он осторожно толкнул дверь. Он увидел, что в комнате стоит незажженная лампа, подушка и стол опрятны, а Юэ Чэньцина там нет. В это время пришел слуга и сказал ему, что-

Юэ Чэньцин отправился в Академию Совершенствования к Цзян Есюэ, чтобы улучшить свои навыки.

Мужун Чуи ничего не сказал. Спустя долгое время он закрыл глаза.

В особняке лекаря Цзян Фули спешно собирал вещи, намереваясь уехать, но у двери стояла его жена. Казалось, она хотела что-то сказать, но так и не сказала.

В поместье Ваншу Мужун Лянь лежал на бамбуковой кушетке во дворе и потягивал Жизнь Как Сон из своей трубки. Туман медленно выходил из его рта и оседал на распустившихся бутонах павловнии. Мужун Лянь закусил трубку, протянул руку и посмотрел на свои пальцы. Его глаза были яркими и темными.

А в особняке Сихэ-

После всех взлетов, падений и кровавых бурь, все, наконец, вернулось к непродолжительному миру. Гу Ман лежал на большой кровати в хозяйской спальне, накрытый тонким стеганым одеялом, и еще не проснулся. Мо Си отпустил всех слуг и остался один у кровати.

Он был очень терпелив, и его не волновало, что Гу Ман слишком долго спал или что он занимал его кровать - ведь это то, что он обещал дать Гу Ману.

- Я обещал тебе дом.

Мо Си взял его руку, поднес ее к губам и нежно поцеловал

- Прости, шисюн, я заставил тебя ждать слишком долго.

Человек на кровати тихо лежал, его густые ресницы прикрывали его глаза, словно веер.

Теперь ему больше не нужно было притворяться, не нужно было терпеть, не нужно было прикладывать усилия. Он выглядел таким усталым и худым. Мо Си посмотрел на человека перед собой и не смог вспомнить здоровый, сильный и солнечный вид своего брата Гу Мана. Время разрушило его.

Мо Си опустил голову, уткнулся лбом в прохладную ладонь Гу Мана и тихо сказал:

- Шисюн, теперь ты дома.

Теплые слезы текли по его щекам и омывали его пальцы.

Казалось, его разбудили эти бормотания и глубокие чувства. После нескольких мгновений молчания кончики пальцев Гу Мана внезапно слегка шевельнулись, а затем он открыл глаза.

Глава 132.

Ты мне нравишься

Мо Си тут же поднял лицо.

В тусклом свете ресницы Гу Мана задрожали, а затем он медленно открыл глубокие, как море глаза.

Он посмотрел на Мо Си с большим беспокойством, его сознание еще не полностью пришло в себя. Только естественный инстинкт контролировал его выражение лица, поэтому его тонкое лицо было расслабленным, мягким и очень нежным, каким и должен был быть «Гу Ман-сюн».

- Моя принцесса... Почему ты плачешь...

Он вздохнул и пробормотал, но прежде чем Мо Си успел ответить, мечтательное выражение лица Гу Мана исчезло, и он постепенно проснулся. Невооруженным взглядом можно было заметить его эмоции - удивление, страх, упрямство, жестокость, сожаление... Каждая эмоция - это осколок его прошлого, нахлынувший приливом, смывающий нежность в его глазах.

После того, как все эти эмоции ушли, Гу Ман резко поднялся и убрал руку с ладони Мо Си. На его лице была жестокая маска, которую он привык носить.

- Мо Си, ты с ума сошел?! Кто просил тебя искать меня? Ты знаешь...

Но его прервали внезапные объятия Мо Си. Теплые и крепкие объятия этого человека крепко удерживали его, словно вылавливали из замерзшей озерной воды и втягивали в давно утраченный весенний мир.

Голубые глаза Гу Мана внезапно широко раскрылись. Он был так удивлен и напуган, что забыл, что хотел сказать. Мо Си крепко обнял его, прижавшись подбородком к макушке. Он целовал его и гладил по волосам.

- Я все знаю.

Всего одна фраза заставила Гу Мана напрячься. Он изо всех сил пытался оттолкнуть Мо Си. Но прежде чем он использовал силу, он почувствовал, как человек, держащий его, слегка дрожит. Он хрипло сказал:

- Шисюн, и больше не говори и не делай глупостей.

Гу Ман растерялся.

В течение стольких лет он всегда считал, что его маска безупречна. Он построил самую прочную оболочку, чтобы мир мог видеть только его холодную решимость, ненависть и жестокость. Но как только он проснулся, то обнаружил, что его маскировка была изрезана на куски. Человек, которого он больше всего хотел защитить, появился перед ним с красными глазами, протягивая руку, чтобы коснуться его мягкого сердца, и не было от этого спасения.

Почти инстинктивно он отрицал:

- Мо Си, ты знаешь самую малость, какое отношение мои дела имеют к тебе? Я же говорил тебе, мы разные. Я просто...

В ответ Мо Си приложил руку к его затылку, его голос был хриплым и эмоциональным. Он сказал:

- Ты совсем не такой человек.

Гу Ман:

- ...

Их словно разделял слой льда. И Мо Си обнимал Гу Мана сквозь этот лед. Каким бы холодным ни был этот черный лед, он отказывался отступать, поэтому ледяной слой постепенно таял и разрушался.

- Ты не хочешь убивать, ты не хочешь сражаться. Ты никогда не хотел причинить мне вред или кому-то отомстить...

Голос Мо Си был низким. Когда Гу Ман заснул, он просто плакал. Теперь, когда Гу Ман проснулся, он не хотел больше плакать. Гу Ман достаточно настрадался, и он не хотел, чтобы этот мягкий человек беспокоился о нем или страдал за него.

- Восемь лет, ты страдал, Гу Ман...

- Прости, я тебя не понял.

С каждым словом, которое он произносил, руки Гу Мана дрожали все сильнее. И когда прозвучали последние слова, Гу Ман почувствовал, как будто его вот-вот что-то раздавит. Он так сильно сжался, что Мо Си даже мог слышать его низкие сдавленные рыдания, застрявшие в горле. Он чувствовал, как что-то теплое заливает его грудь.

- Нет... Нет, нет...

Гу Ман не глядя толкал и пихал его. Раньше Мо Си видел только умную и бдительную сторону своего Гу Ман-гэгэ, но теперь, загнанный в тупик, он изо всех сил пытался солгать, чтобы защитить его. Его Гу-шисюн, который не подпускал его к себе был таким неуклюжим, упрямым и жалким.