- .........
Император повернул голову,
- Этот Одинокий не мог тогда объяснить тебе это... Вспомни сам, всегда ли Этот Одинокий избегал тебя? Но ты стоял на коленях перед дворцом Этого Одинокого три дня и три ночи...
Он внезапно повернулся, блеск меча осветил его лицо и сделал его почти злобным.
- Три дня и три ночи! Что мог сказать Этот Одинокий? Отослать тебя? Запретить тебе видеться с ним, несмотря ни на что? Пожалуйста, подумай об Этом Одиноком, Сихэ-Цзюнь. Тысячи пар глаз смотрят на меня! Если бы я сказал тебе правду, что бы ты сделал? Смог ли бы ты спокойно смотреть, как твой дорогой шисюн отправляется в Королевство Ляо, чтобы страдать столько лет и терпеть унижения?!
В этот момент глаза императора уже были полны гнева и недовольства. Он посмотрел на Мо Си, дрожа:
- Думаешь, Этот Одинокий не был вынужден поступить так? Думаешь, Этот Одинокий хотел этого?! Думаешь, я не чувствую вины и могу спать спокойно?!
Мо Си сердито сказал:
- Если Ваше Величество чувствует себя виноватым, почему вы все еще совершаете такие жестокие поступки сегодня?
- Но разве у Этого Одинокого есть выбор?
Император тяжело дышал, глядя на него алыми глазами. Он указал на свое место позади себя, обращаясь к Мо Си:
- Хочешь сесть и посмотреть? Есть много вещей, которые я не могу сделать, но тебе не понять этого, если ты не на моем месте. Ты не можешь видеть настоящих злодеев!
- ...
- Ты думаешь, Этот Одинокий не хочет очистить его имя? Ты думаешь, Этот Одинокий не хочет, чтобы бог войны снова надел свои доспехи, чтобы присоединиться к битве и сражаться на поле боя? Ты думаешь, Этот Одинокий не хочет взять его за руку и сообщить всему Чунхуа, что они всегда правильно верили в него, что их генерал Гу по-прежнему остается их генералом Гу, верным сердцем, которое никогда не менялось, как ты думаешь, Этот Одинокий правда этого не хочет?!
Когда император произнес последнее слово, его голос сорвался.
- Я скажу тебе правду...
- Каждый день и каждую ночь, даже во сне я думаю об этом дне...
Император внезапно повернул голову, сдержав волнение, которое не должен был испытывать правитель нации. Он успокоился, наконец, больше не называя себя «я».
- Но Этот Одинокий не может этого сделать.
- Корневая система древней знати Чунхуа не пострадала, и хотя ситуация с рабами-заклинателями улучшилась, этого все еще недостаточно. Королевство Ляо все еще постоянно подвергает опасности границы нашей страны. Что касается темной магии, Чунхуа по-прежнему почти ничего не знает - как по-твоему, Этот Одинокий должен очистить имя генерала Гу?
- ...
- Должен ли Этот Одинокий объявить всему миру, что Гу Ман на самом деле был засланным в Королевство Ляо шпионом?
- Или не следует ничего предъявлять Гу Ману и проявить снисходительность?
Император начал горько и немного насмешливо улыбнулся:
- Сихэ-Цзюнь, проснись. На руках Гу Мана слишком много крови, последний вариант абсолютно невозможен. И каковы будут последствия первого? Да, пятно на его репутации смоется, но что будет дальше?
- Королевство Ляо узнает, что Гу Ман завладел их секретными техниками, чтобы послать их в Чунхуа и тогда они усилят свою защиту. Старые аристократы догадаются о сделке, которую Этот Одинокий заключил с генералом Гу в то время, и тогда сердца людей будут в смятении. Внутренние и внешние проблемы переплелись. Последние пять лет Гу Цин скрывался, три года унижался... все страдания, которые он перенес и все усилия, что он приложил, будут напрасны!
Император на мгновение остановился, его глаза сияли, когда он повернулся к Мо Си:
- Это не то, чего он хотел.
- ...
- Сихэ-Цзюнь, ты тот, кого он ценил больше всего. Ты должен понимать его выбор.
Длинный меч, который держал Мо Си, дрожал, его разум был в смятении.
Как он мог не понимать?
Об этой мечте Гу Ман рассказывал ему бесчисленное количество раз в прошлом. Сначала он говорил так застенчиво, как будто боялся, что его наивные идеалы будут осмеяны сверстниками.
Потом он говорил так решительно, так уверенно. Гу Ман того времени уже выбрал этот принцип, чтобы никогда не возвращаться.
Как он мог не понимать его выбор.
С того момента, как он увидел, как Гу Ман стоит на коленях на Золотой платформе, он уже понял, что за путь был в сердце Гу Мана... но...
Когда он думал о том окровавленном человеке на Террасе Сишу, лежащем у него на руках, с катящимися по щекам слезами, когда он умолял не забирать его воспоминания, как он мог принять...
Десять тысяч мыслей переплелись в его сердце, пламя испепелило его органы. Все его тело словно разрезало надвое. Половина его сердца сжималась от страданий, которые перенес Гу Ман, требовала, чтобы его оставили в покое. Что еще за «праведность и верность нации и миру», что за «равное отношение ко всем и мир в стране»? Его шисюн был слишком глуп. Ясно, что мир никогда ничего ему не давал, но он все же предлагал свою наполненную страстью грудь, чистую репутацию своей жизни и свое тело из плоти и крови. Мо Си, когда его воля рухнула, он так умолял тебя, он боялся боли, почему ты не спас его?
Между тем, другая половина его самого бормотала: «Нет... с самого детства Гу Ман хотел, чтобы со всеми обращались одинаково. Его шисюн шел по этому пути столько лет, покрывая свое тело кровью, заливая глаза язвами, только ради этого дня. Если бы он был в сознании сейчас, он определенно попросил бы его проявить настойчивость... Мо Си, как ты мог предать его.
Две половинки разума боролись и терзали друг друга.
Его духовное ядро уже было близко к краху. Хотя старейшина Террасы Шэньнун едва стабилизировал его, он все еще был очень слаб. На этот раз, когда его кровь закипела от гнева, его поврежденное ядро запульсировало сильной болью, такой сильной, что он внезапно закашлялся с полным ртом крови!
Увидев его состояние, напряженное выражение лица императора немного смягчилось:
- Сихэ-Цзюнь..........
Легким движением руки Мо Си воткнул в пол длинный меч Шуайран и облокотился на него. Лезвие пронзило железо, как грязь, пробив золотой кирпич. Задыхаясь, он вытер кровь с уголков губ, но губы и зубы у него были еще алые. Он спросил хриплым голосом:
- Даже если вы не можете очистить его имя прямо сейчас, позвольте мне спросить вас...
Он несколько раз зажмурил глаза, сухожилия ан его шее вздулись, руки сжались в кулаки, каждое слово выталкивалось из зубов.
- Для чего были эти эксперименты с темной магией?!
Император:
- ........
Эта фраза упала камнем в море, не получив ответа.
Мо Си поднял глаза, глядя на внезапно побледневшее лицо императора сердитыми и печальными глазами.
Его окровавленные губы медленно шевелились, и слова, которые он выплюнул, были со сладким привкусом металла:
- После его возвращения, у вас, как у правителя нации, были те или иные тайные трудности, и вы не могли уберечь его... но неужели вы не могли избавить его даже от этих мучений?
Голос Мо Си звучал как разбитая окарина*, а края его глаз были ужасно красными.
(п.п Окари́на — духовой музыкальный инструмент, род свистковой сосудообразной флейты)
- Эксперименты с темной магией сопровождаются мучительной болью! Ваше Величество! Для чего это было? Разыграть какой-то спектакль? Чтобы дать кому-то, кто не знает, кровавое признание? Или это потому, что вы хотели узнать больше секретов темной магии?!
Лицо императора было бледным, как будто он хотел что-то сказать, но передумал. В конце концов он прикусил нижнюю губу, повернув голову набок.
Только спустя долгое время он сказал:
- Сихэ-Цзюнь, ты многого не понимаешь...
- Есть много вещей, которых я не понимаю. Я не знаю, о чем вы думали в эти годы, я не знаю, какие из ваших слов правда, а какие – ложь. Меня держали в неведении целых восемь лет! Но, Ваше Величество, вы думаете, что вы знаете всю правду?
Свет вспыхнул в глазах императора. Он медленно сказал:
- ...Что ты имеешь в виду?
Эмоции Мо Си дико колебались, его горло снова наполнилось кровавой сладостью. Он закрыл глаза, слегка наклонив голову, но по-прежнему не говорил. В этот момент в жаровне Зала Чжу Цюэ проснулись два маленьких золотых зверька, наделенных магией. Они вдыхали дым из жаровни в животы, потом вопили, повышая голос до крика, как обычно.
- Его Величество благословен Небесами!
- Власть Его Величества покрывает мир!
Мо Си молча слушал этих двух маленьких золотых зверей, изо всех сил пытающихся воздать должное императору. Медленно, почти насмешливо, он начал смеяться. Звук его смеха был наполнен бесконечной грустью.
Выражение лица императора становилось все более и более напряженным:
- Что Этот Одинокий не знает о Гу Цине?
Мо Си не ответил прямо, а вместо этого сказал:
- Ваше Величество. Мужун Лянь подарил вам эту жаровню и кадило, чтобы дать вам душевное спокойствие и продемонстрировать свою преданность. Бесчисленное количество людей преклоняют колени перед вами, бесчисленное количество людей восхваляет вас. Для них самое главное - это официальный статус, богатство и жизнь... Если вы хотите найти в Чунхуа кого-то, чье сердце действительно непоколебимо преданно Чунхуа, на самом деле, таких людей очень мало. И Гу Ман - один из них.
- ...
- Из-за своих многочисленных трудностей вы не сдержали своего обещания. Но он не такой как вы. То, что он обещал вам... он поклялся. И все выполнил.
Когда Мо Си говорил, он тихонько смеялся. В этой улыбке была бесконечная, душераздирающая грусть:
- Ваше Величество, знаете ли вы, что, пока мы были на Острове Летучих Мышей, к Гу Ману вернулась большая часть его воспоминаний?
В глазах императора вспыхнул свет, он на мгновение опешил, а потом пришел в ужас!
- ........ Он уже...?
Мо Си был почти жесток, глядя на его мгновенно изменившееся лицо, он слово за словом врезался в сердце короля:
- Кроме пяти лет, проведенных в Королевстве Ляо, он более или менее вспомнил все. Конечно, он вспомнил ваши обещания. ...что вы с ним сделали, вспомнил, что он за человек, вспомнил смерть Лу Чжаньсина, вспомнил поражение на горе Фэнмин, вспомнил все, что вы сказали на Золотой Платформе - он все помнит.