Глава 121.

Молитва жизни и смерти

Лу Чжаньсин был похож на зверя в клетке. Его переполняли сильные эмоции и Гу Ману потребовалось много времени, чтобы объяснить ему все ясно.

Как зрителю, Мо Си было очень трудно описать выражение лица Лу Чжаньсина, когда он услышал правду.

На самом деле, как только Гу Ман начал говорить о «Белой шашке Вэйци Чжэньлун», эмоции на лице Лу Чжаньсина изменились. От изумления к пустоте, от пустоты к дикой радости, от дикой радости к ярости, от ярости к печали, бесчисленное количество раз его потрясал шок.

Когда все было сказано, Лу Чжаньсин, как будто внезапно освободившись, упал на ложе из ледяного камня. Он расширил глаза, в шоке глядя на низкий потолок тюрьмы.

Только спустя долгое время он пробормотал, как во сне:

- Я... я вас всех не предал...

Взгляд Гу Мана был мягким и влажным, его голос хриплым и низким:

- Ты никогда этого не делал.

- Я не предавал тебя... Я не предавал тебя... ха-ха... хахахаха!

Вены вздулись возле висков Лу Чжаньсина, а еще щеки покраснели от переизбытка эмоций. Внезапно он начал смеяться, но это был смех сквозь слезы.

Вероятно, из-за того, что он чувствовал себя неловко, он закрыл глаза руками, но слезы продолжали просачиваться сквозь его пальцы и стекали по вискам.

Гу Ман, сидящий на узкой каменной кровати, повернулся и посмотрел на Лу Чжаньсина. Естественно, он не мог видеть его глаза, так как тот все еще прикрывал их своими сильными руками.

Гу Ман на мгновение замолчал, а затем вдруг тихо спросил:

- Чжаньсин, ты тоже их видишь?

Это была бессмысленная фраза, но Лу Чжаньсин понял.

Мо Си тоже.

Ты тоже их видишь? Видишь, как эти семьдесят тысяч человек переходят реку подземного мира, чтобы прийти к тебе, видишь тех, кто когда-то сражался с тобой плечом к плечу, пил вместе с тобой крепкое вино перед бесчисленными битвами, видишь тех, с кем вы поклялись быть братьями. Тебя окружают семьдесят тысяч мертвецов, беспокойно шепчущихся днем и ночью. Постепенно ты перестаешь ясно видеть мир перед собой. Постепенно, незаметно для себя, ты начинаешь жить с мертвыми.

Ты становишься живым надгробием, на твоем сердце высечены имена этих мертвых душ.

Ты тоже их видишь......

Лу Чжаньсин хмыкнул пересохшими губами. С первого раза ничего внятного не вышло.

Только со второй попытки он сказал:

- Постоянно.

- ...

- Я постоянно вижу их.

Долгое время они молчали, а потом Гу Ман сказал:

- Я тоже.

Пламя свечи в тюрьме тихо заплакало восковыми слезами.

Гу Ман сказал:

- Чжаньсин, после того, что произошло на горе Фэнмин мы оба стали живыми мертвецами. Ты винишь меня?

Лу Чжаньсин медленно опустил руки, показывая только один мокрый след под глазом:

- Что?

- Я одурачил тебя... одурачил, чтобы ты последовал за мной по этому пути. Я обещал вам всем пустое и неосязаемое будущее, но, следуя за мной, никто из вас не смог долго жить хорошей жизнью, вместо этого вы стали виновными и безрассудными животными.

Гу Ман опустил голову, чтобы посмотреть на свои руки:

- В последнее время я думал о том, что я за человек.

Его густые ресницы слегка трепетали, отбрасывая мягкую тень на переносицу.

Гу Ман тихо сказал:

- Я знаю, что у Чунхуа много суждений обо мне, некоторые меня хвалят, презирают, клевещут, льстят... Меня это никогда не заботило, потому что я чувствовал, что всегда поступал правильно, что я, Гу Ман, мог жить по совести.

- Но после битвы на горе Фэнмин я не могу оправдаться перед своей совестью. Все это время я неоднократно повторял, что хочу изменить взгляд Чунхуа и даже взгляд Девяти провинций на рабов. Я забрал бы их домой, я бы дал им будущее, намного лучшее, чем настоящее... Но, кажется, достаточно одного поражения, чтобы меня отбросило обратно в самое начало. Я словно прыгающий шут для армии, я не могу добиться даже малейшей справедливости для своих братьев.

Те фразы, на которые он раньше не обращал внимания, казалось, звучали у него в ушах:

Великая сила угрожает правителю! Чем выше заберется покорный раб, тем хуже будет его падение!

Он просто следующий Хуа Поан!

Нет, как он мог сравниться с Хуа Поанем? По крайней мере, Хуа Поан смог основать страну, по крайней мере, он мог позволить своим братьям получать награды и выгоду. Он, Гу Ман, был не более чем собакой, катающейся в грязи. Даже если бы у него были плохие намерения, у него не было способностей, чтобы их осуществить! Он просто обманщик! Он обманывал эту толпу дураков, чтобы они следовали за ним до самой смерти. Чего они смогли достичь, последовав за ним? Мечты?

Алтарный Зверь, хахахаха......

Насмешливый смех окружил его, как стервятник.

Гу Ман медленно закрыл глаза.

Когда он снова открыл их, он посмотрел на свои мозолистые руки и сказал:

- Теперь я наконец понял. Я всего лишь могильщик, работающий полжизни только для того, чтобы похоронить всех моих братьев.

Лу Чжаньсин не издал ни звука и повернул голову.

Он посмотрел на Гу Мана и сказал:

- Его Величество не собирается отменять мой приговор, верно?

Прежде чем Гу Ман успел ответить, он снова заговорил:

- Я знаю, просто думал. Старая знать, проклятие темной магии... Наш новый император все еще слишком незрелый. Даже если бы на моем месте был кто-то другой, он был бы не в силах спасти его.

Гу Ман опустил голову и сказал:

- ..... Чжаньсин, прости. Я ничего не могу для тебя сделать, кроме как рассказать правду.

Лу Чжаньсин снова уставился в потолок.

Слезы в уголках его глаз уже высохли. Спустя долгое время он сказал:

- Ничего. Я не виню тебя и не держу обиды.

Освободившись от клейма «виновного», Лу Чжаньсин полностью расслабился. Хотя людям положено испытывать сложные эмоции перед смертным приговором, в данный момент Лу Чжаньсин на самом деле не чувствовал себя несчастным.

- Это моя вина, что мне не повезло, и я стал тем, кого контролировала шашка Вэйци Чжэньлун.

Лу Чжаньсин взял две деревянные игральные кости, которые принес ему Гу Ман, и медленно погладил их:

- Помнишь, когда мы играли в кости, когда были молоды, я всегда проигрывал тебе, и у меня не было другого выбора, кроме как отдать тебе мои десерты. Моя удача всегда была плохой, это ни к кому не имеет отношения.

Говоря это, он небрежно подбросил кости. Два деревянных игральных кубика покатились и в конце концов выпало две «единицы».

Лу Чжаньсин сказал:

- Послушай, разве я не прав?

Гу Ман внезапно опустил голову, его плечи тряслись. Спустя долгое время он сказал:

- Давным-давно я слышал, что в Чунхуа есть демон игры, который всегда любил появляться в зеленой медной маске. Столкнувшись с ним, никому не удастся выиграть, он всегда будет побеждать, он никогда не проигрывал в настольные игры.

- ...

- Этот человек - ты, не так ли?

Лу Чжаньсин не издал ни звука, просто напрягся.

- Вы можешь получить любое число, которое захочешь. Дело не в том, что тебе не везло.

Гу Ман хрипло сказал:

- Ты просто позволял мне выигрывать, и отдавать мне свои десерты.

Посмотрев на Гу Мана перед собой, Лу Чжаньсин тихо вздохнул.

Конечно, он хотел защитить этого маленького бездельника. Это началось еще с их первой встречи...

В то время его только что продали в особняк Ваншу, и он увидел четырехлетнего Гу Мана, над которым издевался Мужун Лянь. Его лицо было измазано масляными красками, а на голове стояла миска с водой.

Маленький Мужун-гунцзы дико и экстравагантно расхохотался, сказав ему:

- Оставайся в таком положении целый час, и, если хоть немного воды выльется из чаши, все рабы в особняке будут голодать вместе с тобой.

Лу Чжаньсин тихо застонал, думая, за что ему столько неудачи в жизни. Этот маленький паршивец был таким маленьким, как он сможет простоять так целый час? Кажется, ему придется голодать первый день в особняке.

Но вопреки всем их ожиданиям, когда подошло время обеда, повар все же дал каждому из них по две большие пышные паровые булочки. Только тогда Лу Чжаньсин услышал, что тот ребенок действительно собрал всю свою волю и стоял неподвижно целый час. Это сильно обеспокоило Мужун Ляня, поэтому, в конце концов, несмотря на то, что ругих рабов не тронули, ужин Гу Мана был отнят без всякой причины.

Услышав это, Лу Чжаньсин съел приготовленную на пару булочку, а другую сунул в карман, чтобы найти этого маленького друга. Он обыскал весь большой особняк Ваншу, прежде чем, наконец, нашел Гу Мана, сгорбившегося на травяном лугу в цветочном саду.

- Привет.

Он похлопал Гу Мана по плечу. Маленькое лицо, перепачканное масляными красками, повернулось к нему. Его рот безмолвно шевелился, а губы были покрыты грязью.

Лу Чжаньсин не мог ясно видеть его черты, все, что он мог видеть, были эти черные как смоль глаза, такие же яркие, как звезды в ночном небе.

Лу Чжаньсин в шоке сказал:

- Почему ты ешь грязь...

Гу Ман был очень огорчен, его сухой голос звучал как всхлип:

- Гэгэ, я голоден.

Когда Лу Чжаньсин посмотрел в эти беспомощные, похожие на щенячьи глаза, его сердце сразу же растаяло. Он торопливо достал из кармана паровую булочку, и тихо сказал:

- Это тебе, перестань плакать. Айё... Гэгэ защитит тебя, посмотри на себя, бедняжка.

В этот момент Лу Чжаньсин посмотрел на Гу Мана перед собой. Оказывается, после того, как Гу Ман лишился боевой брони и своей славы, он ничем не отличался от того маленького мальчика, который молча ел грязь с опущенной головой. Такой беспомощный и жалкий.

Они сражались почти полжизни, но так ничего и не добились.

На испачканном лице Лу Чжаньсина постепенно проявилась беспомощность и теплота. Он поднял руку, его грязная рука погладила щеку Гу Мана, вытирая влажные края его глаз.

- Ман-эр, перестань плакать.

Уголки рта Лу Чжаньсина изогнулись в легкой улыбке:

- Гэгэ защитит тебя, посмотри на себя, бедняжка.

Гу Ман внезапно закрыл глаза, его черты наполнились болью, кадык горько шевельнулся.

Лу Чжаньсин сказал:

- Это в последний раз. Гэгэ защитит тебя. В будущем только тебе решать, наступать или отступать, продолжать бороться или снять доспехи и уйти.