ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Терма Флоридия была не самой большой в Лондиниуме, но почти наверняка одной из самых роскошных. Это было одно из немногих кирпичных зданий в городе. Стена окружала скромный комплекс складов, печей и помещений для рабов, а также более крупные строения, содержащие горячие, теплые и холодные комнаты, имплювий, парную, массажную комнату и стадий для упражнений. Крупный мужчина с телосложением борца стоял у ворот в стене и следил за тем, чтобы никто, кроме клиентов и торговцев, не входил внутрь. Разумная мера предосторожности: многие общественные бани в Риме посещали воры, сутенеры и разные извращенцы. Очевидно, Флоридий решил, что его заведение будет обслуживать клиентов более высокого класса.

Хотя Макрону не сказали, где найти человека, которого он искал, казалось вполне логичным начать свои расспросы с лучшей бани. Именно сюда приходили адвокаты Лондиниума, высшие гражданские чиновники, офицеры армии и богатые торговцы, чтобы расслабиться, обсудить сплетни и заключить пару-тройку сделок. Он предъявил кольцо, подтверждающее его статус всадника, и стражник у ворот пропустил его вперед. Ступеньки привели его к простому портику с шипованной дверью, которую Макрону открыл раб, стоявший за небольшой решеткой. Внутри было комфортно тепло, хотя не было видно ни жаровень, ни камина, и Макрон благодарно поднял бровь, поняв, что система гипокауста распространяется даже на вестибулум. Такой изысканности он еще не видел.

Через небольшой вестибулум находился прилавок, с большой полкой для ячеек позади него. Раб в аккуратной тунике склонил голову перед Макроном.

— Чем могу помочь, господин? Стандартная плата за вход? Или вам нужны дополнительные услуги?

— Зависит от того, что вы предлагаете и сколько берете.

— Плата составляет пять сестерциев. Это дает вам доступ в горячие и паровые комнаты, имплювий и внутренний двор. Массаж стоит столько же. А также масло, скраб и парикмахер.

Пять сестерциев — высокая цена. Достаточно высокая, чтобы Макрон сразу же отказался от других предлагаемых услуг.

— Только входная плата.

Он достал монеты из своего тяжелого кошелька и отдал их рабу, который плавно смахнул их в щель на вершине денежного сундука, а затем позвонил в маленький медный колокольчик. На звон колокольчика другой раб поспешил выйти через узкую дверь за прилавком. Раб жестом указал на ячейки, во многих из которых лежали плащи и сумки.

— Вы можете оставить здесь свои ценности, господин.

Макрон проницательно посмотрел на него.

— Будут ли они в безопасности?

Раб выглядел надменно.

— Это терма Флоридия, хозяин. Здесь нет мелких воришек. Ваши вещи будут в полной безопасности, уверяю вас.

Макрон начал потеть под своей тяжелой туникой и плащом, он снял последний и передал его рабу, который сложил его и повернулся, чтобы положить его в ячейку.

— Вторая, — проинструктировал он. Он легко вспомнил номер первого легиона, в котором служил.

— Как пожелаете, хозяин. А как же ваша боковая сумка? Мне позаботиться и об этом?

— Нет необходимости, — быстро ответил Макрон, укладывая кошелек в сумку и откидывая крышку. Я предпочитаю держать ее при себе.

— Как хотите, но здесь будет совершенно безопасно.

— Я не сомневаюсь, но я все равно буду держать ее при себе.

Раб щелкнул языком, а затем повернулся к другому рабу.

— Проводите этого господина в раздевалку.

Раб поклонился Макрону и указал на коридор, ведущий из вестибюля. С одной стороны находилось несколько ниш, в которых стояли полки с кувшинами с маслом, губками и мочалками, а также стопки аккуратно сложенных тканей. С другой стороны были две закрытые двери. Третья стояла открытой, и раб показал Макрону внутрь. Комната размером десять на три метра или около того была уставлена высокими вешалками и прищепками. Макрон подошел к ближайшей свободной, снял калиги и начал раздеваться. Раб метнулся к шкафу в конце комнаты и вернулся с большой льняной простыней, которую он держал до тех пор, пока Макрон не оказался обнаженным, а затем быстро обернул ее вокруг него. Когда Макрон наклонился, чтобы поднять свою одежду, раб кашлянул.

— Я позабочусь об этом, хозяин.

— О? Очень хорошо. — Макрон перекинул ремешок кошелька через голову так, что тяжелый кожаный мешочек прижался к груди. — Вот.

— Удобства находятся через арку в конце комнаты, хозяин.

Макрон кивнул и собрался отвернуться, но потом замешкался.

— Возможно, ты сможешь мне помочь. Я только что прибыл в Лондиниум по делам, и мне сказали, что человек, которого мне нужно увидеть, — некто Мальвиний. Является ли он клиентом этой бани?

— Да, господин.

— Он сегодня здесь?

— Еще нет, хозяин. Обычно он прибывает около третьего часа.

— Ты не знаешь, где я смогу найти его, когда он придет?

Раб покачал головой.

— Я работаю только в раздевалке, хозяин.

— Я понял, — ответил Макрон. — Слушай, если он появится, я бы хотел, чтобы ты нашел меня и дал знать. Там есть сестерций для тебя. Но я буду благодарен, если ты не сообщишь ему, что я спрашивал о нем. Ясно?

Раб с энтузиазмом кивнул, Макрон бросил ему монету из кошелька и отпустил с отрывистым кивком. Затем, поправляя простыню, он прошел через арку в большую комнату длиной около двадцати метров и шириной семь под сводчатым потолком. Массажные столы были расставлены вдоль одной стороны, а скамьи тянулись вдоль противоположной стены. Температура здесь была заметно теплее, и он с удовлетворением отметил качество инженерного обеспечения. В этот час никто не делал массаж. Это произойдет после того, как ранние утренние клиенты пройдут через горячую и холодную комнаты. Несколько мужчин уже сидели группой на скамьях и громко болтали, их голоса эхом отражались от стен, украшенных геометрическими узорами тускло-красного цвета, перемежающимися картинами, изображающими безмятежные пасторальные пейзажи, противоречащие суровому зимнему ландшафту снаружи. При ближайшем рассмотрении картины выглядели грубовато даже по сравнению со скромными термами в Риме. Но они служили напоминанием о доме для тех торговцев из Италии, которые приезжали в Британию в поисках прибыли и богатств.

Макрон подошел к посетителям и кивнул в знак приветствия, когда некоторые из них повернулись к нему.

— Доброе утро всем. Я новенький в городе. Не возражаете, если я присоединюсь к вам?

Толстяк с тяжелыми щеками и складками плоти под грудью помахал ему дряблой рукой.

— Вовсе нет, мой дорогой друг. Проходи, садись.

Как Макрон и ожидал, они с готовностью приняли его. Отчасти из-за новостей о Империи, которые он мог предложить, но в основном потому, что он мог стать источником доходов или, по крайней мере, полезной связью, которую нужно развивать. Пока Макрон устраивался на скамье у края группы, толстяк сделал краткие вступления, перечислив имена своих спутников, а затем многозначительно посмотрел на новичка.

— Луций Корнелий Макрон, центурион преторианской гвардии, в отставке.

— В отставке? В Лондиниуме? — Мужчина выгнул бровь. — Вряд ли это место для человека твоего ранга, чтобы уйти на пенсию, мой друг. Я бы подумал, что тебе будет комфортнее в каком-нибудь кампанском городке.

— У меня здесь семья. — Макрон щелкнул языком. — Так что я остаюсь здесь.

— Это твои похороны, центурион. Если холод и сырость не достанут тебя, то эти туземные ублюдки точно достанут.

— У меня сложилось впечатление, что они находятся под нашим контролем. Ты не первый, кто говорит мне, что могут быть проблемы с племенами. В чем же источник таких слухов?

— Ничего такого, с чем нельзя было бы справиться, пока не появился новый прокуратор, Дециан^[3]. Говорят, его послали в Британию, чтобы выдоить племена досуха. Император хочет получить свои налоги, а в Риме есть влиятельные люди, которые требуют займы, выданные многим правителям племен. Это нанесет нашему делу огромный ущерб, могу тебе точно сказать.

Некоторые из остальных ворчливо выразили свое согласие.

— Как это? — спросил Макрон. — В Лондиниуме все кажется достаточно спокойным. Если не считать горстки пиратов, устроивших беспорядки вдоль Тамесиса.

— Это будоражит племена. Один из моих людей в последний раз скрывался, когда вез повозку с товаром за Камулодунум. В то же поселение, с которым он торговал последние два года. Только на этот раз товар был разграблен, а его избили, и ему едва удалось спастись. Конечно, я сразу же отправился в штаб-квартиру наместника, чтобы пожаловаться и потребовать, чтобы туземцев наказали и заставили выплатить компенсацию. Мне сказали, что свободных людей для этой работы нет, потому что Паулин готовится покончить с горными племенами и их друидами. Что это за сигнал, а? Как только станет известно, что можно украсть имущество торговца и избить его слуг, этим болотным варварам, охотящимся на честных римских торговцев, не будет конца.

Раздался еще один хор сердитого бормотания, прежде чем толстяк продолжил.

— Мы платим налоги. Мы имеем право на защиту. Почему нет ни одного солдата, чтобы преподать урок этим триновантийским ублюдкам и их дружкам из иценов?

Макрон поднял руки.

— Я не могу ответить на этот вопрос. Это уже не моя забота, мой друг. Лучше задать этот вопрос лично наместнику.

— В том-то и дело, что он редко бывает в Лондиниуме в последнее время.

— Тогда как насчет прокурора? Он следующий в цепи командования.

— Да ему плевать на таких честных торговцев, как мы. Все, что его интересует, это налоговые поступления.

Макрон с сожалением вздохнул.

— Жаль, что я не могу помочь тебе. Как я уже сказал, мои солдатские дни закончились. Теперь я гражданский, в той же лодке, что и вы.

— Жаль, — сказал другой посетитель.

Макрон прочистил горло.

— Интересно, не могли бы вы мне кое в чем помочь?

— Мы постараемся. Всегда рады помочь одному из лучших в Империи. Что тебе нужно? Хорошая земля для строительства? Рабы для обработки? Строители? Кредит? Если да, то ты говоришь с нужными людьми.