— Господин, берегитесь! — выдохнул Геренний.

Катон почувствовал удар в левое предплечье и, посмотрев вниз, увидел, что его ранили на несколько сантиметров выше запястья. Он почувствовал, как его пальцы разжались, и кинжал упал на пол. Человек Мальвиния вырвал клинок и попытался нанести новый удар, но Катон отступил как раз вовремя, взмахнув мечом по плоской дуге, чтобы обескуражить других нападающих. Но лидер врага был не из тех, кто убегает от боя. Он выхватил меч у одного из своих людей и бросился на Катона, нанеся шквал диких ударов, которые не дали Катону возможности ответить. Все, что он мог сделать, это мрачно держаться, парируя и отражая один удар за другим. Краем глаза он заметил, как трое бандитов навалились на Геренния и пронзили его кинжалами, когда он упал и свернулся на боку, подняв руки, чтобы защитить голову. Катон ничем не мог ему помочь, и теперь он проклинал свой прежний порыв, который заставил его вернуться в коридор.

Он услышал шум позади себя, грохот калиг по мозаичному полу атриума, а затем услышал гулкий голос Рамирия, когда он звал своих людей. — В атаку, парни!

Ветераны столпились в коридоре, держа наготове дубинки и кинжалы, и бросились вперед, чтобы поддержать Катона. Вражеский лидер раздраженно зарычал, затем высвободился и отступил. Позади него остальные люди Мальвиния повернулись и побежали обратно в тепидарий, сражаясь друг с другом, чтобы успеть проскочить через дверной проем в отчаянной попытке сбежать. Их лидер огляделся и презрительно сплюнул, прежде чем неохотно присоединился к ним.

Рядом с Катоном остановился Рамирий. — Хвала богам, мы добрались сюда вовремя.

Катон ткнул пальцем в дальний конец коридора. — Идите за ними. Убить их всех. Мы не можем позволить никому убежать. Вперед! Он отошел в сторону, когда Рамирий и его отряд пронеслись мимо и ворвались через дверь в тепидарий. Женщины, все еще находившиеся внутри, начали кричать, когда вокруг кушеток, скамей и столов забушевала драка.

Глубокий стон привлек внимание Катона, и он увидел, как Геренний медленно перекатывается на спину, согнув ноги. Его руки и тело были покрыты колото-резаными ранами, а кровь залила обнаженную плоть и запачкала разорванный материал его туники. Катон опустил свой гладий и присел на колени рядом с ним. Геренний протянул дрожащую руку, и Катон крепко сжал ее, чувствуя, как дрожь сотрясает тело ветерана. Свободной рукой он баюкал голову Геренния.

— Надо было, фурии вас побери, подчиниться приказу.

— Да, мой друг.

— И вы не должны… были возвращаться за мной.

Катон мягко улыбнулся. — Что еще я мог сделать?

Глаза Геренния закатились, а лицо на мгновение исказилось в агонии.

— Я вытащу тебя отсюда, — сказал Катон. — И позабочусь о твоих ранах.

— Мой путь подошел к концу, господин. Готов … Выжил в трех кампаниях против германцев … еще одна здесь, в Британии, и все кончается … в долбанной подворотне провинциальной бани … К Харону мою удачу.

Катон пожал плечами. — Вот так и бывает, брат. Но мы будем помнить тебя.

— Присмотрите, за моей маленькой Камеллой … Обещайте мне. — Его хватка болезненно сжалась.

— Я клянусь.

Хватка ослабла, и лицо ветерана выглядело почти умиротворенным. Он облизнул губы и слабо толкнул Катона. — Идите. Помогите Рамирию и его ребятам … Я подожду здесь.

Катон опустил голову ветерана обратно на пол и поднял меч, прежде чем подняться на ноги. Он кивнул на прощание Гереннию и выбежал через дверь в тепидарий. Тут же в его уши ударили испуганные крики женщин среди грохота мебели, звона и скрежета лезвий. Сделав паузу, чтобы подвести итоги, он оглядел комнату. Оно была не более десяти квадратных шагов и все еще сохраняла большую часть тепла от системы гипокауста даже через несколько часов после того, как печь перестала подпитываться топливом. Некоторое время назад люди Мальвиния наслаждались оргией в ​​компании нескольких городских проституток, в том числе парочки катамитов^[13]. Теперь они сгрудились и тряслись за свои жизни, в то время как другие участники оргии отошли в дальний угол и стояли плотной группой. На полу валялись тела, но Катон мог видеть, что почти все люди Рамирия все еще стояли на ногах, окружив лидера и последних его людей. Один член банды стоял на коленях позади своих, работая кинжалом, расширяя вентиляционное отверстие внизу стены.

Катон осторожно приблизился к проституткам, остановившись на расстоянии длины меча от них, и указал на дверь раненой рукой. — Идите!

Они вздрогнули от его повышенного голоса, но никто из них не двинулся с места, которое, по их мнению, было безопасным углом.

— Долбанное здание горит, — настойчиво продолжил Катон. — Цинна преследует только людей Мальвиния. Вы поджаритесь, если останетесь здесь. Идите, Харон вас забери!

Он отошел в сторону и замахнулся мечом на размалеванную женщину. Она вскрикнула, прежде чем броситься к двери, и остальные тут же побежали за ней.

Тогда Катон повернулся, чтобы присоединиться к Рамирию в последней атаке. К этому времени только одноглазый предводитель все еще стоял на ногах, нанося удары длинным мечом, который он отобрал у одного из своих людей, и удерживая ветеранов на расстоянии. Позади него человек, который расширял вентиляционное отверстие, теперь извивался в нем ногами вперед.

— Ты найдешь Мальвиния! — крикнул предводитель через плечо. — Скажи ему, что это были люди Цинны. Двигай!

Бандит проскользнул внутрь и скрылся из виду.

Рамирий и один из его людей взяли маленький стол и наклонили его, чтобы сформировать импровизированный щит, и теперь префект лагеря отдал приказ атаковать, используя его в качестве укрытия. Одноглазому удалось нанести один удар, расколов край стола, прежде чем он врезался в него и отбросил назад, прижав к стене. Рамирий выхватил свой пугио и дважды ударил врага в лицо, прежде чем острие попало в глазницу и вонзилось в его череп, проворачиваясь из стороны в сторону. Головорез ненадолго заметался, прежде чем внезапно обмяк и рухнул.

Рамирий отодвинул стол и оттащил их лидера от вентиляционного отверстия, затем указал на одного из своих людей. — Сандин, иди за этим ублюдком и прикончи его.

Из отверстия вырвался поток горячего воздуха, пропахшего древесным дымом.

— Нет, — приказал Катон. — Пусть бежит.

— Что? — Рамирий повернулся к нему в замешательстве. — Почему?

— Ты слышал его, — Катон указал на павшего предводителя. — Он назвал нас людьми Цинны. Это то, что Мальвиний как раз и должен услышать. Отпустим его.

Рамирий тяжело дышал, все еще возбужденный стычкой. Он сглотнул и кивнул, заставляя себя успокоиться.

Катон огляделся. — Большая часть мебели будет хорошо гореть. Сложите ее и подожгите. Потом выводи своих людей наружу.

— Да, господин. — Рамирий помедлил. — А наши мертвецы?

— Оставь их. Просто возьми раненых и доставь их на склад как можно быстрее. Держитесь переулков. Я присоединюсь к вам там со своими людьми, как только у нас будут свидетели, которые увидят наши цвета.

Рамирий ответил на приказ коротким кивком, и Катон оставил его разводить костер, а сам направился в аподитерий, чтобы проверить, как там разгорается пламя. Густой дым уже стелился по атриуму, и когда он приблизился к арке, ведущей в аподитерий, он увидел пламя, вырывающееся из кучи полотенец и простыней, которые его люди свалили в четыре костра внутри комнаты. Он удовлетворенно кивнул и вернулся в кладовые, где взял две банки масла. Вернувшись в тепидарий, он передал их одному из ветеранов Рамирия, который складывал мебель в кучу. Другой ветеран зажег небольшое пламя с помощью своей трутницы и слегка подул на дымящиеся древесные стружки, которые он использовал, чтобы разжечь пламя.

Помня о том, что другой костер уже яростно полыхает, Катон приказал Рамирию вывести своих людей, и они последовали за ним обратно по коридору, мимо тел и луж крови. Подойдя к Гереннию, он остановился, но ветеран-великан был уже мертв, и на его лице застыло страдальческое выражение.

Когда они добрались до атриума, Катону пришлось прикрыть лицо, когда он поспешил мимо аподитерия в холодную ночь снаружи. Рамирий и его люди уже расходились, смешиваясь с толпой, собравшейся на улице. Из угла главного здания выбежали еще люди, и Катон заметил Аполлония и людей, которым было поручено заставлять рабов сидеть тихо.

— Проблемы? — спросил Катон.

— Никаких. Они были кроткими, как ягнята. Я отпустил их, как только услышал шум. Не волнуйся, я передал им сообщение — сказал им, что это дело рук Цинны. Сказал, что когда все закончится, в Лондиниуме будет один вождь преступного мира, и это будет не Мальвиний. Думаю, они в это поверили.

— Хорошо.

Раздался грохот, и оба они повернулись к бане. Катон наблюдал, как часть крыши над аподитерием рухнула, и языки пламени унеслись в темноту. Вокруг карниза тепидария появилось больше дыма и пламени, а край здания рядом с топкой засветился на фоне темного неба. Раздался внезапный грохот, когда пламя перекинулось на масло в одном из складских помещений. Бушующее красное зарево освещало внутреннюю часть стены, окружающей комплекс, и также освещало лица толпы, собравшейся на улице, чтобы стать свидетелями развернувшегося зрелища.

— Нам пора уходить, — сказал Аполлоний.

Катон кивнул. — Выведи людей тем же путем, которым они пришли. Затем вернись на склад. Рамирий и его отряд доберутся туда также самостоятельно.

— А ты?

— Я пойду следом. Иди.

Его группа побежала за угол здания, оставив Катона стоять в одиночестве перед пожарищем. С резким грохотом обрушились бревна, раздался глухой грохот и треск новых всполохов пламени, когда с фонтаном искр упали другие секции крыши. Он медленно повернулся лицом к толпе, собравшейся у ворот и на улице за ними. В основном на их лицах был шок. Некоторые смотрели с благоговением, разинув рты, все они были ярко освещены огнем. Но все, что они могли видеть от Катона, это его темные очертания на фоне пламени. Он поднял руки и закричал, чтобы его услышали сквозь грохот пламени.