Я хотела бы протянуть руку через расстояние и сбросить горящий космический камень на дом моего отца.

Ник смотрел на меня. Какая-то часть его, должно быть, наслаждалась этим. Он не улыбался, но я видела это в его глазах.

Я заставила свой голос звучать ровно.

— Орден берется за это дело?

— Нет. На Орден должна быть подана петиция, а петиция не была подана.

— Разве это не должно подпадать под действие положения о гражданах, находящихся в опасности? — спросила я. — Эти снимки сделал агент Ордена. Они видели, что Сайман в непосредственной опасности, но ничего не предприняли.

— Мы кое-что предприняли, — сказал Ник. — Я уведомляю вас.

— Ваше сострадание ошеломляет, — сказал Гастек.

Ник перевел свинцовый взгляд на повелителя мертвых.

— Учитывая происхождение вовлеченного гражданина и его долгую и изобретательную судимость, его спасение не имеет большого значения. На самом деле, без него в городе безопаснее.

— Тогда зачем вообще рассказывать мне? — спросила я.

— Потому что мне нравится смотреть, как ты со своим отцом вгрызаетесь друг в друга, как два диких кота, брошенных в один мешок. Если один из вас убьет другого, мир станет лучше. — Ник улыбнулся. — Задай ему жару, Шаррим.

Мэхон стукнул кулаком по столу. Дерево застучало, как барабан.

— Ты будешь держать язык за зубами, когда будешь разговаривать с моей невесткой!

— Твоя невестка — мерзость, — сказал ему Ник.

Мэхон вскочил. Рафаэль схватил его за правую руку, Кэрран за левую.

— Правильно, сдерживайте бешеного медведя, — сказал Ник. — Вот почему мир относится к вам как к животным.

Я запрыгнула на стол, подбежала к Мэхону и встала между ним и Ником.

— Все в порядке. Он болтает языком, потому что больше ничего не может.

Ник развернулся и вышел из комнаты.

Кэрран напрягся, выгибаясь.

— Садись, старик. Садись.

Наконец, Мэхон опустился обратно на свое место.

— Что за гребаный придурок.

Рафаэль рухнул в свое кресло.

Я села на столе между тарелками. Администратор «Бернарда» взбесится, но мне было все равно. Сдерживание Мэхона забрало все, что у меня было.

Гастек и Ровена уставились на меня.

— Ты знал? — спросила я.

Гастек покачал головой.

— Они не уведомляют нас о том, что он делает.

— Что ты собираешься делать? — спросила Десандра.

— Нам придется пойти и забрать его, — сказала я. Предпочтительнее было съесть битое стекло.

— Этого дегенерата? — спросил Рафаэль. — Почему бы не оставить его там?

— Потому что Роланд не может утаскивать людей из города, когда захочет, — сказал Кэрран. Его лицо помрачнело. — И этот засранец знал это, когда приносил фотографии.

— Ты должен был позволить мне открутить ему голову, — сказал Мэхон. — Ты не можешь позволять людям оскорблять твою будущую жену, Кэрран. Однажды тебе придется выбрать дипломатию или свою супругу. Говорю тебе сейчас — это должна быть твоя жена. Дипломатии все равно, будешь ты жить или умрешь.