Борьба воина начала затихать и становилась все более слабой, затем он тяжело рухнул на Макрона и замер. Макрон продолжал тянуть за шнур еще некоторое время, пока не убедился, что охранник мертв. Он перевернул тело на бок и глубоко вздохнул, прежде чем отпустить веревку и сесть. Шторм уже сдвинулся на юг, но дождь и ветер остались и еще какое-то время должны были держать мятежников во всех возможных укрытиях.

Он расстегнул плащ, тунику и перевязь бритта, затем снял с него штаны и облачился во все это. Закончив, он водрузил тело на заднюю часть колесницы и поспешно привязал правую руку охранника к столбу веревкой, которой его душили. Наклонив голову в шлеме так, будто мужчина дремал, он взял копье и прижал его к плечу стражника, а затем присел, чтобы рассмотреть свою работу. В темноте ночи тело могло сойти за стражника, если только кто-нибудь не подошел бы прямо к колеснице.

Пригнувшись, Макрон двинулся в направлении, противоположном дубу, к конной веренице, протянувшейся перед массой колышущихся навесов и повозок. На его стороне расположились привязанный крупный рогатый скот и мулы, а за ними – еще повозки и палатки. Он пробирался мимо лошадей, чьи темные тела стоически оставались неподвижными под ливнем. Когда он сделал сто шагов от колесницы, он остановился и глубоко вздохнул, чтобы успокоить свое быстро бьющееся сердце и снять напряжение в ноющих мышцах. «Уход из армии не принес мне какой-либо пользы с точки зрения физической подготовки», - упрекнул он себя и решил чаще тренироваться, если сбежит, пока слабоумие не положит этому конец.

Подняв капюшон плаща над головой и натянув складки на плечах, он положил одну руку на рукоять меча и продолжил путь вдоль линии лошадей, пока не нашел нескольких скакунов, сбившихся потеснее вместе. Отвязав уздечку самого большого из них, он погладил его по щеке и успокаивающе прошептал, уводя его от остальных, держа лошадей между собой и лагерем, пока не миновал невысокий холм и не увидел еще больше палаток и повозок, преграждающих ему путь.

- Дерьмо…

Теперь не было никакой возможности избежать прохождения через центр лагеря повстанцев, и он напряг спину и выпрямился настолько, насколько мог, прежде чем отправиться в путь, направляясь примерно в западном направлении. Ветер стал сильнее, а дождь продолжал идти, и он почувствовал, как земля хлюпает под его калигами, пока он вел лошадь мимо повозок и самодельных палаток, состоящих из кожаных шкур, натянутых на грубые шесты и любые удобные ветки деревьев, которые мрачно усеивали ночной пейзаж. Многие из повстанцев находились на открытом воздухе, укрываясь, как могли, под своими плащами и шкурами животных, и лишь немногие удосуживались обратить на него какое-либо внимание. Мужчина, стоявший у ствола дерева, окликнул его на диалекте, которого он не мог понять, а затем засмеялся. Макрон громко фыркнул от отвращения и сделал вид, что пожал плечами, продолжая свой путь.

Все это время он ждал, когда поднимется тревога. Вскоре слух распространится по лагерю, и повстанцы кинутся на поиски римлянина среди них. Его личность станет очевидна в тот момент, когда его окликнут или снимут капюшон, и у него уже не останется шансов пробиться на свободу. Однако на данный момент ему повезло, и он продолжил путь, направляясь к лесу, покрывавшему холм в километре впереди, насколько он мог судить о расстоянии в темноте. Он заметил, что ветер почти пропал, а дождь начал утихать и переходить в мелкую морось. Наверняка стражники, укрывшиеся под дубом, скоро выйдут, и один из них пойдет справить нужду или заговорит с человеком, который остался охранять колесницу в одиночестве во время сильной бури.

Он ускорил шаг и вскоре уже приближался к опушке леса. У подножия ближайших деревьев сгрудилось несколько темных фигур, но никто не удосужился обратиться к нему, пока он вел лошадь в глубь леса. Пройдя небольшое расстояние, он наткнулся на тропу, ведущую в сторону Лондиниума, и пошел по ней, ориентируясь по слабому сиянию ночного неба между верхушками деревьев по обе стороны. Примерно через метров пятьсот он вышел на открытое место и увидел, что тропа продолжает подниматься по склону. На вершине лошадь и всадник пробирались по невысокому гребню.

Он остановился как вкопанный на опушке леса, надеясь, что часовой не сможет увидеть его на фоне темной массы деревьев. Всадник продолжал двигаться с удручающей медлительностью, но Макрон не осмелился двинуться с места, пока не убедился, что его не заметят и не преследуют на пороге побега.

Затем он услышал далекий рев боевого рога далеко позади себя. Сигнал был подхвачен другими рожками, находившимися ближе, и настойчивость нот, разделяющих ночь, была безошибочной. Должно быть, тело охранника было обнаружено. На гребне пикет натянул поводья, и Макрон выругался себе под нос. Он на мгновение заколебался, ожидая, поедет ли этот человек обратно в лагерь или останется на своем посту. К его ярости, он остался на месте, даже несмотря на то, что над лесом разносились приглушенные звуки криков. Теперь появился шанс быть обнаруженным людьми, выходящими из лагеря, понял Макрон. Ждать дольше было бы опасно.

Он взял поводья и вскарабкался на лошадь, устроившись как можно надежнее без седла, а затем погнал животное рысью вверх по тропе к хребту. Мгновение спустя часовой заметил его и повернул коня, чтобы перехватить его. Внезапно сверкнула молния, когда с севера налетел новый порыв шторма, и дождь начал усиливаться, в то время как Макрон уверенно скакал к гребню. Он переложил поводья в левую руку и вытащил меч убитого стражника из ножен, держа его острием вниз под плащом так, чтобы только кончик выступал за ногу.

Когда два всадника приблизились друг к другу, чуть ниже хребта, часовой окликнул Макрона и указал в направлении лагеря. Мгновением позже прогремел гром, заглушив любой ответ Макрона. Он покачал головой с капюшоном и продолжил скакать вперед. Когда гром затих, воин снова крикнул и подскакал ближе. Сверкнула еще одна вспышка молнии, и на мгновение оба они осветились ее резким светом. Затем мятежник потянулся за своим мечом, и Макрон высвободил свой из плаща и натянул поводья, чтобы поравняться с другим человеком. Он нанес горизонтальный удар, целясь в горло мятежника, а тот, защищаясь, вскинул руку и принял удар на локоть. Удар ознаменовался резким хрустом раздробленной кости, и мужчина вскрикнул, когда Макрон пронесся мимо.

Он развернул лошадь, чтобы повернуться и нанести новый удар, но мятежник собрался с духом и уже пустил лошадь галопом вниз по склону, его правая рука бесполезно свисала сбоку. У Макрона возникло искушение догнать его и закончить начатое, но он осознал насколько будет глупо возвращаться навстречу опасности и вовремя остановил себя.

Когда он посмотрел в сторону лагеря повстанцев, еще одна вспышка света вспыхнула прямо над холмом, где почти законченная фигура плетеного человека вырисовывалась, как зловещий гигант, шагающий по разрушенному ураганом ландшафту, крошечные фигурки носились у его ног. Макрон испытал мрачное удовлетворение тем, что избежал предназначенной ему участи, а затем подумал о тех, кому было поручено его охранять. Если Боудикка выполнит свою угрозу, один или несколько из них будут принесены в жертву вместо него. «Что, конечно, будет очень плохо для них», - размышлял он без особого сочувствия. Если бы они были римскими солдатами, застигнутыми спящими на карауле, им бы грозила смерть, и это было бы справедливо.

Он вывел лошадь на проезжую часть и повернул ее в сторону Лондиниума, а затем увеличил темп до галопа. Затем он вложил свой меч в ножны и устроился так удобно, как только мог, и исчез в ночи.

 

*************