Лед пробегает по моим венам.

— Неужели она...

Его челюсть сжимается.

— Три недели спустя, была отравлена на ярмарке.

Мое зрение затуманивается, а рука нащупывает руку Рафа, и я подношу ее ко рту.

— Мне так жаль, — шепчу я ему в костяшки пальцев и поднимаю глаза на него. — Так вот почему ты суеверен?

На его губах появляется невеселая ухмылка. Он протягивает ладонь и обхватывает мое лицо.

— Не совсем. После того, как она вытянула карты для моей мамы, гадалка сказала мне, что у нее есть предсказание и для меня, но я был слишком зол, чтобы слушать. В любом случае, я думал, что все это чушь собачья. Но тогда, когда оба родителя умерли с разницей в неделю? Мне нужны были ответы. Поэтому после похорон я пропустил поминки и полетел за ними в Вегас, — он сглатывает и с болью в глазах проводит большим пальцем по моей щеке. — Не знаю, чего я ожидал, но точно не того, что она положит передо мной две карты и скажет, что я могу выбрать свою судьбу, если захочу.

— Что это были за карты?

— Король Бубен или Король Червей. Она сказала, что у меня в жизни будет что-то одно — успех в бизнесе или успех в любви. Предостережение заключалось в том, что это никогда не может идти вместе.

Что-то болезненное скручивает мой желудок.

— И что же ты выбрал? — хрипло говорю я, во рту у меня суше, чем следовало бы.

Он печально улыбается и протягивает руки, чтобы обвести взглядом угрожающий силуэт яхты позади. Его яхты.

— Ты знаешь ответ, Пенелопа.

Мое сердце бьется в два раза быстрее, вопрос заряжен сильнее, чем воображаемый пистолет, приставленный к моей голове.

— Ты предпочел это любви? — я показываю большим пальцем на яхту, при этом маша часами на своем запястье у него перед носом. — Материалистическое дерьмо вместо настоящих чувств?

Слова отчаянные и язвительные, плывущие между нами, как мыльные пузыри. Хотела бы я так же легко их лопнуть. Он смотрит на меня с подозрением.

— Ты ведь тоже не веришь в любовь, помнишь?

Да. Стиснув зубы, чтобы больше ничего глупого не сорвалось с моих губ, я жду, когда он продолжит.

— Я вернулся к гадалке, когда был измучен и растерян. Мои родители только что умерли, их любовь больше не значила ничего, — он делает паузу. — Ну, на самом деле это не была настоящая любовь, но я узнал об этом позже. И Анджело только сказал мне, что не вернется в Дьявольскую Яму, чтобы занять место нашего отца в роли Капо, что означало, что я не буду его младшим боссом. Все, что у меня было, это гостиничный номер в Вегасе и дерьмовое казино, которое зарабатывало едва ли достаточно, чтобы покрыть расходы на свет, — он небрежно пожимает плечами. — Мне было нечего терять и многое можно было выиграть, поэтому я выбрал Короля Бубен.

Проходит несколько тяжелых секунд. Ветер доносит слабый гул смеха и песню Мэрайи Кэри «All I Want for Christmas is You».

— Итак, ты объяснил, почему ты богаче самого Господа Бога и почему ты обычно не трахаешь одну и ту же девушку дважды, — резко говорю я, — но я не понимаю, какое отношение эта история имеет ко мне?

Раф задумывается, его внимание перемещается за мою спину. Клянусь, он не сдвинулся ни на сантиметр, но ощущается что находится где-то далеко.

— Когда я уходил, она сказала мне, что, как у каждого действия есть своя реакция, так и у каждой карты судьбы есть своя карта гибели. Карта, которая тебя погубит, если ты впустишь ее в свою жизнь. Поставит на колени, — он смеется, как будто только что вспомнил личную шутку.

У меня такое чувство, что я бы не нашла это смешным.

— Что это была за карта? — спрашиваю я с большим трудом.

Он быстро бросает на меня взгляд.

— Королева Червей.

Пазлы в моей голове складываются воедино.

— Куинни.

Легкий рывок за волосы приводит меня в чувство.

— Рыжеволосая девушка, — задумчиво произносит Раф, глядя на мои пряди, накручиваемые на его пальцы. — Конечно, я думал, что она несет чушь, а смерть моей матери была просто совпадением, но потом практически в одночасье мое казино заинтересовало всех инвесторов. Мой банковский счет рос так же быстро, как и моя репутация, и в течение трех лет я владел большей частью Вегаса. Если цыганка была права насчет моей матери и Короля Бубен, то почему бы ей не быть правой в отношении карты гибели? Годами я избегал рыжеволосых женщин как чумы, просто на всякий случай, — он резко дергает меня за пряди, его взгляд становится жестче, когда он встречается с моим. — А потом ты спустилась по лестнице в Логово Блу. Рыжие волосы, украденное платье, отношение, которое я хотел выбить из тебя, — он качает головой. — Ты была притягательна, и я не мог удержаться, чтобы не уделить тебе время. Твое появление на свадьбе моего брата могло быть простым совпадением. В конце концов, это маленький городок. И взрыв в порту, в принципе, был для нас ожидаем, но когда я увидел тебя в больнице и понял, что ты была там, мой скептицизм начал ослабевать, — он оглядывает палубу, его челюсть подергивается. — Я дал тебе работу не из-за одолжения Нико, а чтобы убедить себя, что у меня просто паранойя.

Я прерывисто вздохнула. Черт, не знаю, чего я ожидала, но только не этого.

— Ну, я знала, что ты нанял меня не из-за моего дерьмового резюме, — слабо говорю я.

Его улыбка не касается глаз.

— В тот вечер, когда ты приступила к ней, я проиграл сорок тысяч на столах и был вынужден разорвать связи с одним из моих самых прибыльных вложений. И потом это, черт возьми, никогда не прекращалось, Пенни. Каждый звонок и электронное письмо были плохими новостями. Акции падали, облигации рушились. Мое первое казино потерпело крах. Господи, — он небрежно проводит рукой по волосам. — Гриффин пытался убить меня вчера.

Я моргаю.

— Что?

Его рука скользит к моему затылку, его сжатие обрывает меня.

— Эта история для другого раза, — несколько секунд мы вдыхаем воздух друг друга, пульс бешено стучит в ушах. С тяжелым вздохом Раф прижимается своим лбом к моему, его внушительный силуэт заслоняет внешний мир. — Мне все равно, насколько везучей ты себя считаешь, — бормочет он. — Для меня ты самая невезучая девушка на свете, — инстинкт отталкивает меня от него, но он только крепче сжимает мою шею. — Но ты также самая красивая. Самая веселая. И самая невоспитанная из всех. Ты разрушила мою жизнь, но я недостаточно силен, чтобы остановить тебя.

Когда его признание щекочет мою верхнюю губу, паника подступает к горлу. Я не могу определить ее источник, все, что я знаю, это то, что она глубоко укоренилась и вызывает отчаяние.

— Вернись к ней, — шепчу я. — Вернись к цыганке и попроси ее изменить это или что-нибудь в этом роде.

Продолжая сжимать мою шею, он другой рукой обхватывает меня за талию и проводит большим пальцем по пояснице, где уже исчезает его имя.

— Я не могу. Ты не единственная, кто любит устраивать пожары, Куинни.

Может быть, это просто ветер, но теперь у меня щиплет глаза. Его следующие слова ощущаются как удар под дых.

— Мы всегда знали, что это только временно, верно? — его взгляд искрится горьким весельем. — Нам ведь не хочется, чтобы ты попала в эту ловушку сейчас, не так ли?

Мое зрение расплывается. Все, на чем я могу сосредоточиться, — это его глаза, изучающие мои. Надеюсь, он не видит за ними осознания. Я делаю успокаивающий вдох, подавляя свои эмоции, и киваю.

— Да, временно, — выдавливаю я.

Он прав. Несмотря на боль в груди, здравый смысл подсказывает, что это никогда не может быть постоянным.

Я разрушу его жизнь.

Он разобьет мне сердце.

В конце концов, ни один из нас не выиграет эту игру.