Откуда-то сзади донёсся вой. "Этот долбаный Волк. Почему у него не хватило ума спрятаться где-нибудь?"

Откуда-то спереди раздался ответный вой.

"Боги небесные и боги земные, ещё один?"

Она повернулась спиной к ветру, желая дать себе возможность сделать несколько глубоких вдохов. Она не сможет укрыться на Рыночной площади. Если Волки найдут её там, они убьют её. Ей нужно было добраться до машины. Или, может быть, она оставит чёртову машину и просто пойдёт в "Олень и Заяц", чтобы переждать бурю.

Если повезёт, специальный посыльный где-то спрятал Мег. И Волчонка тоже. Возможно, она не получит столько денег, сколько надеялась, но этот опыт будет бесценен для её телесериала и даст ей преимущество "я была свидетелем реальных событий", с которым не могла сравниться ни одна другая актриса.

Как только она сможет выбраться из этого города, она вернётся в Спарклтаун. Она встретится с Шишкой, который будет её продюсером, а потом проведёт пару дней на пляже, греясь на солнце, пока её кости окончательно не оттают.

Но прежде чем она сможет сделать хоть что-то из этого, ей нужно убраться из Двора.

Держась поближе к зданиям, Асия потащилась вдоль служебной парковки к стене, отделявшей её от стоянки для клиентов. Задыхаясь, она прислонилась к деревянной двери, которая обеспечивала проход между ними.

Почти вышла. Почти безопасно. У неё всё получится.

Она отшвырнула снег от двери, чтобы открыть её достаточно широко, и протиснулась сквозь проём. Затем она пробралась по снегу высотой до бёдер — и врезалась в одну из других машин, которые были похоронены на стоянке. Пробравшись к сугробу ближайшему к улице, она легкомысленно рассмеялась, стряхивая снег с водительской двери. Ей нужно было на несколько минут укрыться от бури, прежде чем продолжить пробиваться по улице к "Оленю и Зайцу".

— Ключи, — сказала она, снимая перчатку, чтобы расстегнуть карман, в котором лежали ключи от машины.

С ключами в руке она подошла к задней части своей машины и отшвырнула снег от выхлопной трубы, чтобы дать выхлопным газам возможность вырваться наружу. Затем она поспешила обратно к двери и открыла её.

— Свалю отсюда. Согреюсь.

— Неа. Не получится, — ответила Тесс.

Асия повернулась и почувствовала, как что-то сломалось в её сознании, как только она посмотрела на чёрные волосы, которые завивались и двигались, как только увидела лицо, которое Тесс обычно прятала за человеческой маской. Она попыталась отвести взгляд, но не могла заставить свои глаза работать, не могла ничего сделать, кроме как смотреть на то, что не хотела видеть.

Она обмякла и сползла бы на землю, если бы Тесс не схватила её за руку, чтобы удержать в вертикальном положении.

Она не могла чувствовать эту руку, и её ноги не работали правильно. Капли пота потекли по внутренней стороне её черепа. Она чувствовала, как они сочатся и щекочут внутри кости.

Это было неправильно.

Тесс усадила её на водительское сиденье, приподняв ноги и поставив их так, чтобы всё, что ей нужно было сделать, это поставить ногу на педаль газа. Её руки были аккуратно сложены на коленях. Наклонившись, Тесс бросила ключи на пассажирское сиденье. Асия видела их краем глаза, но не могла повернуть голову и прямо посмотреть на них, не могла поднять руку, чтобы дотянуться до них. Она не могла ничего сделать, кроме как чувствовать безжалостную, ужасную вещь, которая происходила внутри её тела.

Внутри её черепа шёл дождь.

— Что...

Пальцы повернули ей голову, и она смогла посмотреть на это ужасное лицо с ужасной улыбкой.

— Что... ты... такое?

Тесс уставилась на неё, затем глубоко вдохнула и вздохнула, как будто только что попробовала что-то чудесное.

— Вы, мартышки, не знаете, что я такое.

Её лицо снова было повернуто так, что её глаза смотрели в лобовое стекло, которое не показывало ей ничего, кроме снега. Дверца машины захлопнулась.

Мозг Асии продолжал ломаться. Её тело продолжало ломаться. Нервы, наконец, закричали, предупреждая о боли, но она не могла ни пошевелиться, ни заговорить.

А внутри её черепа продолжал идти дождь.

* * *

Тесс протиснулась в дверь в конце автостоянки и захлопнула её.

В древние времена существовало имя для её вида. Но имя привлекало названного, поэтому было сказано, что слово это проклято. По мере того как менялись расы и языки, символ слова, всё ещё узнаваемый в первобытной части человеческого разума, никогда не переводился на новые языки. Вот почему, если не считать нескольких мифов, которые рассказывали шёпотом, даже остальная часть терра индигене больше не знала о самом свирепом хищнике Намиды.

Давным-давно существовало слово для таких, как она. Тогда, как и сейчас, оно означало "жнец жизни".