ГЛАВА 1

ЗАНДЕРС

— Черт, как же я люблю выездные игры.

— А я ненавижу, — Мэддисон вытаскивает свой чемодан из багажника внедорожника «Мерседес», моего нового приобретения, прежде чем пожать плечами, надевая пиджак.

— Ты ненавидишь их по той же причине, по которой я люблю, — я закрываю машину, бросаю ключи в сумку и делаю глубокий вдох, когда свежий осенний воздух Чикаго наполняет мои легкие. Я люблю хоккейный сезон, а на этой неделе старт сезона на выезде.

— Потому что в каждом городе, который мы посещаем, девушки выстраиваются к тебе в очередь? В то время как единственная женщина, которую я хочу видеть, это моя жена, которая сейчас здесь, в Чикаго, с моей дочерью и новорожденным сыном.

— Именно, — я похлопываю Мэддисона по плечу, когда мы входим в частный вход международного аэропорта О’Хара.

Показываем наши удостоверения личности охране, прежде чем нас выпускают на взлетно-посадочную полосу.

— У нас новый самолет? — я останавливаюсь как вкопанный, склонив голову набок при виде новой птички с логотипом нашей команды на хвосте.

— Похоже на то, — рассеянно говорит Мэддисон, глядя на экран своего телефона.

— Как дела у Логан? — спрашиваю я, имея в виду его жену, с которой, как я знаю, он сейчас переписывается. Парень одержим ею, и не переставая общается с ней.

— У неё все отлично, чувак. — В голосе Мэддисона звучит гордость. — Эм-Джею всего неделя от роду, а у него уже есть свое расписание.

В этом нет ничего удивительного. Жена Мэддисона, Логан, одна из моих самых близких подруг и, вероятно, самый способный человек из всех, кого я знаю. Они мои единственные друзья, у которых есть дети, но их семья из четырех человек стала мне семьей. Их дочь называет меня дядей Зи, а их дети для меня, как племянники, несмотря на отсутствие кровных связей между нами. Их отец — мой лучший друг и практически мой брат на данный момент.

Так было не всегда.

Пока мы росли Илай Мэддисон был моим самым ненавистным соперником. Мы оба выросли в Индиане, играли в хоккей за две разные команды. Он был золотым мальчиком, который получал все, что хотел, и это раздражало меня до смерти. Его жизнь была идеальной. Его семья была идеальной, а моя — нет.

Потом он перешел в университет Миннесоты, в то время как я играл за штат Огайо, и наше детское соперничество превратилось в жаркие пять лет студенческого хоккея. В то время у меня были кое-какие семейные проблемы, и я вымещал всю свою злость на льду. В итоге Мэддисону досталось от меня, когда я пихнул его в борт грязным ударом в начале наших студенческих лет. Из-за меня он повредил лодыжку настолько, что выбыл из второго сезона, а впоследствии, из драфта НХЛ.

По иронии судьбы, мне также пришлось пропустить свой второй год обучения из-за того, что провалил несколько предметов.

Илай ненавидел меня за это, а я ненавидел себя по целому ряду других причин.

Потом я начал ходить на терапию. Постоянно. Я работал над собой, и к выпускному году мы с Мэддисоном стали друзьями. Мы по-прежнему играли за разные команды, но уважали друг друга и нашли общий язык, несмотря на наши проблемы с психическим здоровьем. Он страдал от тревоги и панических атак, а я — от такого количества гнева, что это приводило к паническим атакам просто потому, что поглощало меня, отгораживая от реальности.

И вот, по воле судьбы, мы с Илаем Мэддисоном оказались в одной команде здесь, в Чикаго, играя в профессиональный хоккей за команду «Рэпторс». Этот сезон — начало моего седьмого профессионального года, и я не могу представить, что буду играть где-то еще.

Именно поэтому я должен убедиться, что меня переподпишут, когда мой контракт закончится в конце сезона.

— Скотт, у нас новый самолет? — спрашиваю я одного из менеджеров нашей команды, идущего впереди нас.

— Да, — отвечает он через плечо. — Как и у всех чикагских профессиональных команд. Новая чартерная компания. Новый самолет. Подписали какое-то большое соглашение с городом.

— Новый самолет. Новые сиденья... Новые стюардессы, — добавляю я с намеком.

— У нас всегда были новые стюардессы, — подхватывает Мэддисон. — И все они пытались переспать с тобой.

Я самодовольно пожимаю плечами. Он прав, и мне не стыдно. Но я не сплю с женщинами, которые работают на меня. Все начинает идти наперекосяк, а я не хочу ничего усложнять.

— Это еще одно новшество, — кричит в ответ наш менеджер команды. — Один и тот же летный состав на весь сезон. Одни и те же пилоты и стюардессы. Больше никаких случайных членов экипажа, выпрашивающих у вас автографы.

— Или выпрашивающих залезть к тебе в штаны, — бросает на меня многозначительный взгляд Мэддисон.

— Я не возражаю.

Мой телефон пикает в кармане брюк. Вытащив его, я обнаруживаю два новых сообщения, ожидающих меня в личке моего Инстаграм.

Кэрри: Увидела расписание твоих игр. Ты сегодня в городе. Я свободна, и тебе тоже лучше быть свободным!

Эшли: Сегодня вечером ты в моем городе. Я хочу тебя увидеть! Я сделаю так, что ты не пожалеешь.

Захожу в приложение «Заметки», нахожу заметку под названием «ДЕНВЕР» и пытаюсь вспомнить, кто эти женщины.

Судя по всему, Кэрри была великолепной любовницей с фантастическими сиськами, а Эшли делала потрясающий минет.

Будет трудно выбрать, куда я хочу, чтобы меня привела моя ночь. А еще есть вариант сходить куда-нибудь и посмотреть, смогу ли расширить свой состав «Денвера» за счет новых рекрутов.

— Мы идем куда-нибудь сегодня вечером? — спрашиваю я своего лучшего друга, когда мы поднимаемся по трапу в наш новый самолет.

— Я ужинаю с приятелем из колледжа. Мой старый товарищ по команде живет в Денвере.

— Вот черт. Ну, а после, давай выпьем чего-нибудь.

— Я хочу лечь пораньше.

— Ты всегда рано ложишься, — напоминаю я ему. — Все, что ты хочешь делать, это сидеть в своем гостиничном номере и звонить жене. Единственный раз, когда все же идешь со мной, это когда Логан тебя заставляет.

— Ну, у меня новорождённый сын, так что могу гарантировать, что сегодня никуда не пойду. Мне нужно немного поспать.

— Как поживает маленький Эм-Джей? — спрашивает Скотт на верху лестницы.

— Милейший малыш, — Мэддисон достает свой телефон, чтобы показать бесчисленные фотографии, которые он прислал мне за неделю. — Он в десять раз спокойнее, чем была Элла в новорожденном возрасте.

Шагая впереди них, я вхожу в наш новый самолет, пораженный тем, насколько он потрясающий. Он совершенно новый, с ковровым покрытием, сиденьями и логотипоми нашей команды, наклеенными повсюду.

Минуя переднюю половину самолета, где сидят тренеры и персонал, я прохожу к ряду кресел у аварийного выхода, где мы с Мэддисоном сидим уже много лет, с тех пор как он стал капитаном, а я — его заместителем. Мы управляем всеми аспектами этой команды, включая то, где сидим в самолете.

Ветераны сидят у аварийного выхода, и чем меньше ваш стаж в команде, тем дальше вы садитесь, а новички занимают весь последний ряд.

— Точно, блядь, нет, — быстро заявляю я, обнаружив, что наш защитник Рио, стаж в команде которого два года, сидит на моем месте. — Вставай.

— Я тут подумал, — начинает Рио с дурацкой ухмылкой на лице. — Новый самолет, может быть, новые места? Может, вы с Мэддисоном хотите в этом году сидеть в задней части самолета с новичками?

— Нет, блядь. Вставай. Мне плевать, что ты не новичок в этом сезоне. Я все равно буду относиться к тебе как к новичку.

Его кудрявые волосы спадают на темно-зеленые глаза, но я все равно вижу, как они блестят от удовольствия, когда он подначивает меня. Маленький ублюдок.

Парень из Бостона, штат Массачусетс. Итальянский маменькин сынок, который любит испытывать мое терпение. Но почти каждый раз, когда он открывает свой чертов рот, я начинаю смеяться. Он чертовски забавный.

— Рио, вставай с наших чертовых мест, — командует Мэддисон сзади меня.

— Да, сэр, — он вскакивает, берет свой бум-бокс с соседнего сиденья и спешит в заднюю часть самолета, где ему самое место.

— Почему тебя он слушает, а не меня? Я в десять раз более устрашающий, чем ты.

— Может быть, потому что ты берешь его с собой всякий раз, когда мы на выезде, и относишься к нему как к своему младшему ведомому, в то время как я его капитан и четко держу дистанцию.

Может быть, если бы мой самый близкий друг ходил со мной, мне бы не пришлось брать двадцатидвухлетнего парня, чтобы он был моим запасным другом, когда мы выезжаем в другой город.

Бросив сумку на верхнюю багажную полку, я занимаю место ближе к окну.

— Нет, блядь. — Мэддисон стоит, уставившись на меня сверху вниз. — В прошлом году у тебя было окно. Теперь ты сидишь у прохода.

Я смотрю на сиденье рядом со своим, потом обратно на него.

— Меня укачивает.

Мэддисон разражается приступом смеха.

— Ни хрена подобного. Перестань быть маленькой сучкой и вставай.

Я неохотно пересаживаюсь на соседнее сиденье — в каждом ряду этого самолета только два места по обе стороны от прохода. В ряду напротив нас сидят еще несколько членов команды со стажем.

Вытащив телефон, я перечитываю сообщения от девушек из Денвера, размышляя о том, как я хочу, чтобы прошла моя ночь.

— Что бы ты выбрал — отличный секс, умопомрачительный минет или рискнул бы с кем-то новым?

Мэддисон полностью игнорирует меня.

— Все три? — отвечаю я за него. — Возможно, я смогу это провернуть.

Приходит еще одно сообщение. На этот раз это групповое сообщение от нашего агента, Рича.

Рич: Интервью для «Чикаго Трибьюн» перед завтрашней игрой. Разыграйте это. Заработайте нам деньги.

— Рич прислал сообщение, — говорю я своему капитану. — Интервью завтра перед игрой. Хочет, чтобы мы разыграли наш маленький спектакль.

— Ничего нового, — вздыхает Мэддисон. — Зи, ты же знаешь, что в этом деле мяч на твоей стороне. Как только будешь готов дать понять людям, что ты не такой придурок, каким они все тебя считают, дай мне знать, и мы прекратим это представление.