Рынок даже для обычных токенов Serum был не слишком велик. Не было никаких шансов, что Дэн Фридберг смог бы продать 102 миллиона токенов Serum по заявленной рыночной цене. Сыворотка, которой вы фактически не будете обладать в течение семи лет, а может быть, и раньше - у кого хватит смелости предположить, сколько она стоит? Может быть, ноль? Именно к такому выводу пришел журнал Forbes, оценив владения Сэма, даже когда цена Serum достигла пика. Они отнеслись к его заблокированным токенам Serum так, словно их не существовало.
И все же теперь, каким-то образом, в книге Джона Рэя, заблокированная сыворотка была хорошим дерьмом. Криптовалюта высшего сорта, которую пили все джентльмены с хорошим вкусом. И кто знает, может, когда-нибудь так и будет. Но если Serum был токеном, который нужно было воспринимать всерьез, то Сэма Бэнкмана-Фрида и созданный им мир нужно было рассматривать в другом свете. При пиковой цене Serum заявленная рыночная стоимость заначки Сэма составляла 67 миллиардов долларов. 7 ноября 2022 года куча Сыворотки Сэма, в основном запертая, все еще "стоила" миллиарды долларов. Если даже запертая сыворотка имела такую стоимость, то FTX была платежеспособна вплоть до момента своего краха. И у Джона Рэя не было бы оснований взыскивать деньги со многих счастливчиков, которых Сэм Бэнкман-Фрид осыпал деньгами.
Спустя шесть месяцев охоты за пасхальными яйцами можно было с уверенностью утверждать, что FTX была платежеспособна вплоть до момента своего краха, даже если сыворотка Сэма ничего не стоила. Охота прошла лучше, чем мог ожидать человек, не обладающий глубокими знаниями о мотивах и методах Сэма. В конце июня 2023 года Джон Рэй подал отчет о своих различных коллекциях. "На сегодняшний день должники вернули около 7 миллиардов долларов в ликвидных активах, - писал он, - и они ожидают дополнительных взысканий". Семь целых три миллиарда, если быть точным. В эту сумму не входят ни сыворотка, ни крупные возвраты, ни деньги, украденные парнем с Маврикия, ни доля в Anthropic, ни большинство других частных инвестиций. Инвестор, который надеялся выставить на торги оставшийся портфель, сказал мне, что при разумной продаже он должен стоить не менее 2 миллиардов долларов. Это увеличило бы собранную сумму до 9,3 миллиарда долларов - даже до того, как кто-то потребует от CZ 2,275 миллиарда долларов, которые он вывел из FTX. Рэй приближался к ответу на вопрос, который я задавал с самого дня краха: Куда делись все эти деньги? Ответ был таков: никуда. Они все еще были там.
Кэролайн первой признала себя виновной и согласилась на любую сделку, которую негласно предложили обвинители. Вскоре за ней последовали Гэри и Нишад. Самые разные люди, которые понятия не имели, что именно произошло в "Мире Сэма", теперь считали, что знают все, что им нужно знать. Удивительно, но многие из них считали, что преступление должно было быть очевидным с самого начала. Но это было не так. Управляющие хедж-фондами, которые держали короткие позиции в акциях американских банков, хранящих криптовалюты, регулярно распространяли неприятные слухи о криптовалютных клиентах этих банков, таких как FTX, пытаясь навредить им. Если бы кто-то из этих людей знал правду о FTX, они бы наверняка ее сказали. Но они этого не сделали. Даже те, кто выражал подозрения в отношении Сэма или FTX, не сказали одну простую вещь, которую вы бы сказали, если бы знали секрет, который они скрывают: депозиты клиентов, которые должны быть в FTX, на самом деле находятся в Alameda Research.
Власти Багамских островов заключили Сэма в тюрьму и после множества обычных для Сэма осложнений экстрадировали его в Соединенные Штаты. В обвинительном заключении, представленном прокуратурой США по Южному округу Нью-Йорка, Министерство юстиции США предъявило Сэму обвинения в различных преступлениях, а затем разрешило ему внести залог в 250 миллионов долларов в качестве залога. Сэм не внес 250 миллионов долларов. Родители Сэма заложили свой дом и взяли на себя риск того, что он выйдет под залог - в этом случае они теоретически будут должны 250 миллионов долларов правительству США. У них не было 250 миллионов долларов. Прокуроры не возражали; казалось, их заботило главным образом то, чтобы пресса сообщила, что Сэм Бэнкман-Фрид все еще владеет по крайней мере 250 миллионами долларов. Как только это произошло, многие люди, которым следовало бы знать лучше, но у которых вошло в привычку говорить, не думая, обратились в Twitter, чтобы сказать, что способность Сэма отдать 250 миллионов долларов окончательно убедила их в его виновности. Но большинство людей не дождались даже этого. "Ваш сын - грязный, мерзкий гнилой типичный преступник, крючконосый эгоистичный жадный еврей", - написал Джо Банкману некто, назвавшийся Дж. Ревиком, в тот день, когда FTX подала заявление о банкротстве. Все Бэнкмэны-Фрайды получили множество подобных сообщений. Джо написал в ответ: "Разве Ревик - это не еврейское имя?".
Теперь собирались толпы, а настроения ожесточались быстрее, чем когда-либо. На расстоянии вскоре стало легко составить мнение о том, что произошло в Мире Сэма, еще до того, как Сэм предстал перед судом. На расстоянии стало почти запретным высказывать какие-либо сомнения относительно природы преступления Сэма. Вблизи же трудно было не испытывать таких сомнений. Чем ближе человек был к нему и к бизнесу, тем больше вопросов у него возникало. Зейн Тэкетт, например, не мог понять, почему в конце 2021 года Сэм просто не заменил вклады клиентов в Alameda Research на кредиты в криптобанках. Тогда Alameda могла без особых проблем занять 25-30 миллиардов долларов. Почему бы не взять эти деньги и не перевести 8,8 миллиарда долларов клиентских денег обратно в FTX, чтобы в случае взрыва Alameda унесла с собой криптобанки, а не FTX? У Рамника был другой вопрос. Они с Сэмом инвестировали миллиарды долларов из денег Alameda - и все же он никогда не видел, чтобы Сэм обращал внимание на риски, которым подвергалась Alameda. Казалось, внимание Сэма всегда было занято чем-то другим. Рамник хотел задать Сэму вопрос: "Какого хрена ты провел последний год, играя в Storybook Brawl?"
У меня, конечно, были свои вопросы. Первый из них касался финансовых стимулов. Ни один из героев этой финансовой драмы не вел себя так, как должны вести себя финансовые персонажи. Гэри владел частью Alameda Research, но его доля в FTX была гораздо ценнее. Нишад владел большим куском акций FTX и ничем - Alameda Research. Так же поступила и Кэролайн, которая руководила Alameda Research, но владела только акциями FTX. Никто из этих людей не был заинтересован в том, чтобы перевести деньги из FTX в Alameda Research таким образом, чтобы поставить FTX под угрозу. Как раз наоборот: с таким же успехом можно было перевести их деньги. И все же, по крайней мере, до конца весны 2022 года, когда цены на криптовалюты начали падать, а возможно, и гораздо позже, никто из них не выражал неодобрения по поводу риска, которому подвергались их состояния. Почему?
И, конечно же, был вопрос, который встанет в центре судебного процесса над Сэмом, если, конечно, он состоится. Девяносто процентов тех, кого правительство США обвинило в преступлениях в 2022 году, пошли на сделку и признали себя виновными. Менее половины одного процента были оправданы. Идти в суд против правительства было сродни игре на выезде против соперника, имеющего огромные материальные и психологические преимущества. Сэм чертовски хотел дойти до суда - он настаивал на своей невиновности в мошеннических намерениях. Однако, чтобы убедить других в своей невиновности, ему нужно было объяснить, почему трое его ближайших коллег теперь готовы признать себя виновными. Зачем кому-то говорить, что они совершили преступление, если они его не совершали? Почему они сами считали, что совершили преступление?
Теперь у Сэма было много времени на размышления, и большую его часть он провел, размышляя об этом. Человеческая природа всегда была для него чем-то вроде загадки, но загадки можно было решить. Он сел писать записку, очень похожую на те, что он писал в ответ на записку Кэролайн. Он был в нескольких днях от того, чтобы судья, председательствующий по его делу, Льюис А. Каплан, наложил на него судебный запрет в ответ на просьбу федеральных прокуроров. Но на данный момент ему все же разрешили поделиться своими мыслями. "Людям, похоже, нелегко даются мысли, которые выходят за пределы общества, - писал он, - даже если им никогда не приходится ничего о них говорить". Он продолжил эту любопытную мысль в обычной деловой манере:
Критиковать почти всегда легко, даже если речь идет о чем-то популярном; ничто не идеально, и вас никогда не накажут за то, что вы указываете на плохие стороны хороших вещей.
И легко хвалить то, что хвалит общество.
Но, похоже, то, что действительно пугает людей - даже больше, чем угроза тюремного заключения, - это признание внутри, перед самим собой, что они являются примером человека, которого общество презирает.
К этому он добавил: "Иногда людям легче публично быть злодеем, чем втайне иметь мысли, которые другие осудили бы жестоко, если бы они стали достоянием гласности... Другими словами: иногда смелость мысли еще труднее, чем смелость действия". Когда социальное давление достигало определенной точки, людям было проще поддаться ему, чем сохранить свою истинную сущность.
Когда он писал эти слова, он сидел один в комнате в доме своего детства. Он прошел полный круг. Он вернулся к тому, с чего начинал, только теперь на его ноге висел монитор, а охраняла его немецкая овчарка. Не имея средств на охрану, родители купили огромную собаку по кличке Сандор. Сандора привезли из Германии, где его обучили убивать по команде. Однако команды были на немецком языке, и родители Сэма их выучили, а Сэм - нет.