День второй

Шай вдавила ноготь в один из каменных блоков темницы. Камень слегка поддался. Она растерла пыль меж пальцев. Известняк. Необычный материал для темницы, но стена не сложена из него целиком, через блок тянется лишь эта жилка.

Шай улыбнулась. Известняк. Эту маленькую жилку легко не заметить, но, если она права, ей наконец удалось определить все сорок четыре разновидности камня в стене круглой ямы-темницы. Шай опустилась на колени у койки и вилкой, на которой отогнула все зубцы, кроме одного, принялась царапать заметки на деревянной ножке. Без очков приходилось щуриться.

Чтобы подделать предмет, нужно узнать его прошлое, его природу. Шай была почти готова. Впрочем, ее настроение мгновенно испортилось, когда дрожащее пламя свечи выхватило из мрака другие царапины. Эти отмечали дни в заключении.

«Время поджимает», — подумала она.

Если ее подсчеты верны, до публичной казни оставался всего один день.

Ее нервы были натянуты как струны. Один день. Оставался один день, чтобы создать духопечать и сбежать. Но у нее нет духокамня, только деревяшка, а единственный инструмент для резьбы — вилка.

Невероятно сложная задача. Но на то и расчет. Эта темница предназначалась для таких, как она: стены сложены из камней с множеством разнообразных прожилок, чтобы затруднить их подделку. Каменные блоки доставили из разных карьеров, и у каждого своя уникальная история. Шай почти ничего о них не знала, поэтому подделать их едва ли возможно. И даже если получится преобразовать камень, дальше, скорее всего, поджидают другие препятствия.

«Ночи!» Ну она и вляпалась.

Покончив с заметками, Шай поймала себя на том, что смотрит на гнутую вилку. Она отломала металлическую часть и принялась за резьбу на деревянной ручке, словно это была заготовка для духопечати.

«Шай, так не выбраться, — сказала она себе. — Нужно придумать что-то еще».

Шесть дней она искала выход: пыталась переманить на свою сторону стражников, кого-нибудь подкупить, что-нибудь разузнать о природе темницы. Пока ничего не…

Наверху открылась дверь в подземелье.

Шай вскочила на ноги, сунув ручку от вилки за пояс на спине. Неужели казнь перенесли?

По ступеням подземелья загрохотали сапоги. Шай прищурилась, разглядывая появившихся над ямой людей. Мужчина с вытянутыми чертами лица и длинными пальцами в сопровождении четверых стражников. Великий, представитель правящей в империи расы. Его сине-зеленое одеяние выдавало чиновника невысокого ранга, который выдержал экзамены на государственную службу, но не слишком высоко поднялся по карьерной лестнице.

Шай напряженно ждала.

Великий наклонился взглянуть на нее через решетку. Немного помедлив, жестом велел стражникам отпереть.

— Арбитры желают допросить тебя, поддельщица.

Шай отступила, пока они открывали потолок темницы и спускали лестницу. Потом настороженно взобралась к выходу. Приди ей в голову мысль казнить пленника пораньше, она бы заставила его думать, будто происходит нечто другое, чтобы тот не сопротивлялся. Однако, выведя из подземелья, в цепи ее не заковали.

Судя по всему, ее и правда вели в кабинет арбитров. Шай постаралась взять себя в руки. Стало быть, новый вызов. Смела ли она надеяться на благоприятную возможность? Ее не должны были поймать, но теперь уж ничего не поделаешь. Шут императора обвел ее вокруг пальца и предал, как раз когда она решила, что ему можно доверять. Он забрал поддельный Лунный скипетр, подменил им настоящий и был таков.

Дядюшка Вон учил, что всегда найдется тот, кто обведет тебя вокруг пальца. Неважно, насколько ты хорош, найдется кто-нибудь лучше. Пока помнишь об этом, уверенность никогда не перерастет в небрежность.

В прошлый раз она проиграла. А на этот раз одержит верх. Шай подавила досаду из-за того, что попалась, и настроилась воспользоваться новым шансом, в чем бы тот ни заключался. Она ухватится за него и добьется своего.

На этот раз на кону не сокровища, а ее собственная жизнь.

Стражники оказались из числа бойцов — так их нарекли великие. Раньше они называли себя мулла'дил, но их народ так давно влился в империю, что прежнее название почти забылось. Бойцы были высокими, сухопарыми, с бледной кожей и почти такими же темными волосами, как у Шай, но не прямыми и длинными, а курчавыми. Она старалась, и довольно успешно, не чувствовать себя коротышкой рядом с ними. Ее народ, май-пон, ростом никогда не отличался.

— Ты, — повернулась она к старшему бойцу, — я тебя помню.

Судя по прическе, молодой капитан нечасто надевал шлем. Великие ценили бойцов, и в их возвышении не было ничего удивительного. Этот всем своим видом выражал рвение: начищенная броня, бодрость в каждом движении. Он явно воображал себе самое блестящее будущее.

— И коня, — продолжила Шай. — Ты перекинул меня через спину своего коня, когда меня поймали. Статный белоснежный жеребец гурской породы. Красавец. Ты разбираешься в лошадях.

Продолжая смотреть прямо вперед, боец пробормотал себе под нос:

— С каким же удовольствием я прикончу тебя, девка.

«Мило», — подумала Шай.

Они добрались до императорского крыла. Каменная кладка здесь была изумительной, в античном ламиосском стиле. Высокие мраморные колонны украшали барельефы. Огромные вазы между колоннами подражали древней ламиосской керамике.

«В принципе, — напомнила себе Шай, — у власти по-прежнему фракция „Наследие“, так что…»

К этой фракции принадлежал император, а также совет из пяти арбитров, который во многом и управлял империей. Фракция превозносила величие и изучение культур прошлого до такой степени, что даже переделала свое крыло дворца на манер античных строений. Шай полагала, что на донышках этих «античных» ваз найдутся духопечати, с помощью которых они и превратились в точные копии прославленных произведений искусства.

Да, великие называли таланты Шай кощунством, но с формальной точки зрения незаконным считалось лишь подделывание личности. Втихомолку подделывать предметы дозволялось и даже приветствовалось, покуда мастер находился под строгим контролем. Если перевернуть любую из этих ваз и избавиться от печати на донышке, она превратится в обычный горшок без орнамента.

Бойцы сопроводили Шай до инкрустированной золотом двери. Пока дверь открывалась, на нижней внутренней кромке Шай заметила красную духопечать, превратившую дверь в имитацию под старину. Стражники провели Шай в уютную комнату с потрескивающим камином, пушистыми коврами и мебелью из мореной древесины. «Охотничий домик пятого века», — предположила она.

Внутри ожидали все пятеро арбитров фракции «Наследие». Трое — мужчина и две женщины — сидели у камина в креслах с высокими спинками. Еще одна женщина занимала стол прямо возле двери — Фрава, старший арбитр фракции «Наследие», возможно, самая влиятельная фигура в империи после императора Ашравана. Ее седеющие волосы были заплетены в длинную косу с ало-золотыми лентами, одежда тоже сверкала золотом. Шай давно помышляла обворовать эту женщину, поскольку, помимо прочих обязанностей, Фрава заведовала императорской галереей и занимала смежные с ней кабинеты.

Фрава явно спорила с Гаотоной. Пожилой великий стоял рядом со столом, приосанившись и задумчиво сцепив руки за спиной. Гаотона был самым старым из правящих арбитров. Считалось, что он наименее влиятельный и пребывает в немилости у императора.

С появлением Шай оба замолчали и уставились на нее, как на кошку, только что опрокинувшую дорогую вазу. Шай была без очков, но заставила себя не щуриться. Перед этими людьми нужно казаться сильной, насколько это возможно.

— Ван Шай-Лу. — Фрава взяла со стола листок бумаги. — Тебе приписывают довольно внушительный список преступлений.

«Ты так это говоришь, будто… Какую игру ты затеяла? Ты что-то от меня хочешь, — решила Шай. — Меня могли привести сюда только по этой причине».

Впереди замаячила возможность.

— Ты выдавала себя за женщину благородного происхождения, — продолжила Фрава, — проникла в императорскую галерею, подделала свою душу и, конечно, пыталась похитить Лунный скипетр. Неужели ты думала, что мы не распознаем простенькую подделку, когда дело касается столь важного достояния императора?

«Однако именно так и случилось, — подумала Шай, — если, конечно, шут сбежал с настоящим скипетром».

Мысль о том, что почетное место Лунного скипетра в императорской галерее занимает ее подделка, немного согрела душу.

— А что насчет этого?

Фрава шевельнула длинными пальцами, и один из бойцов принес что-то с другого конца комнаты. На стол легла картина. Шедевр Хань Шу-Ксена «Лилия в весеннем пруду».

— Мы нашли ее в твоей комнате на постоялом дворе. — Фрава побарабанила пальцами по полотну. — Это копия картины из моего собрания, одной из самых известных в империи. Наши эксперты заключили, что твою подделку можно назвать в лучшем случае любительской.

Шай встретилась с Фравой взглядом.

— Расскажи, зачем ты ее сотворила? — Фрава подалась вперед. — Ты явно собиралась подменить оригинал в моем кабинете рядом с императорской галереей. Но нацеливалась на сам Лунный скипетр. Зачем же красть еще и картину? Из жадности?

— Дядюшка Вон всегда учил, что нужно иметь запасной план, — ответила Шай. — Я не знала точно, будет ли выставлен скипетр.

— Вот оно что… — Фрава изобразила чуть ли не материнскую заботу, но в глазах читались плохо скрываемые брезгливость и снисходительность. — Как и большинство заключенных, ты подала прошение, чтобы твоим делом занимался арбитр. Из прихоти я решила откликнуться на твою просьбу. Мне было любопытно, зачем ты подделала эту картину. — Она покачала головой. — Но, дитя, ты же не думаешь, что мы и впрямь тебя отпустим? С такими-то прегрешениями? Положение у тебя весьма скверное, и наше милосердие не может простираться настолько…