Часть 4. Путешествие

Кельсер бежал. Его гнала вперед потребность спешить, расходовать силу, двигаться. У бегущего человека всегда есть цель.

Он покинул окрестности Лютадели, двигаясь вдоль канала, чтобы придерживаться нужного направления. Как и озеро, канал на этой стороне оказался вывернут наизнанку и представлял собой длинную узкую насыпь, а не углубление в земле.

На ходу Кельсер попытался еще раз разобраться в противоречивых образах, впечатлениях и идеях, которые нахлынули на него в том месте, где он воспринимал все сразу. Вин может победить Разрушителя. В этом Кельсер был уверен так же точно, как и в том, что у него самого ничего не выйдет.

Однако дальше ясности в мыслях не было. Эти люди, Айри, работают над чем-то опасным. Это можно использовать против Разрушителя… скорее всего.

На этом все. Охранитель оказался прав: потоки в том месте вне времени и пространства были слишком запутанными, слишком эфемерными, от них оставалось лишь смутное впечатление. Но кое-что Кельсер сделать мог.

Поэтому он бежал. Пешком слишком долго, нет времени. Как жаль, что алломантия не действует: не помешала бы мощь и выносливость, которую даровал пьютер. Он владел этой силой лишь короткое время по сравнению со всей остальной жизнью, но она очень быстро стала его второй натурой.

На эти умения больше полагаться нельзя. К счастью, за неимением тела Кельсер, похоже, не уставал, пока не начинал думать, что пора устать. Эта проблема решилась быстро: если ему что и удавалось в совершенстве, так это лгать самому себе.

Оставалось надеяться, что Вин продержится достаточно долго, чтобы их всех спасти. Ужасно тяжелый груз для ее хрупких плеч, но он возьмет на себя сколько сможет.

«Я знаю это место», — подумал Кельсер, замедляя бег. Это был небольшой городок на берегу канала, где останавливались канальщики, чтобы пропустить стаканчик, помыться в горячей воде, переночевать и дать отдых скаа. Такие практически одинаковые городки были разбросаны по всем доминионам. Этот отличался от остальных двумя полуразрушенными башнями по другую сторону канала.

«Точно».

Кельсер остановился посреди улицы. Эти башни было легко узнать даже в смутном, туманном пейзаже этой реальности. Лонгсфоллоу. Так вот куда он уже добрался? Так далеко от Центрального доминиона. Сколько же он бежал?

После смерти время текло странно. Кельсер больше не нуждался в пище и не чувствовал усталости, если только ее не порождал разум. Разрушитель заслонил солнце, свет исходил лишь от туманной земли, и было очень трудно судить о том, сколько прошло дней.

Кельсер бежал… сколько-то. Долго ли?

Вдруг накатила усталость, разум оцепенел, как после затяжки пьютером. Со стоном он уселся прямо на насыпь канала, покрытую крохотными растениями. Похоже, они растут везде, где в реальном мире есть вода. Кельсер обнаружил, что они пробиваются из туманных лунок.

Между городами, где пружинистая земля была тверже, время от времени встречались другие, более необычные растения. Это были места без людей — обширные пепловые пустоши между островками цивилизации.

Стряхнув усталость, Кельсер с трудом поднялся на ноги. Все эти ощущения лишь в его голове, причем буквально. Бежать больше не хотелось, и он прошелся по Лонгсфоллоу. Городок или, скорее, поселок вырос вокруг пристани на канале. Аристократы, владеющие плантациями в стороне от канала, приезжали сюда торговать и отправлять товары кораблями в Лютадель. Поселок превратился в шумный центр торговли и общественной жизни.

Кельсер убил здесь семь человек.

Или восемь? Он принялся считать на ходу: лорд, оба сына, жена… еще двое охранников и кузен. Да, семеро. Все правильно. Он пощадил жену кузена, которая ждала ребенка.

Они с Мэйр снимали здесь комнату над хозяйственной лавкой, притворяясь торговцами из мелкой усадьбы. Кельсер поднялся по ступеням и остановился у двери. Коснулся пальцами, ощутил ее в физической реальности, знакомую даже спустя столько времени.

«У нас был план! — сказала Мэйр, когда они в спешке собирали вещи. — Как ты мог так поступить?»

— Они убили ребенка, Мэйр, — прошептал Кельсер. — Утопили ее в канале, привязав камни к ногам. За то, что она разлила чай. За то, что она разлила проклятый чай.

«О, Кел, — отозвалась Мэйр. — Они убивают каждый день. Это ужасно, но такова жизнь. Ты собираешься воздавать по заслугам каждому аристократу?»

— Да. — Кельсер ударил кулаком в дверь. — Я это сделал. Я заставил заплатить самого Вседержителя, Мэйр.

И эта бурлящая масса извивающихся змей в небе… вот чем все закончилось. В тот миг вне времени с Охранителем он узрел истину. Вседержитель смог бы отсрочить конец света еще на тысячу лет.

Убить одного человека. Свершить возмездие, но стать причиной множества смертей? Они с Мэйр сбежали из поселка. Позже он узнал, что сюда приходили инквизиторы, пытали их знакомых и многих убили в поисках ответов.

Убей — и они убьют в ответ. Сверши возмездие — и они воздадут десятикратно.

«Ты мой, Выживший».

Кельсер стиснул дверную ручку, но лишь уловил ее реальный образ. Ее не сдвинуть. К счастью, сквозь дверь можно просто пройти. Продравшись вперед, Кельсер пораженно замер: комната оказалась занята. Единственная сияющая душа — человек в реальном мире — лежала на койке в углу.

Они с Мэйр покидали это место в спешке, и им пришлось оставить кое-какие пожитки, спрятав их в нише за камнем в очаге. Теперь их там нет: Кельсер стащил их после смерти Мэйр, когда сбежал из Ям и начал учиться у странного старика-алломанта по имени Джеммел.

Держась подальше от человека, Кельсер подошел к маленькому очагу. Когда он вернулся за спрятанными монетами, его путь лежал в Лютадель, а мысли переполняли грандиозные планы и рискованные идеи. Он отыскал не только монеты, но и нечто большее. Рядом с мешочком монет ждал дневник Мэйр.

— Если бы я умер, — громко сказал Кельсер, — и дал утащить себя в это другое место… Я был бы сейчас с Мэйр?

Нет ответа.

— Охранитель! — крикнул Кельсер. — Ты знаешь, где она? Ты видел, как она ушла во мрак, о котором ты говорил, в то место, куда люди попадают после этого? Если бы я умер, я был бы сейчас с ней?

Охранитель снова не ответил. Его разум явно не присутствовал во всех местах сразу, даже если сущность находилась повсюду. Учитывая его эксцентричное поведение в последнее время, возможно, его разум не мог сосредоточиться даже в одном месте. Вздохнув, Кельсер огляделся.

И шагнул назад, обнаружив, что человек встал с койки и озирается.

— Чего тебе? — рявкнул Кельсер.

Человек подскочил. Услышал?

Кельсер подошел к нему и дотронулся, сняв образ старого нищего с всклокоченной бородой и диким взглядом. Старик бормотал себе под нос, и Кельсер, пока прикасался к нему, смог кое-что разобрать.

— В моей башке, — бормотал нищий. — Вали из моей башки.

— Ты слышишь меня, — сказал Кельсер.

Старик снова подскочил.

— Проклятый шепот. Вали из моей башки!

Кельсер опустил руку. Он видел это в волнах пульсации. Иногда безумцы шептали то, что слышали от Разрушителя. Похоже, они слышали и Кельсера.

Можно ли использовать этого человека? Похолодев, Кельсер вспомнил, что временами Джеммел бормотал точно так же. «Я всегда считал его сумасшедшим».

Кельсер снова попробовал поговорить с нищим, но ничего не вышло. Тот все так же подскакивал и бормотал, но ничего не отвечал.

В конце концов Кельсер вышел из комнаты. Хорошо, что безумец отвлек его от воспоминаний. Он полез в карман, но вспомнил, что у него больше нет рисунка с цветком, который дала ему Мэйр. Он оставил его Вин.

Кельсер знал ответ на вопрос, который только что задал Охранителю. Отказавшись принять смерть, он потерял возможность воссоединиться с Мэйр. Разве что за гранью вообще ничего нет. Разве что та смерть настоящая и окончательная.

Разумеется, Мэйр не ждет, что он просто сдастся, позволит надвигающемуся мраку поглотить его? «Все, кого я видел, ушли по доброй воле, — подумал Кельсер. — Даже Вседержитель. Почему я настоял на том, чтобы остаться?»

Глупые вопросы. Бесполезные. Он не мог уйти, когда над миром нависла такая угроза. И он не позволит себе умереть даже ради того, чтобы быть с Мэйр.

Оставив поселок за спиной, Кельсер снова повернул на запад и перешел на бег.

Кельсер опустился на колени возле старого погасшего очага, который в этой реальности выглядел кучкой призрачных холодных поленьев. Как выяснилось, нужно останавливаться каждые пару недель, чтобы дать себе передышку. Бежал он уже… очень долго.

Сегодня он собирался наконец разгадать головоломку. Кельсер поднял туманные остатки костра и тут же уловил его образ в реальном мире, но, проникнув глубже, ощутил кое-что еще.

Не просто изображение, но ощущения. Почти эмоции. Холодное дерево неким образом помнило тепло. В реальном мире этот огонь был мертв, но желал снова разгореться.

Странное ощущение — понимать, что у поленьев есть желания. Очаг горел долгие годы и кормил семьи многих скаа. Бесчисленные поколения сидели перед ямой в полу и практически постоянно поддерживали огонь. Они смеялись, наслаждаясь короткими моментами счастья.

Огонь даровал им эти мгновения и жаждал делать это и дальше. К сожалению, люди ушли. Кельсер все чаще обнаруживал покинутые деревни. Пеплопады продолжались дольше обычного, и временами Кельсер ощущал, как даже в этой реальности дрожит земля. Землетрясения.

Он мог кое-что дать этому огню. «Гори снова, — сказал он. — Снова дари тепло».

В физической реальности это невозможно, но все предметы оттуда могли проявиться здесь. Огонь на самом деле не был живым, но люди, обитавшие здесь раньше, воспринимали его почти как живого — знакомого, теплого друга.

«Гори…»

Из пальцев Кельсера вырвался свет, в ладони вспыхнуло пламя. Он поспешно выронил его и, ухмыльнувшись, отступил. Потрескивающий огонь очень походил на тот, которым пользовались Наж и Крисс. Поленья с танцующими язычками пламени появились на этой стороне.