Глава 25. А-Цяо, он оскорбляет тебя.

— Туцзюэ? — с любопытством спросил кто-то. — Зачем императору Чжоу начинать войну с тюрками? Зачем сражаться за их глухие земли, где даже птицы не гадят, когда есть прекрасные реки и горы Центральных равнин?

— Пока Центральные равнины продолжают бесконечные военные походы, тюрки расширяют свою территорию на севере, — ответил мужчина. — Они даже сокрушили могущественную Персидскую империю. Поднебесная располагает огромным количеством природных ресурсов, прекрасными пейзажами и талантливыми местными жителями. Народ Туцзюэ крайне амбициозен, разве могут они упустить столь благоприятную возможность? Сейчас, при правлении Татпар хана, тюрки достигли небывалого могущества. Учитывая их заносчивость и своеволие, это преимущество в силе непременно приведёт к притязаниям на другие земли. Если они вторгнутся на территорию Центральных равнин, то первой на себя удар примет Ци, а второй — Чжоу.

— Мощь царства Ци слабеет с каждым днём, соответственно для Северной Чжоу это легкая мишень. Тюрки же в свою очередь — как внутренняя язва [1]. Если император Чжоу мудр, то не упустит две прекрасные возможности. Династию Чэнь же следует отложить на какое-то время. Более того, Великая Чэнь — не та страна, которой легко манипулировать. Даже если Юйвэнь Юн захочет пойти войной на Чэнь, к этому нельзя подготовиться парой слов. Вы слишком беспокоитесь.

[1] 心腹大患 (xīnfùdàhuàn) — смертельная (скрытая) опасность; беда, грозящая изнутри.

— Слова этого господина имеют смысл, — послышались перешептывания множества людей.

— Господин, раз вы сказали «Великая Чэнь», то, должно быть, вы подданный династии Чэнь? — спросил вдруг кто-то.

— Верно, — прямо ответил мужчина.

— На мой взгляд, поведение и прекрасные манеры господина больше напоминают учёного человека, чем торговца, — снова сказал кто-то. — В этом месте в основном собираются торговцы, боюсь, пребывание здесь опорочит ваше имя.

— Я не учёный и не торговец. Я пришёл, только чтобы присоединиться к веселью, — кашлянув, объяснил мужчина.

Этот человек говорил уверенно и спокойно, всё ещё сидя с прямой спиной. Здесь собрались торговцы, исходившие весь мир, разве могли они не заметить в нём манеры знатного рода? Однако, поскольку мужчина не хотел раскрывать свою личность, они не стали расспрашивать, и тогда тема разговора вернулась к обычаям династии Чжоу.

Шэнь Цяо, тронутый его словами, погрузился в размышления. Опомнившись, он обнаружил, что незаметно для самого себя открыл рот, а Янь Уши положил туда кусочек тушёного гуся.

— А-Цяо, вкусно? — ласково спросил он.

Шэнь Цяо: «…»

Выплёвывать пищу изо рта было неприлично, потому он с трудом сглотнул. Даже выражение его лица слегка изменилось.

Если бы Шэнь Цяо не знал Янь Уши, то решил бы, что тот намеренно обращается с ним, как с любимым наложником. Однако на самом деле Янь Уши сделал это, потому что ему в голову ударило желание увидеть сердитого Шэнь Цяо. Для него это было таким же развлечением, как и его спасение под Полушаговым пиком.

Янь Уши и «хороший человек» — это две большие разницы. Он никогда не спасал людей, исходя из добрых побуждений. Будь это другой человек, возможно, тот воспринял бы всё как должное и не остался в долгу перед Янь Уши. Но Шэнь Цяо был честным и благородным мужчиной с ласковым нравом и изящными манерами. К тому же он считал, что Янь Уши оказал ему услугу. Какими бы ни были его изначальные намерения, Шэнь Цяо в конце концов воспользовался его милостью. Пока Янь Уши не нарушит законы неба, он не встанет у него на пути.

Однако именно из-за этой черты Янь Уши постоянно испытывал желание подразнить Шэнь Цяо и разузнать границы дозволенного. Видя, как Шэнь Цяо меняется в лице, Янь Уши приходил в восторг.

Пав жертвой шутки однажды, Шэнь Цяо наотрез отказался открывать рот, когда Янь Уши поднёс другую ложку горячего супа.

Окружающие не понимали происходящего между ними. Они лишь видели, как один человек пытался покормить другого, а второй неохотно отказывался. Подозрения о характере их отношений только укрепились. Со времён династий Вэй и Цзинь обрезанные рукава встречались сплошь и рядом. Торговцы обладали широкими познаниями. В глубине души они потеряли дар речи от того, насколько бесстыдно вели себя эти двое на публике, но поднимать шум по пустякам не стали.

Шэнь Цяо очень похудел из-за болезни. Большая часть его величия как главы ордена также пропала. Когда он не злился и не сохранял серьёзность, то выглядел как очень нежный и совершенно безобидный красавец. Янь Уши казался человеком, с которым лучше не связываться, но к Шэнь Цяо относился довольно небрежно, с полным безразличием подшучивая над ним. Было не похоже, чтобы он не мог оторвать глаз от Шэнь Цяо, потому кое-кто другой не вытерпел, подошёл к ним и попытался завязать разговор:

— Добрый вечер, господин. Могу я узнать ваше имя? Меня зовут Чжоу Фан из Лунси, моя семья поколениями занималась торговлей. Можем ли мы узнать друг друга получше?

Янь Уши даже не встал.

— В чём дело? — лениво спросил он, оставшись на месте.

Чжоу Фан считался богачом в Лунси. Когда Янь Уши не представился в ответ и не удостоил его даже крупицей внимания, в сердце его поднялось недовольство.

— Это ваш наложник? Возможно, господин уступит мне его за двадцать золотых?

Янь Уши рассмеялся, повернулся к Шэнь Цяо и сказал:

— А-Цяо, посмотри. Если ты не останешься в мире боевых искусств, то вполне сможешь разбогатеть с помощью одного лишь своего лица. Сначала я продам тебя ему, а потом найду возможность вернуть и продать другому. Не пройдет и месяца, как мы сможем позволить себе большое поместье с прекрасными служанками в Чанъане!

Шэнь Цяо уже привык к подобной чепухе. Не обратив внимания на эти слова, он ответил Чжоу Фану:

— Господин Чжоу заблуждается на мой счёт. Я вовсе не наложник.

Стоило ему открыть рот, как спокойные, словно ветерок, проносящийся сквозь деревья в лесу, манеры дали о себе знать. Услышав этот тон, Чжоу Фан тотчас понял, что сам проявил легкомысленность. Такой человек никогда не будет чьим-либо наложником.

— Я поступил бесцеремонно, прошу, не принимайте близко к сердцу, — несколько смутился Чжоу Фан. — Господин, осмелюсь спросить ваше имя? Возможно, мне посчастливится познакомиться с вами?

— Шэнь Цяо.

— «Цяо» как в «высокое дерево на юге»?

— «Цяо» как в «добрым отношением привлекать на свою сторону всех богов и духов, что обитают в реках и высоких горах».

Чжоу Фан вздохнул и неловко улыбнулся:

— Довольно редкое значение. Что ж, это недоразумение привело к тому, что мы познакомились. Поэтому, господин, простите мне мою грубость. Однажды я обязательно приду к вам и принесу извинения.

— Господин Чжоу слишком вежлив, — улыбнулся Шэнь Цяо. — В этом нет никакой необходимости. У меня больные глаза, боюсь, мне будет тяжело принимать гостей. Если мы когда-нибудь встретимся в будущем, я обязательно угощу господина Чжоу вином.

Чжоу Фан не мог больше настаивать. Он сложил руки, сказал несколько вежливых слов и откланялся.

Янь Уши весело наблюдал за происходящим, не вмешиваясь в их разговор, и рассмеялся, лишь когда Чжоу Фан ушёл:

— А-Цяо, ты совсем не милый. Мы могли получить эти двадцать золотых, но теперь их нет.

Подобные разговоры случались по несколько раз на дню. Шэнь Цяо уже давно к ним привык и сделал вид, что ничего не слышал.

Он хотел вернуться в свою комнату, но Янь Уши остановил его:

— Ранней весной на окраинах города распускаются цветы. Давай посмотрим на них, а затем вернёмся.

Обычно Янь Уши, открывая рот, не спрашивал его мнения, а излагал своё решение.

Сейчас боевые искусства Шэнь Цяо уступали Янь Уши, но это не означало, что он не имел права принимать решения, когда они были вместе. Услышав предложение Янь Уши, он покачал головой:

— Нет, спасибо. Глава ордена Янь может идти, куда ему угодно. Я хочу вернуться к себе.

Однако Янь Уши крепко схватил его запястье, не позволив уйти:

— Ты целыми днями сидишь в своей комнате и ничего не делаешь. Этот почтенный проявил заботу, предложив тебе развеяться.

Шэнь Цяо: «…»

Он действительно постоянно находился в комнате, но не бездельничал, а либо медитировал, либо практиковал «Стратегию Алого Яна». Только благодаря этому его тело выздоравливало с каждым днём, а силы медленно восстанавливались. Сейчас он вернул свои навыки боевых искусств на четыре — пять десятых. Загвоздка в том, что «Стратегия Алого Яна» была поистине глубокой и многогранной книгой. Он до сих пор не осмелился бы сказать, что до конца понял всё, что когда-то передал ему Ци Фэнгэ.

Теперь ко всему прочему у него была ещё и «Книга Свободной Воли». Другие люди считали, что, обладая ей, можно сойти с ума от счастья, поскольку этот том был чем-то непостижимым. Шэнь Цяо круглые сутки размышлял об этом и пришел к выводу, что Тао Хунцзин был невероятно талантлив. Содержание его работ было настолько содержательным и сложным, что понять его за короткое время было невозможно. Из-за проблем с глазами он предпочитал не гулять средь бела дня повсюду, а сидеть в комнате, поглощённый мыслями. Но иногда ему в голову приходили идеи, которые отвлекали его от скучной медитации.

Когда Янь Уши что-то предлагал, другие люди лишались шанса отказать. Шэнь Цяо уступал ему в силе, потому только и мог позволить утащить себя.

Не успели они отойти, как позади раздался голос:

— Глава ордена Янь, прошу, подождите!

Они остановились и повернулись. Шэнь Цяо прищурился, взглянув на подошедших людей. Поскольку он часто получал травмы, состояние его тела и глаз было неустойчивым. Иногда он мог разглядеть силуэты людей, а иногда ничего не видел. В последнее время он чувствовал себя лучше и при солнечном свете смог узнать человека, который недавно вёл беседу за столом.