ГЛАВА 4

БЬЯНКА

Я не собиралась пугаться мрачного величия Лайон-Корта и его хозяина. Итак, в понедельник утром, за несколько часов до того, как впервые отправиться в новую школу, я начала свой день. Уолкотт сообщил мне, что Тирнана нет дома, поэтому я спустилась по лестнице в подвал, посмотреть, не пришел ли Эзра, чтобы дать мне первый урок самозащиты. Однако там оказался Хенрик. От тренировки его лысая голова покрылась капельками пота, а подводка для глаз размазалась от влаги. Мы начали с легкого, сначала он научил меня правильно сжимать кулаки и вращать бедрами, чтобы извлечь максимальную пользу из моего маленького роста и силы.

После я нашла Уолкотта и поговорила с ним о том, как достать для Брэндо лекарства от эпилепсии и кетогенное питание. Оказалось, что в доме работает повар по имени Пэтси, крупная рыжеволосая женщина с пухлым щеками и смехом, как у оперной певицы. Она согласилась на «понедельники без мяса» и экологически рациональное использование продуктов, обрадовавшись такой перспективе. Уолкотт не был в восторге, когда я спросила, можно ли установить на крыше или на южной лужайке особняка солнечные батареи. Когда он все же неохотно согласился подумать над этим вопросом, я засветилась от счастья и, поцеловав его в израненную щеку, сунула ему в руку сложенный список дальнейших экологических рекомендаций.

С чувством выполненного долга я покинула кабинет Уолкотта.

Раз уж мне в обозримом будущем придется жить в этом мавзолее, я сделаю из него дом.

Я прошла через кухню в главный зал, чтобы подняться и разбудить Брэндо, но была поражена представшим передо мной зрелищем.

На кухонном острове, скрестив ноги, сидел Брэндо со своим Железным Человеком и помешивал деревянной ложкой огромную стоящую у него на коленях миску.

— Янка! — воскликнул он, прервав смех. Брэндо взмахнул рукой со все еще зажатой в ней деревянной ложкой, с нее тут же сорвалось что-то вроде жидкого теста и размазалось по шкафчикам. — Мы готовим блинчики.

Я машинально ему улыбнулась, но не могла оторвать взгляд от стоящего у грязной плиты Тирнана. В одной руке он держал лопатку, а в другой кружку с кофе. Было ясно, что он зашел на завтрак по пути на деловую встречу или вернувшись с нее, потому что на нем был один из этих его дорогущих черных костюмов, идеально облегающих каждый дюйм его впечатляющей фигуры. В качестве уступки поставленной задаче он сбросил с себя пиджак и закатал рукава белой рубашки, обнажив мощные предплечья, покрытые черными волосами и еще более черными татуировками.

Мой мозг пытался вписать этого жестокого человека в такую домашнюю обстановку и потерпел неудачу. Он всегда был добр к Брэндо, безусловно, добрее, чем ко мне, но это уже что-то новенькое. В сочетании со вчерашним рассказом Тильды о том, что Тирнана в детстве били, я не могла не признать, что, увидев его таким, почувствовала, что что-то во мне щелкнуло, как ключ в замке. Я слегка вздрогнула от боязни впустить его в свое сердце, но была не в силах побороть растущее желание именно этого.

Очевидно, я мазохистка.

— Он сказал, что сегодня у него День рождения, — признался Тирнан, изобразив на лице что-то похожее на гримасу. — Видимо, это самое меньшее, что я мог для него сделать, потому что не подарил ему подарок.

Я перевела взгляд на Брэндо, распахнувшего глаза, полные напускной невинности. Он ухмыльнулся, продемонстрировав внушительную дыру на месте все еще не выросшего переднего зуба.

— Ну, да, оно же было, — застенчиво признался он. — Четыре месяца назад.

— Брэндо, — сказала я, но взбучка не получила продолжения, потому что меня распирало от смеха из-за шокированного раздражения, проступившего на лице у Тирнана. — Ни в коем случае нельзя так лгать.

— Ну, — произнес Брэндо. — Мне реально хотелось блинов.

Позади меня раздался смех.

Хихикнув, я оглянулась и увидела в дверях с трудом сдерживающих смех Уолкотта и Пэтси.

Тирнан нахмурился, что только усугубило мой смех. Я прижала руку к своему ноющему прессу, пытаясь перевести дыхание.

— Боже мой, это слишком хорошо.

— У меня нет сомнений в том, кто научил его так искусно пользоваться своим обаянием, — прорычал Тирнан, пихнув мне в грудь грязную лопатку для блинов и вынуждая меня ее взять.

По моему новому белому спортивному лифчику размазались растаявшие остатки теста с шоколадной крошкой. Тирнан провел большим пальцем по образовавшейся грязи и, не сводя с меня пристального взгляда, сунул его в рот, а я задохнулась от смеха.

Внезапно я поняла, что не знаю, что именно меня рассмешило.

— Видишь, Тирнан тоже любит блины, — заметил Брэндо.

Тирнан посасывал большой палец своими полными, розовыми губами, и в его хризолитовых глазах мелькнуло темное удовольствие. Я невольно представила, какими бы они были, если бы он посасывал мой сосок. Интересно, он делал бы это грубо, больно покусывая? Оставил бы удовольствие, как рану?

— Я займусь этим, мистер М...

— Да, — прервал он Пэтси. — Пожалуйста.

— Не хочешь приготовить их вместе со мной? — спросил Брэндо, своим сладким, высоким, словно псалом, голосом.

Тирнан на секунду сжал челюсти, а затем покачал головой.

— Нет, Брэндон, мне нужно работать.

Мы тут же увидели, как нижняя губа моего младшего брата задрожала, и он ее прикусил. Затем перевел взгляд на миску с оставшимся тестом и прошептал:

— Хорошо.

У меня разрывалось сердце.

Брэндон потерял мать и отца, и одной меня ему было недостаточно. Он был компанейским, любвеобильным ребенком. Брэндо жаждал общения, особенно после смерти Аиды, когда мы оба чувствовали себя брошенными на произвол судьбы, изолированными из-за того простого факта, что у нас не осталось никого, кто бы нас любил.

— Я могу помочь тебе, Брэнди-Бой, — пообещала ему я, намеренно встав перед Тирнаном. Затем подошла к брату и чмокнула его в нос. — Я даже добавлю в тесто шоколадной крошки.

Брэндо продолжил уныло помешивать тесто и кивнул, от чего его кудряшки упали ему налицо. Единственным свидетельством ухода Тирнана стал раздавшийся у меня за спиной бодрый стук его парадных туфель по сланцевому полу. Я обхватила Брэндо руками, незаметно поглаживая двумя пальцами пульс у него на шее и считая удары. Это помогло рассеять злость на Тирнана за то, что он расстроил маленького ребенка, потому что куда приятнее быть сволочью, чем потратить пятнадцать минут на блинчики.

— Я люблю тебя, — сказала ему в волосы я и поцеловала.

Я осторожно забрала у него миску и повернулась, чтобы приготовить еще блинов. Не говоря ни слова, к нам подошли Уолкотт и Пэтси, чтобы помочь мне и расставить тарелки.

Поэтому никто не смотрел на Брэндо.

— Они неприятно пахнут, — несколько ошеломленно пробормотал он позади меня.

Я была так зла на Тирнана, что не слышала его, проклиная нашего опекуна.

Будь я повнимательней, то поняла бы.

Странный или неприятный запах был одним из предупреждающих симптомов припадков Брэндо.

Мгновение спустя раздался ужасный грохот и леденящий душу глухой удар.

Почувствовав, как сердце ушло в пятки, я резко развернулась, потому что уже знала, что там увижу.

Брэндон упал с кухонного острова на сланцевый пол, его хрупкая фигурка содрогалась в конвульсиях, голова уже кровоточила от удара об пол. Вокруг него, словно шрапнель, валялись осколки посуды, и при движении впивались ему в щеку.

В мгновение ока я оказалась рядом с ним на коленях, таймер на моих часах отсчитывал каждую секунду его конвульсий. Я осторожно переложила его на бок и, убирая от брата осколки, поранилась одним из них.

В поле моего зрения появился Тирнан с лицом, мрачнее смети.

— Чем я могу помочь?

Я осторожно положила голову Брэндо себе на колени и, наклонившись, осмотрела рану, полученную им при падении. Неглубокий порез, какие бывают при ранениях головы, сильно кровоточащий, но не смертельный.

— Убери от него осколки, чтобы он не порезался, — приказала я.

Тирнан приступил к делу с холодной деловитостью, он подбирал с пола осколки, зажав телефон между щекой и плечом. Его брюки от костюма за тысячу долларов испачкались в крови и тесте, но ему, похоже, было совершенно все равно. Пэтси протянула мне сложенное полотенце, но Брэндо уже обмяк и стал неподвижным, припадок прошел. Я прижала к его голове полотенце, чтобы остановить кровь.

Я всегда задерживала дыхание, пока он наконец не открывал глаза после приступа. Когда веки Брэндо дрогнули и приоткрылись, с моих губ сорвался шумный вздох. Его глаза были такими голубыми, такими яркими, что это напомнило мне, что он жив, и с ним все будет хорошо.

— Б-Бьянка? — невнятно пробормотал он, рассеянно глядя вокруг.

— Тише, я здесь, Брэндо, — успокоила его я, убрав у него со лба светлые волосы. Мои руки запачкались в его и моей крови, из-за порезанной ладони, но мне было все равно. — Как ты себя чувствуешь, приятель?

— Головаболит, — невнятно продолжал он, но его взгляд стал сфокусированным, и Брэндон попытался сесть.

Я помогла ему, зажав его между ног. Он прислонился к моей груди и сделал несколько глубоких вдохов. После припадка я всегда проверяла его дыхание, пульс и способность передвигаться, чтобы понять, нужно ли нам ехать в больницу или нет.

— Эй, — сказал Тирнан, присев перед нами на корточки. Немного помедлив, он протянул руку и провел костяшками пальцев по щеке Брэндо. — Тебе нужно в больницу, малыш?

Брэндо покачал головой и, сжав рукой мою майку, прижался ближе. После приступа он всегда был сонным и беспомощным. Как только я укладывала его в постель, он мог дремать часами.

— Я засекла время, — объяснила я Тирнану. — Приступ продолжался менее пяти минут, а это опасно. Пока он в состоянии нормально ходить, то может оставаться дома. Я волнуюсь об этом порезе...

— Я позвоню своему личному врачу, — тут же сказал Тирнан, уже схватившись за телефон. — Эзра? Помоги Брэндону и Бьянке подняться наверх.