Глава 22. Один топор, две пули

Нокс

— Выглядишь дерьмово, — прохрипел Нэш.

Освещение в комнате было приглушённым. Мой брат лежал на больничной койке с приподнятым изголовьем, голый по пояс, с повязками и бинтами на левом плече.

Аппараты пищали, экраны светились.

Он выглядел бледным. Уязвимым.

Мои руки сжались в кулаки вдоль боков.

— Могу сказать то же самое про тебя, — я медленно обошёл кровать, чтобы опуститься в кресло у тёмного окна.

— Выглядит хуже, чем есть на самом деле, — его голос был едва слышным шёпотом.

Я опёрся локтями на колени и постарался выглядеть расслабленным. Но в моём нутре бушевала ярость. Кто-то пытался оборвать жизнь Нэша. Нельзя связаться с Морганами и уйти как ни в чём ни бывало.

— Какой-то засранец сегодня пытался тебя убить.

— Ты злишься, что кто-то едва не опередил тебя в этом?

— Они знают, кто это сделал? — спросил я.

Уголок его рта приподнялся, будто даже улыбка требовала слишком много сил.

— А что? Притащишь его сюда?

— Ты чуть не умер, Нэш. Грейв сказал, что ты едва не истёк кровью до приезда скорой, — от этой правды желчь подступила к моему горлу.

— Чтобы прикончить меня, понадобится что-то посильнее пары пуль и драки, — заверил он меня.

Я провёл ладонями по коленям. Вперёд и назад, пытаясь унять злость. Потребность сломать что-нибудь.

— Наоми была здесь, — я сам не знал, зачем это сказал. Может, просто произнесение её имени вслух делало всё чуточку более терпимым.

— Ну естественно. Она считает меня горячим.

— Мне плевать, сколько в тебе дырок от пуль. Тут я буду действовать, — сказал я ему.

Вздох Нэша напоминал сипение.

— Наконец-то, чёрт возьми. Чем быстрее ты облажаешься, тем быстрее я скользну на твоё место и буду хорошим парнем.

— Отъе*ись, мудак.

— Эй, кто тут на больничной койке, засранец? Я чёртов герой. Женщины не могут устоять перед героями с дырками от пуль.

Упомянутый герой вздрогнул, слегка шевельнувшись в кровати, потянулся рукой к подносу, затем уронил её обратно на матрас.

Я встал и налил воды в оставленный стаканчик.

— Ага, ну может, тебе стоит не лезть хотя бы пару дней. Дать мне шанс похерить всё.

Я подвинул стаканчик и трубочку к краю подноса и смотрел, как Нэш тянется к нему здоровой рукой. На его лбу выступили бисеринки пота, а рука тряслась, когда пальцы сомкнулись вокруг пластика.

Я никогда не видел его таким. Я видел его в любом состоянии. С похмелья, измождённым от гриппа 1996 года, вымотанного после того, как он максимально выложился на футбольном матче в старшем классе. Но я никогда не видел его слабым.

Ещё одна медсестра с извиняющейся улыбкой отодвинула занавеску.

— Просто проверю капельницу.

Нэш показал большой палец вверх, и мы погрузились в молчание, пока медсестра возилась с системой. Мой брат был подключён к полудюжине разных машин в реанимации. А я годами с ним не разговаривал.

— Как ваш уровень боли? — спросила медсестра.

— Нормально. Практически по нулям.

Его ответ был слишком быстрым. Губы — слишком поджатыми. Вторую половину того матча в старшем классе мой брат отыграл со сломанным запястьем. Ибо он, возможно, хороший брат, лапочка, но он не меньше меня не любил показывать слабость.

— Ему больно, — наябедничал я медсестре.

— Не слушайте его, — настаивал Нэш. Но он не мог скрыть гримасы при изменении позы на кровати.

— Пуля только что прошила ваш торс насквозь, шеф. Вам не нужно терпеть боль, чтобы исцелиться, — сказала она.

— Нет, нужно, — парировал он. — Боль сообщает тебе, что ты жив. А если приглушить её, то как понять, что ты всё ещё в этом мире?

— Она считает нас обоих идиотами, — сказал я после ухода медсестры.

Нэш издал свистящее сипение, а затем зашёлся сильным кашлем, который как будто готов был разорвать его на куски. Затем он рухнул обратно на постель, и я смотрел, как зелёные скачки показателей на сердечном мониторе постепенно унимаются.

— Кто? — спросил он наконец.

— Наоми.

— Почему Наоми считает меня идиотом? — устало поинтересовался он.

— Рассказал ей, почему между нами всётак.

— На неё не произвело впечатление твое робингудство и моя мужественная независимость?

— Ни капельки вообще. Пожалуй, она озвучила несколько весомых аргументов.

— Насчёт чего?

— Она думала, что это из-за женщины. А не из-за денег.

Голова Нэша постепенно заваливалась на бок, веки становились всё тяжелее.

— То есть, из-за любви стоит затевать семейную ссору, а из-за нескольких миллионов нет?

— Суть сводилась к этому.

— Не могу сказать, что она неправа.

— Тогда почему, бл*дь, ты не мог просто смириться и принять это? — рявкнул я.

Улыбка Нэша была призрачной. Веки опустились.

— Ты же старший брат. И это ты пытался сделать меня обязанным перед тобой, заталкивая бабки мне в глотку.

— Единственная причина, по которой я сейчас не надираю тебе задницу — это то, что ты подключён ко всяким аппаратам.

Он слабо показал мне средний палец.

— Иисусе, — проворчал я. — Я не хотел, чтобы ты был в долгу передо мной или типа того. Мы братья. Если выигрывает один из нас, выигрываем мы оба, — а ещё это означало, что если один из нас терял, то теряли мы оба. И именно этим были последние годы. Потерей.

Бл*дь. Я ненавидел терять и проигрывать.

— Не хотел я денег, — его язык начинал заплетаться. — Хотел построить что-то своё.

— Ты мог бы отложить их на пенсию или ещё какое дерьмо, — пожаловался я. Во мне поднимался тот же коктейль эмоций. Отвержение. Поражение. Праведная злость. — Ты заслуживал чего-нибудь хорошего. После всего, через что мы прошли, и потом Лиза Джей потеряла деда. Ты заслуживал лучшего, чем зарплата копа в каком-то дерьмовом городишке.

— В нашем дерьмовом городишке, — поправил он. — Мы сделали его нашим. Ты по-твоему. Я по-моему.

Может, он был прав. Но это не имело значения. Важен тот факт, что если бы он взял деньги, он не лежал бы сейчас в больничной палате. Мой братишка вносил бы свой вклад каким-то иным способом. Не ходя по грани. Не платя такую цену.

— Надо было оставить деньги себе. Если бы оставил бы, не лежал бы тут как раздавленный енот на шоссе.

Нэш медленно покачал головой, не отрывая её от подушки.

— Я всегда собирался быть хорошим парнем.

— Заткнись и спи уже, — сказал я ему.

— Мы пережили немало дерьма. Но у меня всегда был мой старший брат. Всегда знал, что я могу на тебя рассчитывать. Мне не нужны были вдобавок твои деньги.

Плечи Нэша обмякли. Сон взял над ним верх, оставив меня нести безмолвное бдение у его постели.

***

Автоматические двери открылись, выпуская меня и облако кондиционированного воздуха в предрассветную влажность. Я оставался у Нэша, позволяя своей злости тлеть. Зная, что будет дальше.

Мне хотелось кулаком пробить дыру в фасаде здания. Мне хотелось обрушить приливную волну расплаты на того, кто за это ответственен.

Я машинально поднял один из гладких камушков с клумбы и поводил по нему пальцами, желая зашвырнуть куда-нибудь. Сломать что-то снаружи вместо того, чтобы чувствовать все эти трещины внутри.

— Я бы на твоём месте этого не делал.

Я сомкнул пальцы вокруг камушка и сжал.

— Что ты тут делаешь, Люси?

Люсьен прислонялся к песчаниковой колонне прямо у входа в больницу, и кончик сигареты засветился ярче, когда он сделал затяжку.

Он позволял себе лишь одну сигарету в день. Наверное, такой повод считался уважительным.

— А что, по-твоему, я делаю?

— Здание подпираешь? Подкатываешь к секси-хирургам?

Он сбросил пепел на землю, не сводя с меня взглядом.

— Как он?

Я подумал о боли, об измождении. О той стороне моего брата, которую я никогда не видел.

— Нормально. Ну или будет нормально.

— Кто это сделал? — холодный, бесстрастный тон меня не одурачил.

Теперь мы перешли к делу. Люсьен, может, и не кровная родня, но он был Морганом во всех значимых аспектах. И он не меньше меня хотел свершить правосудие.

— Копы не знают. Грейв сказал, что машина была в угоне. Нэш ещё не дал им описание подозреваемого.

— Он помнит, что произошло?

Я пожал плечами и посмотрел на небо, которое становилось розовым и пурпурным от солнца, приподнимавшегося над горизонтом.

— Не знаю, дружище. Он весь осоловелый от анестезии и чего там они ещё вкололи в капельницу.

— Я начну копать, — заверил меня Люсьен.

— Дай знать, что найдёшь. Я не стану сидеть в стороне.

— Естественно, — он на мгновение изучал меня взглядом. — Выглядишь дерьмово. Тебе бы поспать.

— Мне постоянно это говорят.

Люсьен же, напротив, в своём стильном костюме без галстука выглядел так, будто только что вышел с собрания директоров.

— Может, тебе стоит прислушаться, — сказал он.

— Он чуть не умер, Люс. Он чуть не истёк кровью на бл*дской обочине после того, как я вёл себя с ним как мудак.

Люсьен затушил сигарету в бетонной пепельнице.

— Мы всё исправим.

Я кивнул. Я знал, что так и будет. Подобное недопустимо. И мужчина, который всадил пулю в моего брата, заплатит.

— И всё остальное вы тоже исправите, — отрывисто сказал он. — Вы оба потратили достаточно бл*дского времени впустую. Хватит уже, — только Люсьен Роллинс мог сделать такое заявление и повелеть ему воплотиться в жизнь.

Я подумал о вердикте Наоми. Может, мы правда идиоты, раз тратили впустую время, которым якобы располагали.

— Хватит, — согласился я.

— Вот и хорошо. Я устал, что лучшие друзья моего детства ведут себя так, будто они до сих пор дети.

— Поэтому ты вернулся?

Его лицо помрачнело.

— Одна из причин.

— А другие причины как-то связаны с хорошенькой библиотекаршей, которая ненавидит само твоё существование?

Он вздохнул, отрешённо похлопывая себя по карманам.

— Ты уже выкурил свою единственную, — напомнил я.

— Бл*дь, — пробормотал он. Примерно столько конфуза он себе позволял.

У меня имелся дурной нрав. У Нэша — добродушие. А у Люсьена — самоконтроль как у бл*дского монаха.

— Что вообще произошло между вами двоими? — спросил я, наслаждаясь возможностью отвлечься на его дискомфорт.

— Твой брат лежит на койке в реанимации, — сказал Люсьен. — Это единственная причина, по которой я ещё не выбил тебе зубы.