Глава 11 Победа одного зиждется на жизнях многих*

Перед тем, как Ли Му отдал приказ, войско очистило поле битвы и приготовилось выдвигаться. Они должны были найти место для лагеря до наступления темноты. Линь Ваньюэ выдернула копье из убитого гунна, и мертвое тело тяжело грохнулось на землю. Она, держа липкое копье, отшвырнула труп в сторону, подошла к дереву, ствол которого был покрыт кровью, и протянула руку, чтобы провести рукой по глубоким бороздам на стволе, оставленным ее копьем. В эту секунду Линь Ваньюэ ощутила легкий укол страха — если бы Линь Юй не появился в нужный момент, сейчас она была бы уже мертва. Она испытывала смешанные чувства по этому поводу. К счастью, она снова выжила, однако, с другой стороны было бы гораздо лучше, если бы ее просто убили.

* Победа одного зиждется на жизнях многих 一将功成万骨枯 (yī jiàng gōng chéng wàn gǔ kū) — успех генерала стоит многих жизней; успех одного достигается через жертвы многих

— Эй, братец, меня зовут Ван Дали.

Отвлекшись от своих мыслей, Линь Ваньюэ увидела высокого мужчину с крепким телосложением, одетого в немного старую, но чистую пехотную форму. Он ухмылялся ей. Линь Ваньюэ равнодушно хмыкнула и отошла, игнорируя душевный прием Ван Дали, оставив того стоять с раскрасневшимся лицом и злыми глазами.

Поле битвы было быстро очищено, две груды трупов — гуннов и солдатов страны Ли — были почти равной высоты. Линь Ваньюэ мысленно усмехнулась — при том, что одежды Ван Дали оставались идеально чистыми даже после вступления в кровавый бой, в битве все же были большие потери. Настоящие воины рвались в бой и, в конце концов, умирали. Их тела так и оставались валяться на поле битвы, не будучи даже захоронены, а все почести и награды за победу доставались именно подобным Ван Дали. Даже армия такого прогрессивного лидера, как Ли Му, не могла похоронить павших один за другим солдат во время военного похода.

Солдаты тыловой части сорвали с груди погибших воинов именные таблички и, по повелению Ли Му, подожгли две груды трупов. Казармы Линь Ваньюэ двинулись в путь, оставив позади разгорающиеся трупы, испускающие специфический запах.

До захода солнца они, наконец, добрались до места, где должны были разбить лагерь. Тыловые солдаты вымыли собранные ранее именные карточки и оставили покоиться.

Линь Ваньюэ расположилась там, куда почти никто не приходил, усевшись перед сплошь висящими именными табличками. Они покачивались на ветру, сталкиваясь друг с другом с громким и чистым звуком. Эти таблички время от времени доставляются в города и висят на досках, ожидая возвращения в семьи своих хозяев. У Линь Ваньюэ тоже была такая — с ее именем на лицевой стороне и названием деревни Чань Цзюань с обратной. Кто бы мог подумать, что Линь Ваньюэ — единственная оставшаяся в живых из этой деревни. Линь Ваньюэ не единожды бесшумно вылезала из палатки, чтобы с надеждой полюбоваться на звездное небо и поразмышлять: если в один прекрасный день от нее останется эта табличка в доказательство того, что она вообще существовала, и будет помещена на доске ожидания, то какова вероятность того, что случайный проходимец не вытерпит ее “ожидания” и с сочувствием похоронит ее?

— Братец, ты здесь! Я уже давно тебя ищу!

Когда Линь Юй издалека увидел, что Линь Ваньюэ в одиночестве сидит на земле и в оцепенении смотрит на кучу табличек перед ней, он мог только мысленно вздохнуть: даже если Линь Ваньюэ не произносит ни слова и не проявляет инициативу в заведении друзей, Линь Юй был уверен, что старшему братцу не все равно!

Изначально Линь Юй собирался взять Линь Ваньюэ на встречу с Ли Му, однако, учитывая ее состояние и недавнюю потерю контроля в бою, он решил немного повременить с этим. Он бесшумно опустился на землю рядом с ней, тоже уставившись на таблички.

Ветер продолжал дуть. Слушая перестукивание раскачивающихся на ветру табличек, Линь Юй почувствовал себя опустошенным. Он невольно поинтересовался:

— Братец, как ты думаешь, будет ли когда-нибудь там и мое имя?

— Что за бред? Не смей так говорить. Ты не умрешь! — Линь Ваньюэ решительно покачала головой.

Линь Юй, казалось, и не думал возражать. Он продолжил с улыбкой:

— Братец, если я однажды умру, пожалуйста, позаботься о моей табличке и не позволяй ей висеть на доске ожидания. У моей семьи была военная регистрация в течение многих поколений, мой отец лишился ноги. Когда мы победим, прошу, отправь табличку ему и скажи, что я не позволил своей семье потерять лицо.

— Этого не будет!

Линь Юй не отступал и продолжал смеяться:

— Брат, наступит тот день, когда ты крепко возьмешь мою табличку вместе со мной и собственноручно отправишь моему отцу, а затем доложишь старику, что я не опозорил семью Линь.

— Ты обязан выжить. Я куда несчастней тебя, потому что у меня нет ни друзей, ни родственников. Если и ты погибнешь, некому будет похоронить меня, когда я умру.

— Эй! Братец, я просто шучу, не принимай это всерьез! Мы обязательно выживем. И, после того, как я женюсь, мой сын станет твоим сыном, а мой отец — твоим. Пойдем, нам нужно к генералу.

Затем Линь Юй помог Линь Ваньюэ встать с земли, отряхнул свой зад, и вместе они направились к шатру Ли Му.

— Докладываю! Солдат № 35 пехотного лагеря Б, Линь Фэйсин, приветствует генерала.

— Солдат № 45 пехотного лагеря Б, Линь Юй, приветствует генерала.

— Прошу, проходите, — Ли Му сидел в шатре, ожидая их.

Линь Ваньюэ и Линь Юй бок о бок вошли в шатер и встали перед генералом, выглядя немного напряженно. Ли Му посмотрел на юные лица двух молодых людей.

— Кажется, я тебя где-то видел. Мы не встречались раньше? — Спросил Ли Му, глядя на Линь Ваньюэ.

Линь Ваньюэ почтительно опустилась на колени и сказала:

— Линь Фэйсин должен поблагодарить генерала, завербовавшего этого простолюдина в армию два года назад. Генерал пошел против правил, чтобы позволить этому ничтожному человеку присоединиться к армии, несмотря на отсутствие военной регистрации у его семьи. Линь Фэйсин просит прощения у генерала и повинуется, чтобы снискать милости!

Услышав эти слова от смуглого и худого мальчишки, что стоял перед ним, Ли Му тут же вспомнил: два года назад сирота из деревни Чань Цзюань приходил к нему, умоляя взять его в армию. В итоге его приняли, однако, Ли Му не ожидал, что ребенок доживет до этого дня.

Поглаживая свою бороду, Ли Му довольно посмотрел на Линь Ваньюэ и серьезно проговорил:

— Линь Фэйсин, признаешь ли ты свою вину?