Бард напрягается, и мой желудок скручивает от извержения бабочек. Сердце колотится так сильно, что все звенит. Я не хотела касаться его бедра.

— Мистер Дирг, — говорит официантка, ее голос настойчив. — Вы уверены, что я ничего не могу...

— Уходи, — рычит Бард.

Ее поза напрягается, и она отступает назад, но успевает бросить на меня взгляд. Однако, когда Ангус подзывает ее к себе, ее черты лица светлеют.

Бард снова берет мою руку и переплетает наши пальцы.

— Не беспокойся о ней, — шепчет он, его теплое дыхание обдувает мое ухо, а глубина его голоса заставляет кожу покрываться мурашками. — Я обещал заботиться о тебе. Сегодня вечером я твой.

Я давлюсь воздухом.

Что?

Сегодня вечером я твой.

Эти слова эхом отдаются в черепе.

Жар поднимается к щекам, но это ничто по сравнению с тем, что происходит у меня между ног. Мой разум придумывает двойные смыслы там, где их нет, и я почти готова броситься на Барда или сделать что-то столь же неуместное.

Словно на автопилоте, я поднимаюсь со своего места и кладу салфетку на стол. В разговоре наступает пауза, и взгляды мужчин заставляют меня нервно вздрагивать.

Бард смотрит на меня, нахмурившись.

— Брианна, ты в порядке?

— В уборную, — бормочу я.

Собрав всю унцию уверенности в себе из окружающей среды, я на дрожащих ногах иду через приватную столовую.

Сегодня вечером я твой.

Это может означать что угодно: от внимания до... Я стряхиваюсь от этой мысли и отбрасываю ее как желаемое. Бард не может флиртовать. Он отец Коннора, черт возьми. И его не могут интересовать женщины. Он только что узнал, что его жена - стерва-изменщица, которая замышляет его смерть.

Когда я захожу в ванную, мой пульс бьется так сильно, что вибрирует каждое нервное окончание. Никогда еще за двадцать один год жизни я не чувствовала себя такой живой... и такой желанной.

В свете люстр, распространяющих лучи света во все стороны, я с трудом узнаю гламурную женщину, отражающуюся в зеркале ванной комнаты. Щеки раскраснелись, губы стали еще ярче, чем были раньше. Макияж глаз, нанесенный Имоджен, подчеркнул серебро в моих радужках. Черт, я почти похожа на модель из инстаграма.

Я спускаю холодную воду из крана, смачиваю пальцы в воде и брызгаю капельками на кожу. Но мне все еще слишком жарко.

Как я еще стою на ногах и не самовоспламеняюсь? Я сейчас ужинаю в кругу ирландской мафии. По словам этого огромного парня, Лу, я единственная женщина, которая когда-либо сидела за этим столом. Почему я не превратилась в кучку пепла?

Ответ прост.

Бард.

Он велел Лу отступить и объявил остальным, что я под его защитой. Он мог бы передать меня одному из своих телохранителей, чтобы тот поместил меня в «Особняк Мирабилис», но привел меня, чтобы познакомить со своей семьей. Он хотел, чтобы я была рядом с ним.

Это его способ оградить меня от того, что случится с Коннором?

Бард, скорее всего, прогонит его. Я не могу представить, чтобы такой хороший человек, как он, заказал убийство собственного ребенка, даже если их отношения длятся всего семь лет.

Я прикладываю прохладные пальцы к виску и набираю в легкие воздух. Больше нет причин бояться - у меня есть Бард.

Сегодня вечером я твой.

Теперь эти слова - бальзам на мои расшатанные нервы, и я с усилием сбрасываю напряжение. Слава богу, что сегодня я врезалась в лимузин Барда. Слава богу, что я решила ему все рассказать. Слава Богу, что мне не придется столкнуться с Коннором.

Слава Богу, что есть Бард.

Без него я бы превратилась в развалину.

Я иду к выходу, открываю дверь и натыкаюсь на стену мускулов.

Пошатываясь, я уже готова упасть на задницу, когда сильная рука обхватывает меня за талию.

Это Бард.

Он смотрит на меня с такой силой в голубых глазах, что замирает сердце. Я не могу понять, хочет ли он поглотить меня или уничтожить.

В голове проносится десяток объяснений, начиная от того, что Дагда велела ему избавиться от меня, и заканчивая тем, что Бард поддался на уговоры официантки. В его челюсти и вздымающейся груди нет ничего нежного или отеческого.

Вот черт. Только не говорите мне, что он уже передумал помогать? Сердце стучит так оглушительно, что я прижимаю руку к груди, дабы заглушить звук.

Его взгляд опускается к моим губам, как тогда, когда мы вошли в ресторан. Жар в его глазах напоминает о том, как он прикасался ко мне в бутике. Мой пульс учащается, пока не заполняет уши тупым грохотом.

— Бард, — хрипло произношу я, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул. — Что-то не так...

Его рот опускается на мой прежде, чем я успеваю закончить.

Первое прикосновение его губ — это как чиркнуть спичкой, которая воспламеняет мое либидо. Он обхватывает меня за талию и притягивает к своему твердому телу.

Мои глаза закрываются, а спина выгибается.

Губы Барда твердые, требовательные и всепоглощающие. Мои ноздри наполняются смешанными ароматами сандалового дерева и виски, и я растворяюсь в поцелуе.

Раздвигаю губы, и его язык проникает в мой рот, пробуя, исследуя, требуя. В нем словно живет голод, который могу удовлетворить только я, и какая-то часть меня хочет быть поглощенной.

Мы стоим так близко, что каждый твердый контур его тела прижат к моему, включая длинную, толстую эрекцию, которую я хочу взять в ладони. Черт, я представляю, как провожу языком по покрытому венами стволу, а затем обвожу головку. Я хочу обхватить губами этот член и заставить его стонать.

Это измена, — шепчет маленький голосок где-то на краю моего сознания. Его заглушает пульс, отдающийся в ушах, и влага между ног.

Моя кровь бурлит, ее температура повышается до лихорадочной отметки. Каждый удар сердца отдается эхом в моем клиторе. Даже воздух трещит от искр, рассыпающихся по моей коже.

Бард разжигает в моей душе печь, которая сжигает дотла. Мне нужно остановиться, пока я не потеряла голову. Сейчас же, пока не потеряла контроль.

Сегодня вечером я твой.

Эти слова приобретают иной смысл - секс на одну ночь, который оставит меня в бездне одиночества и сожаления. Здравый смысл бьет по голове. Я не могу вступать в отношения с отцом своего бывшего парня.

Положив обе руки на его грудь, я отстраняюсь, но это нисколько не гасит огонь. Бард нависает надо мной, его крупное тело образует клетку между моим телом и дверью. Его сердце учащенно бьется о мою ладонь, словно разрывать этот поцелуй больно.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, задыхаясь.

— Я не мог сдержаться. Должен был поцеловать тебя.

— Почему?

— Увидел, как ты смотрела на меня раньше, а потом, как ты смотрела на официантку, и подумал...

Мое дыхание замирает, пока я жду, когда он закончит фразу.

— Бард?

Он моргает, кажется, приходя в себя.

— Я подумал, что, возможно, ты чувствуешь то же самое.

Проходит секунда, прежде чем его слова доходят до сознания, но они все равно не воспринимаются. Я провожу языком по нижней губе, и глаза Барда отслеживают это движение, прежде чем вернуться к моему взгляду.

Стоять в его присутствии - все равно что подлетать слишком близко к солнцу, и я боюсь обжечься. Опустив ресницы, склоняю голову, отчего падает прядь волос.

— Бард. Я не понимаю.

— Я хочу позаботиться о тебе, — он убирает прядь с моего лица и заправляет ее за ухо. — Я хочу удовлетворить твои потребности.

Моя киска сжимается при этом слове, а в глубине души разгорается пламя, кричащее, что я должна сказать «да», проклиная последствия, и погрузиться в наслаждение.

Почему я не могу быть безрассудной? Почему я не могу быть той, кто берет то, что хочет, и не думает о завтрашнем дне? Если Бард будет заниматься любовью так, как он целуется, то сможет заставить меня забыть о предательстве Лайры и Коннора.

Но утром он уйдет, и я останусь одна.

Мне нужно защитить свое сердце.

Моя жизнь была наполнена разочарованиями. Адреналин все еще зашкаливает, и я не могу мыслить здраво. Последнее, что мне нужно завтра утром, — это еще один отказ.

— Бард, — бормочу я. — Я не занимаюсь сексом на одну ночь.

— Посмотри на меня, — рычит он.

Поднимаю взгляд и встречаю его.

— Я тоже не ищу ничего временного. Мне нужна только ты.

Его искренность проникает в мою душу. Он говорит все, что думает... Но в этом-то и проблема. Коннор, папа и все остальные мужчины в моей жизни знают, что сказать, хотят ли они дружбы, траха или прощения. Они все так щедры на слова и ласку, но никогда не бывают щедры там, где это действительно важно.

— Почему я? — спрашиваю. — Ты используешь меня, чтобы отомстить?

— Никогда, — хрипит он. — Мой брак с Лайрой — это всего лишь договоренность. Я никогда не любил ее, но тебя захотел с первого взгляда.

Короткие вдохи наполняют мои легкие, и я качаюсь на ногах. Это не может быть правдой. Он ни разу не флиртовал и даже не делал вид, что ему это интересно.

— Ты говоришь о том случае, когда Коннор пригласил меня к вам на ужин? — спрашиваю я.

— В больнице, когда моего сына ударили бутылкой по лицу, — говорит Бард, его улыбка горька.

У меня отпадает челюсть, и я прижимаюсь спиной к стене. Конечно, я же встретила Коннора на работе. Он был воинственен, пьян и нуждался в помощи. Тот день был настолько запоминающимся, что я вспоминаю все, что произошло. Охране пришлось зачищать его свиту от драчунов, а какой-то идиот сбежал с тележкой, полной лекарств. Но я бы запомнила, что видела такого сильного и красивого человека, как Бард.

Словно прочитав мои мысли, Бард продолжает.

— Я видел тебя в другом конце палаты, когда ты ухаживала за другим пациентом. Ты была лучом света по сравнению с теми личностями, которые встречаются в моей работе, и я планировал пригласить тебя на свидание.

Жар поднимается по моим щекам, распространяется по шее и груди. Я даже чувствую, как краснеют мои соски. Бард тогда был холост. Это было до того, как он женился на Лайре.

— Ты заметил меня? — шепчу я.

— Я несколько дней только о тебе и думал, — он качает головой, его улыбка тосклива. — Надо было сделать свой ход раньше. Когда я сказал Коннору, что собираюсь пригласить тебя на свидание, он упомянул, что вы уже целовались.